— От души! Пусть у тебя все будет отлично.

Берет букет и неожиданно начинает рыдать навзрыд.

— Ди-и-има… — сползает вниз, опираясь спиной на мою тачку.

Прячет лицо в цветах. Плечи содрогаются.

— Оу… Кирюш… Ты чего?

Присаживаюсь, поднимая ее.

Прячет лицо у меня на груди, вцепляясь в футболку.

— Ди-и-им… Прости меня! Я так виновата перед тобой… Не надо было никого слушать!.. — подвывает она горько. — Я просто очень испугалась всего этого… Я очень виновата!

— Ну, ладно… Нормально все. Я не в обиде, — глажу успокаивающе по спине.

— Я так тебя люблю… Я никого не хочу больше… Они все — не ты… Таких как ты нет больше!

— Да полно! — смеюсь тихо.

— Не-е-ет Ты такой добрый… С тобой ничего не страшно… — заикается она. — Ты весёлый… Ты сильный… Ты… щедрый. Ты мужчина!! С тобой такой секс… Самый лучший! Ты танцуешь как бог! И вообще…

— Слушай, у меня пять групп курсантов таких. Ну разве что не танцуют. Чего убиваться-то так?

— Я просто поняла, что ты мой человек! Что ты мой, а они все слабая копия… Никакие! Пожалуйста, давай попробуем начать заново! Я ребёночка твоего любить буду! Я тебе ещё рожу-у-у…

За плечи аккуратно отстраняю ее, заглядывая в зареванные глаза.

— Кирюш… Я не твой человек, поверь. Когда встречаешь своего, там… всё! Там не достоинства оцениваешь, а недостатки принимаешь. Кривой он, косой, ебанутый… Без ноги или с десятком детей… Ты принимаешь абсолютно! И другие просто перестают существовать. Никто не нужен, только он. Сомнений не будет! И ты обязательно встретишь такого, Кирюш. Но это не я.

— Ты! Я абсолютно… Абсолютно! Я просто такая глупая! Ну прост-и-и-и меня! Я так хочу всё вернуть! — захлёбывается слезами.

Нет, ну как ещё объяснить? Татико моя же вообще не подарок, но… ПОДАРОК! Потому что моя. Для меня! Этого нельзя объяснить, пока не почувствуешь.

— Кир, я просто… встретил. Ты прости меня тоже. Удачи тебе.

С тяжёлым сердцем сажусь в машину, оставляя ее. И пока еду, она мне беспрерывно пишет что-то. Я не читаю. Ну что я могу сделать?

"Моя" там где-то… И мне хочется везти ей нашу общую новость, что теперь папа я.

И даже не хочется догуливать свой выходной. Я весь там, с ними. Я газую уже внутри, чтобы решать их проблемы. Потому что сейчас я полностью уполномочен!

На въезде в Минино — перекресток. Трассу пересекает дорога ведущая в Минино, а другой рукав дороги уходит в лесополосу. Мельком замечаю какую-то слишком знакомую тачку.

Смотрю на номера, не сразу соображая.

Короткий удар по клаксону. Ловлю взглядом знакомый профиль.

Зольникова!

Она трогается с места, подрезая меня на повороте, заезжает в лес. Поворачиваю за ней.

Прикопает меня сейчас за начбеза своего? Она может…

— Тико, папу надо слушаться.

Эльдар, сидя в кресле, держит дочку на руках.

— Почему? — крутит кудряшку пальцем.

— Потому что я люблю тебя и забочусь о тебе.

Глядя ему в глаза, словно проверяет его заявления, тянет из вазы конфету — вишня в коньяке.

— Нет, Тико. Нет…

Забирает у нее конфету.

Тико обиженно надувается.

— Это взрослые конфеты. Тебе такие нельзя.

— Зачем они такие?! — возмущённо. — Конфеты должны быть двя мавышей! А ты себе купив конфетов, а мне не купив!

— Тебе врач запретил конфеты. Давай лучше купим тебе подарок? Что ты хочешь?

— Пиявок…

— Что.

— Пиявки такие бывают. Чевные! — сгибает и разгибает указательный пальчик, имитируя сокращение пиявки.

Эльдар расстроенно цокает.

— Эльдар Валерьевич, Шаповал приехал.

— Зачем он опять приехал?! — вздрагиваю я.

Ссаживая Тико с колен, Эльдар, корячась, встаёт, опираясь на трость.

— А подавок! — смотрит на него растерянно Тико немигающим взглядом.

— Не до этого пока, детка.

Губки дрожат от обиды.

Присаживаюсь, шепчу на ушко.

