— Меня прислала хозяйка. Ей интересно…

Девчонка замялась. Я заставила себя улыбнуться.

— Пойдем. Расскажи мне, чего хочет твоя хозяйка.

Все пожелания маленькой прислужницы были записаны в большую учетную книгу. Несколько дней назад ее подарил мне Вил в благодарность за нож. Один только резной деревянный переплет весил, как пара кирпичей, но вещица выглядела изящной. На стареньком столе в полуразрушенной конюшне она смотрелась совершенно неуместно. Когда я спросила Вилиса, откуда он взял деньги, мальчишка ответил, что потратил свою долю из награды лорда.

— Это только начало, — сказал тогда Вил. — Нам всем нужно приодеться. И стол купить.

Он что-то подсчитывал, чиркая по бумажке.

— Вот эти три заказа выполним и купим… Или все-таки одежда важнее?

Я посмеялась и потрепала ученика по голове. Тогда Вилис отстранился, обиженно зыркнув из-под челки.

— Я хочу, как лучше! К нам теперь ходят важные люди!

— Я знаю.

«Важные» люди к нам, конечно, не ходили, но вот слуги из богатых домов в «Белую ласточку» стали заглядывать часто. Дела пошли неплохо, и свободные деньги у нас завелись.

Я плеснула на лицо холодной водой, которая попала мне на волосы, намочив края чепца. Капли покатились по вискам и лбу, а затем добрались до шеи. Не вытирая лица, я вышла во двор, где дул свежий ветер.

Я много лет занималась колдовством и всякое видела. Меня не пугали кровавые жертвы, если только они не были напрасными.

— Эйна? — раздался голос Вилиса. — Ты плачешь?

— Нет. Я просто умылась.

Тид ушел в город, чтобы отнести покупателю желудочную настойку, а Кейра приходила только по утрам на полдня. Во дворе, кроме нас двоих, никого не было.

— Узнал? — спросила я Вила.

— Еще бы! На рынке уже все говорят, Ринелия, правда, того…

— Мертвая?

— Да. Говорят, ее бросил покровитель, поэтому певичка и не выдержала. Не то отравилась, не то удавилась…

— Значит, сама…

Вил кивнул.

— Ага.

Я направилась в дом, а мальчишка увязался следом. Он странно вел себя. Вилис заглядывал мне в лицо, а сам шел, втягивая голову в плечи, как будто ему было рядом со мной неуютно. От его обычной болтливости не осталось и следа, а мне невыносимо хотелось с кем-нибудь поговорить. За жизнь Ринелии было дорого уплачено — певичка не должна была так распоряжаться этим даром. На месте колдуна, проводившего обряд, я была бы очень зла…

— Получается, все было напрасно?

— Что напрасно? — спросил Вил, дергая меня за рукав. — Эйна? Эй!

— Ничего…

— Ты странная. Я поговорю с Тидом…

— Нет! — остановила я мальчишку. — Не нужно!

— Тогда объясни, что случилось! Эта Ринелия тебе никто. Я так ее вообще даже не видел.

Вил выглядел смешным с грозно сведенными бровями и поджатыми губами.

— А ты ведь и не знаешь… Бену убили, чтобы исцелить Ринелию.

— Чего?

Вся бравада слетела с мальчишки. Он прижал ко рту руку и испуганно распахнул синие глазища.

— Вот так. Никому не говори.

— Никому! Клянусь!

В ученике я не сомневалась. Он бережно хранил мой собственный секрет — сохранит и еще один, менее важный. Наконец, перекошенный рот Вила захлопнулся.

— А… Да… Напрасно, получается?

— Получается… Никому заранее не узнать, что напрасно, а что правильно. Наверное, колдун верил, что поступает правильно…

— Ты что такое говоришь, Эйна? — испуганно пробормотал Вилис. — Убивать нельзя!

Я вздохнула. К сожалению, для меня это не было так просто, как для мальчишки.

— Эйна?

— Почему, Вил? Почему плохо? Бена — нищенка и воровка, которая жила в грязи без будущего и надежды. Ринелия была молодой и красивой. Талантливой, как говорят, к тому же. Разве ее жизнь не стоила больше, чем у бродяжки?

Вилис сел напротив меня. Мальчишка был бледен и напуган, и я наконец осознала, с кем говорила и что обсуждала. Я рассмеялась.

— Извини, Вил. Сделай мне что-нибудь успокаивающее, как я учила. Хорошо?

