Эльдар прихрамывает, но идёт без трости.

— Ты всегда делала самый нерациональный выбор, Тати… Как маленький ребенок. И вот с этим желанием… Лес!.. — скептически. — Но я не сержусь на тебя. Рад побыть с тобой вдвоем… Если тебе нравится эта странная прогулка — пусть она будет.

Эльдар — квартирный житель. Коренной москвич, который за пределы кольца-то стал выбираться уже после знакомства со мной. И его максимум элитный пригородный поселок. А до этого он и деревья-то видел только в скверах, а лес — на картинках.

И даже учитывая полную безнадежность моей ситуации, я, следуя рядом с ним на цепи, чувствую себя более уверенно в этом лесу.

Запинается об корни, падая на одно колено.

— Бля!

Тяну вверх за наручник, помогая встать.

— Неужели не было другого желания? — его речь слегка смазана, будто он пьян.

— А какое — другое, Эльдар? Что мне ещё можно дать в нашей ситуации?

— Не знаю… Я бы выбрал… секс?

— Я бы тоже выбрала, пожалуй, секс. Но с тобой не хочу.

— Почему? Ведь нам так охуенно было когда-то. Мы могли бы сделать вид, что…

— Нет. Я не умею симулировать, имитировать, делать вид. "Когда-то" закончилось.

— За это я тебя тоже люблю. Жаль… Но все когда-то заканчивается. И ты — тоже.

— И ты, Эльдар, тоже… когда-то закончишься.

— Нет! В меня столько вложено, что никто не позволит мне закончиться. Хотя иногда мне хочется "закончиться", поверь.

— Пойдем, — тяну за цепочку наручников в сторону бабушкиного дома.

— Нет, мы пойдем сегодня в другую сторону.

— Здесь тропа уже.

— Ничего… Поместимся.

В другую сторону населенных пунктов нет. Эта тропа ведёт до реки, куда бегали раньше деревенские рыбачить и самые отчаянные — купаться. Но сейчас никто туда особо не ходит. В деревне не осталось "простых". Земли выкупили. У всех есть бассейны. Удовольствие искупаться в ледяной каменистой реке с быстрым течением и порогами никого не привлекает.

— Дай руку мне, — сжимает мою кисть.

Идём молча. Луна огромная. Лес серый и графичный в ее свете. И как живой наполнен тихими звуками.

— Ты когда меня так первый раз за руку взяла… Я знаешь, что подумал?.. Провинциалочка… Глупая… простая… Кто ж за ручку ходит? А сердце так долбилось, чуть ребра не переломало… И вроде ничего в тебе эдакого… А замены ни разу ни в ком не нашел. Все не то… Дёшево. Неискренне. Скучно. Примитивно. Ждал тебя. Дни считал.

Вместе с нянькой? Мило…

Но я молчу. Мне не до ревности. Я выжить хочу в этой прогулке.

Поверить не могу, что Эльдар способен… Но кокс быстро убирает совесть и моральные барьеры. Он частит, приобщаясь, каждый день. Чтобы снять напряжение.

— А ты вернулась и оказалась не на моей стороне!

— Время исповеди?

— Да.

— Тогда, не смею мешать.

Он что-то ещё рассказывает мне. Слушаю вполуха, думая о своем — как выбраться из этой задницы?

Под ногами начинают хрустеть ветки. Тропинка есть. Просто завалило ветками.

Оступаюсь. Ловит меня за талию, дёргая цепью мою руку следом за своей, мне за спину.

Нюхает мою шею.

Позволяю прижимать себя плотнее, чтобы почувствовать кобуру. Она на месте!

Ощущая его влажные поцелуи на шее, свободной рукой зависаю в воздухе, ныряя аккуратно пальцами под пиджак в кобуру.

Воровать меня учила соседка по камере. Вся фишка в том, что ты должен в момент кражи создать альтернативное более сильное тактильное ощущение. И я до боли сжимаю его руку, чтобы отвлечь.

— Нет… — шепчет он мне. — Нет… Второй раз — не получится, любовь моя.

Кобура пуста!

Слышу металлический щелчок предохранителя и чувствую, как к моей голове прижимается дуло. Прямо к виску.

Господи… Как же это страшно!

Страх парализует.

— Эльдар… — выдыхаю.

— Как же это, сука, сложно! — психуя, толкает стволом в мой висок.

— Больно…

— Прости. Прости… Не хочу, чтобы было больно.

Целует меня в бровь.