— Нам Митяй купит подарки.

— Таня, идём! Он не любит ждать.

Тянет меня за локоть.

— Зачем он здесь?!

— Я попросил эксперта по баллистике. У него есть. Хочу понять кто и откуда стрелял.

Черт бы их побрал!

— Зольникова еще… эта сука копает что-то опять. Тачку ее здесь видели. Когда уже свою пулю словит!

— Зольникова не сука.

— А чего ты за ментовку эту заступаешься?!

— А давно ли ты, блатным стал, Эльдар? У тебя вообще-то отец кандидат наук. И ты к зоне имеешь такое же отношение как… хлебушек к рессоре.

— Всё!! Как вышло, так вышло. Назад не отмотать. Деньги вложены.

Иду рядом с ним, встречать Шаповала. От идеи баллистической экспертизы, давление мое и пульс подскочили так, что темнеет в глазах.

— Улыбайся ему, поняла? Будь очаровательной. Ты ему не нравишься. А нам надо, чтобы нравилась.

— Улыбаться? А Зольникова, кстати, мне витамины немецкие в камеру таскала, чтобы я зубы там на нарах не оставила от острого авитаминоза. Не Шаповал твой, а ментовка.

— Это она тебя покупала.

— Ты так говоришь, потому что сам там никогда не был, ты свой блатняк только имитируешь. Там не покупают. Там пиздят, давят и запугивают. Тебя бы под ручку один раз дельфинчиком провели бы по коридору, да башкой в бетонную стену воткнули в позе рака, чтобы подождал, пока камеру откроют, а потом пальцами в рот залезли, чтобы проверить, не несёшь ли там чего-нибудь. И в рот ещё цветочки… — зло шиплю я. — И все твои понты и вера во всемогущество Шаповала моментально бы испарились… милый! Здравствуйте, Василий Романович! — холодно улыбаюсь я.

Жмут руки.

— Погуляй, Таня, — бросает он мне как дешёвой девке.

Разворачиваясь, ухожу в дом. Скидывая обувь и задирая длинную юбку сарафана бегу в другую часть дома, окна которой выходят к бассейну. Туда пошли Эльдар и Шаповал.

Подслушивать… Мало ли что!

Прячусь за штору у открытого окна.

— Я же тебе как "ангел"-хранитель, Эльдар. Но ты не забывай, что у тебя есть ещё и "боженька", которому мы оба служим. И он очень недоволен. Очень, что твоя Таня вдруг оказалась в курсе, кто он.

— Да не поняла она ни черта!

Так… А я и действительно не поняла! О ком речь?! Это "его" хочет Зольникова?! Черт… Кто?… Я не знаю.

— Он для нее такой же "ангел" как и Вы. Она и имени его не знает. Да и пока сидела, может и вообще такого не помнит.

Вспомню!!

— А женщины… Контролировать женщин очень сложно, — продолжает Шаповал. — Сам понимаешь. Вот окажется твоя дочь у Зольниковой, и Таня твоя сдаст всех.

— Не окажется. Я усилю охрану.

— У нас другое предложение. Раз ты не желаешь пожертвовать женой…

— Вы обещали мне!..

— …Тико поживет пока у меня. В самых лучших условиях. Аниматоры, няни, детский врач. Иногда будете навещать.

Стекаю по стене вниз. Сердце оглушающе грохочет.

Митяй… Боже, где ты?!

Контролировать женщин очень легко. Очень!

Надо просто забрать ребенка.

Не отдам!

Бегу в детскую.

— Тико! Тико, малышка! Тико!!

Ее нет.

Перед выходом из дома меня за талию ловит Руслан, отрывая от земли.

— Спокойно!

В панорамные двери, я вижу, как Тико держит на руках охранник Шаповала.

— А-а-а! — вырываюсь, кусаю его за руку, пинаю по ногам. — Набичвари! Бозишвилли! Уничтожу вас всех… Убью!

— Угомонись! — рявкает он яростно.

Доносит меня до кухни и швыряет туда, запирая дверь.

Тяжело дыша, обвожу взглядом пустую большую кухню.

На окне решетка.

Оно открыто.

— Я хочу к маме… — плачет Тико, сжимая зайца. — Па-а-апа…

Папа, бледный и нервный, стоит в пяти метрах с Шаповалом.

— Все хорошо, детка. Ты просто съездишь в гости.

— Я сейчас устрою вам… баллистическую экспертизу!

Рывком открываю дверь в маленький глухой хозблок.

Ощупывая полки, забираю щипцы с максимально широко стоящими ручками.