Мальчик подорвался с места. Вилис был хорошим учеником. Он справился с заданием без подсказок, хотя постоянно отвлекался, бросая в мою сторону долгие настороженные взгляды.

И вот это недоразумение рвалось колдовать? Напуганный колдун — как смешно!

Я называла своих собратьев по ремеслу страшными людьми вовсе не за власть, которую мы получали вместе со способностью управлять силой жизни. Хотя, клянусь Создателем, эта способность давала многое! Колдуны могли исцелять, и не существовало такой болезни, с которой бы не справился умело проведенный обряд. Тот, кто направлял искру жизни, знал, как приставить на место отрезанную ногу, вернуть старику молодость, избавить женщину от бесплодия. Колдуны могли выращивать цветущие сады посреди пустыни, а некоторые умельцы даже создавали грозных химер, соединяя друг с другом разных животных… Колдуны могли бы приносить большую пользу людям. Беда заключалась лишь в одном: искру жизни мы должны были вначале добыть, отняв подходящую у кого-то. Рано или поздно любой колдун приходил к простой мысли, что одна жизнь не равнялась другой… Вот это было по-настоящему страшно.

— Спасибо, — сказала я, согревая пальцы о горячую кружку.

Я и не заметила, что мои руки замерзли.

— Ты меня напугала, — пожаловался Вил.

— Меня очень расстроила смерть актрисы.

Вилис почесал в затылке.

— Что теперь будет? Другие артисты больше не будут у нас ничего покупать?

Вот что его волновало… Я усмехнулась.

— Еще как будут. Сейчас в «Ласточку» повалят толпы, чтобы выяснить, не знаю ли я чего про Ринелию.

— А, — протянул Вилис. — Ну ладно… Тогда не расстраивайся, твоей же вины в этом нет? Я никогда не расстраиваюсь, если знаю, что не виноват!

Мальчишка мне сочувствовал — я видела это по его круглому лицу. Значит, я выглядела совсем плохо.

— Почему-то все те, кому я помогаю, заканчивают плохо. Будьте с Тидом осторожнее, хорошо?

— Ерунда, Эйна! Грэз сам связался с контрабандой, и Ринелия сама все сделала!

Он так искренне это сказал, что мне на самом деле стало легче.

— Тогда не делай таких глупостей, как они. Пообещаешь мне это?

Он энергично закивал.

— Обещаю, Эйна! Вот выпей еще…

Его чай горчил.

— Давай работать, — сказала я. — Тебе еще многому нужно научиться.

В другое время смерть знаменитой артистки стала бы самой обсуждаемой сплетней на месяцы вперед, но только не сейчас, ведь Кинар готовился к Дням благоденствия. До первого летнего новолуния оставалось меньше недели, и в праздничной суете о бедной красавице почти сразу забыли.

Обо мне тоже.

Проведение обряда в первый день праздника считалось важной обязанностью лорда управителя, и Кернел должен был сейчас готовиться. Это означало, что я не могла выяснить у лорда про решение ее брата порвать с артисткой, даже если бы набралась смелости задать прямой вопрос.

На следующий день после трагического известия Кейра перехватила меня во дворе конюшни. Девушка с мечтательным видом махала метлой, скорее создавая видимость работы, чем по-настоящему наводя чистоту. Ей повезло, что у меня не было настроения делать замечания.

— Ты уходишь, уважаемая?

— Я ненадолго. Ты что-то хотела?

— Да, тетушка! Я кое-что что должна сделать! Подожди…

Я остановилась, глядя вслед девчонке, которая убежала, бросив метлу прямо на землю.

— Что сделать? — выкрикнула я, но Кейра уже возвращалась из единственной уцелевшей кладовой под жилыми комнатами…

Возвращалась с ящиком из лавки дядюшки Тала.

— Откуда это? — удивилась я.

— Один господин принес. Такой хороший господин, красивый…

Кейра улыбалась.

— Лекарь Десмий?

— Так он назвался, — девчонка закивала и поправила локон.

— Я поняла. Отнеси ящик Вилу.

— Да, уважаемая.

Она нежно прижала к себе деревянную коробку как будто это был драгоценный подарок, а не пустые стеклянные баночки среди соломы. Жизнь продолжалась. Кто-то мечтал, а кто-то умирал… По веселому городу, который готовился отмечать Дни благоденствия, я направилась к Родниковому огородку в дом Ринелии.