— Я… Хочу… Ещё… Погулять… — выдавливаю я из себя. — Дай мне… немного времени.

Включает фонарь.

— Пойдем… — ведёт меня дальше. — Перед смертью не надышаться. Это я не о тебе. О себе.

Мы молча идём дальше. Тропинка идёт под наклоном в гору.

Я больше не слышу леса, только своё колотящееся сердце.

— Всё, пришли, — резко останавливается он, ставя фонарь. — Не могу дальше. Нога…

Шум реки совсем рядом, где-то внизу.

Выворачивая внезапно мою руку назад, перестегивает свой браслет на тонкий ствол подлеска. И я оказываюсь прикована к деревцу.

— Ну вот… — садится недалеко, рядом с фонарем.

— Не делай этого, Эльдар.

— Сядь… Я не хочу. Но если это не сделаю я, будет делать кто-нибудь другой. И я решил сам… Чтобы без треша, без насилия, без попытки поиметь тебя перед…

— Да за что?!

— Понимаешь, любовь моя… — достает пакет с коксом. — Гонка началась три года назад, меня провели через несколько этапов. Сумма вложений спонсоров растет. И давно перевалила разумные суммы, которые я мог бы хотя бы гипотетически вернуть за свою жизнь. А во что они вкладываются, как ты считаешь?

— В твой образ…

— Верно. В мой безупречный образ. И они уже не смогут ввести другого кандидата в середине кампании. Наш список определен. У каждого свои "спонсоры". В положенный срок, я должен сидеть в совершенно конкретной должности, на которую меня готовят с полномочиями и неприкосновенностью для ментов. И отдавать долги, распределяя "правильно" государственный бюджет. Что я тебе рассказываю, ты ведь знаешь это и так. Репутационно меня выскоблили до блеска. Убрали все болевые точки, слабые стороны. Осталась только ты… Я поручился за тебя, что ты будешь предана мне. Ох, если бы ты тогда отдала Тико! Все бы было иначе. Мы бы часто навещали ее. Но…

— Ты сказал, что это конкуренты!

— А что я мог ещё сказать? Что я отдаю нашу дочь как заложницу? Но это была твоя вина! Ты снова взялась за свои расследования и полезла в публичное поле, упрямая дура. И тебя теперь не отмыть. Мало того, ты упорото пытаешься нагрязнить против меня.

— Да что я могу, Эльдар?

Пытаюсь согнуть иглу булавки, но она не поддается. Качественная булавка, закалённая. Мне нужен огонь.

— Ты можешь дать показания, Тати.

— Да что я знаю?!

Нет, я конечно, при желании, могу утопить его. Наклепать серию обличительных статей. Наркотики, хранение оружия, удержание в плену, криминальное лобби. Репутация его рухнет…

— Ну, перестань… — раздражённо. — Ты прожженный добытчик компромата. И его талантливый оформитель. Никто не поверит, что ты не припасла ничего против меня. Ведь при тебе происходило много разного дерьма. Даже я не верю.

— Я ведь не дала показания даже под давлением!

— Потому что Тико, оставаясь со мной, была у них в доступе. Она была гарантом твоего благоразумия. А ты, глупая баба, решила поиграть на два фронта. Вот… — открывает на телефоне документ, сует мне в лицо.

Там скрины моих подписок о сотрудничестве со следственным отделом.

Пиздец. Зольникова! Ты позволила меня слить? Ну как так?! Ты же утверждала, что это конфиденциально. Что доступ у горсти лиц.

Вот так и доверяй фейсам…

— Это он прислал мне. И… он хочет, чтобы я тебя отдал ему. У него к тебе есть вопросы. Наверняка, он не будет ласков, задавая их. И вряд ли вернёт мне тебя… живой. Шаповалов посоветовал решить проблему самостоятельно.

— Я его знаю, да?

— Да…

— Кто он? Я не помню никого значимого.

Было столько людей.

— Если увидишь лицом к лицу, наверняка вспомнишь.

С кредитки Эльдар закидывается коксом. Светит себе фонарем.

— Хочешь?

— Нет. Сигарету хочу.

Протягивает мне зажигалку и сигарету.

Прикурив, щелкаю задумчиво зажигалкой раскаляя иглу.

— Если тебе будет от этого легче, хочу признаться, — шмыгает он опять носом. — Что если бы я знал, как все обернется, ни за что бы не вписался! Чувствую себя дерьмом… Короче, я хочу, чтобы ты знала, что я делаю это сам, потому что все ещё люблю тебя.