— Думаю, это прекрасная идея. К тому же, Арэн и Аэмора могут остаться у нас, чтобы не возвращаться в Академию. А поутру вас разбудят слуги, — она кладёт руку на плечо супруга, а внутри меня всё холодеет.

Что? Нет, нет, нет, мы не можем остаться тут, просто не можем. Я кидаю обеспокоенный взгляд на Арэна в надежде, что он поймёт, что я против, но, кажется, это гиблое дело. Он даже не смотрит на меня!

— А когда вы отбудете на охоту, — продолжает женщина, — мы с Аэморой сможем посекретничать, погулять по саду. Я дам ей несколько советов о супружеской жизни.

Пиония притворно смеётся, продолжая прожигать меня взглядом, а я хочу умереть прямо на месте. Чего мне только стоит сейчас сохранять на лице безмятежность и вежливо улыбаться. Я опускаю руку под стол и касаюсь ноги Арэна, призывая обратить на меня внимание.

— Ох, охота… — голос Арэна становится мечтательным, и я слышу, что он вот-вот согласится.

Я больно щипаю его сквозь ткань брюк, и он отпускает руку под стол, снова накрывая сверху мою ладонь. Держит крепко, но в то же время мягко, как будто успокаивая. Только вот это ему не поможет! Порываюсь ущипнуть его ещё раз, но не успеваю.

— Хорошо, охота так охота. И честно, я не уверен, что открою портал точно до Академии.

Ректор заливается низким бархатным смехом, подтверждая, что мы останемся ночевать. Чёрт возьми, нет…

Стук моих каблуков разносится эхом по длинному коридору поместья, пока мы идём в предложенную спальню. Внутри всё кипит от ярости, но я сдерживаюсь, пока мы не окажемся наедине. Арэн шагает рядом, медленно, раскованно, держа меня за руку и смотря под ноги.

Я хотела было отказаться, закатить скандал, но вместо этого лишь вежливо попросила вернуться в Академию, сославшись на то, что плохо сплю в других домах. Арэн как будто бы на мгновение протрезвел, вспоминая, что он пришёл на этот ужин со мной, и остаться на ночь — значит делить спальню со мной. И это уже не те обстоятельства, когда мне плохо, и он присматривает. Это уже что-то личное, интимное.

Супруги Розенкранц снова начали настаивать, особенно Пиония. Да что она вообще прицепилась ко мне, как назойливая муха? Каверзные вопросы, ледяные взгляды, а теперь она решила провести со мной весь следующий день. Ещё и советы мне хочет дать о супружеской жизни! Какой же абсурд…

Слуга, который вёл нас к гостевым спальням, остановился напротив одной из дверей и открыв её, жестом приглашает войти.

— Ваши опочивальни, господин и госпожа Деван, — мужчина вежливо поклонился и подождал, пока мы зайдём внутрь.

Госпожа Деван? Они там все с ума посходили? По нашей легенде, мы ещё даже не женаты, а лишь помолвлены! Но злиться на слугу нет смысла, он всего лишь делает свою работу, поэтому я только тяжело вздыхаю, когда дверь за нами закрывается.

Уже внутри, Арэн медленно начинает снимать сюртук, но это даётся ему нелегко. Маленькие пуговицы то и дело выскальзывают из рук, из-за чего он начинает суетиться. Я скидываю туфли на пол и с шаткой походкой направляюсь к нему, готовясь к разговору.

— Арэн, чёрт тебя дери, что ты творишь? — говорю я громким шёпотом, одновременно убирая его руки и принимаясь самостоятельно расстёгивать сюртук. — Ты сейчас же вернёшь меня в Академию, я не собираюсь тут оставаться.

Мужчина издаёт тихий стон, откидывая голову назад, позволяя мне справиться с застёжкой. Он стоит неуверенно, слегка покачиваясь, что только приводит к мысли, что он вусмерть пьян.

— Не могу, Мора, — начинает он, и я шиплю на него, заставляя говорить тише. — Я не смогу открыть портал.

— Да ты издеваешься! Это ещё почему? — мои пальцы ловко расстёгивают все оставшиеся пуговицы, и я рывком стягиваю сюртук с его плеч. — Это уже не шутки! Если ты думаешь, что я останусь с тобой ночевать, то ты сбрендил!

И кажется, он действительно сбрендил, ведь на весь мой злой шёпот Арэн лишь пьяно улыбается. Он кидает одежду на пол и отходит на несколько шагов к кровати, пытаясь теперь расстегнуть манжеты рубашки.

— Ты вообще меня слышишь? — снова спрашиваю, пытаясь до него достучаться.

— Я не могу открыть тебе портал, потому что я пьян.

— И это твоё оправдание? Попроси кого-нибудь ещё! Это что, так сложно? Вы же маги, чёрт возьми!

Я не сдаюсь и быстро сокращаю между нами расстояние вновь. Если он шутит, то это самая жестокая шутка в мире, и я возненавижу его ещё больше. Ректор останавливается, фокусируя взгляд на мне, и неожиданно поднимает руки, обхватывая моё лицо.

— Не могу, потому что боюсь открыть его не туда. И ты окажешься в объятиях потных, грязных демонов, а не в своей мягкой уютной постельке, — его голос сочится сарказмом. — А я не хочу, чтобы такая прелестная леди попала в беду.

— Ты сам себя слышишь?! — я откидываю его руки с себя и продолжаю так же шёпотом. — Попроси кого-нибудь другого!

— Чтобы все потом судачили, что моя невеста не захотела делить со мной ложе и… — мужчина наклоняется ближе, и я чувствую запах алкоголя в его дыхании. — Сбежала?

— Скажи, что я заболела.

— Не пойдёт, у них есть личный целитель.

— Умерла?

Арэн тихо смеётся и берёт меня за руки, притягивая к себе. Пытаюсь сопротивляться, но он сильнее.

— Если я скажу, что ты умерла, это будет ещё хуже, чем просто сбежала или заболела, — его руки ложатся на мои плечи, слегка поглаживая.

— Ты совсем не соображаешь, что делаешь! Я сейчас же пойду и… — он не даёт мне договорить, перебивая.

— Останься, останься здесь.

— Нет, ты меня подставил, снова! Напился, согласился на ночёвку, а эта грымза!

Хочу продолжить, но нас отвлекает стук в дверь. Я хмурюсь, не понимая, кто это среди ночи. Взгляд Арэна становится более осознанным, и он властно отодвигает меня в сторону, идя к двери. Но почти сразу же спотыкается об собственный сюртук, валяющийся на полу, почти падая. Я издаю тихий раздражённый стон и спешу открыть дверь сама, но он снова останавливает.

— Стой тут.

Мужчина поправляет рубашку, откидывает алые волосы назад и наконец открывает. На пороге стоит тот же слуга, держа в руке красную бархатную коробку и протягивает её Арэну.

— Госпожа Розенкранц просила передать вам, в знак уважения и гостеприимства.

Ректор слегка удивлённо смотрит на коробку, но всё-таки принимает и благодарит. Дверь снова закрывается, и я подхожу ближе, сгорая от любопытства. Очередной жест надменности или это правда подарок?

Открыв коробку, мы видим несколько бутылочек с краю, а посередине лежит тонкая чёрная ткань.

— Что это? — шепчу я и вытягиваю материю наружу, разворачивая её.

Тут у меня и отвисает челюсть: передо мной чёрная шёлковая ночная рубашка, расшитая кружевом, с чрезвычайно тонкими лямками. Она даже сейчас выглядит практически пошло, боюсь представить, как это будет смотреться на теле.

— О Пресвятые… — я тихо вздыхаю, отходя в сторону, ближе к свету свечей, чтобы разглядеть одежду. — Она что, издевается надо мной?!

Позади слышу низкий смех, и это злит ещё больше. Я резко оборачиваюсь, сжимая в руке лоскут мягкой ткани, и огрызаюсь.

— Нет, все тут решили устроить мне персональный ад? Я что, по-вашему, такая слабая, что можно издеваться?

Помимо ледяной ярости, в груди разливается ещё и ядовитая обида. Очередные обстоятельства, в которых я оказываюсь беспомощной и не могу никак повлиять на события. Разве что кричать, плакать и топать ногами, как ребёнок, доказывая, что тоже стою внимания. Чувствую, как в глазах начинает щипать, и вот-вот хлынут слёзы, обжигающие, горькие.

Смех Арэна затихает в мгновение, он ставит коробку на ближайший комод и подходит ближе. Мужчина мягко забирает из моих рук ночнушку и кидает её на пол, к своему сюртуку.

— Что ты…

Хочу прояснить, но он продолжает напирать. Теперь уже ведёт меня к кровати, мягко усаживает, а сам садится передо мной на колени, держа за руку.

Раздражение немного спадает, уступая место замешательству. Арэн берет мою ладонь и кладет её себе на щеку, медленно потираясь, как котенок, жаждущий ласки.