Не найдя ответов на эти вопросы, Михаил посмотрел на жен.

— А в купальни вы меня звали для обсуждения серьезных дел, - произнес он, не скрывая сарказма.

— Серьезных и важных! – вступила в разговор Арханна. – Самых важных!

В глазах ее пылал огонь, пятачок светился от усердия и веры, и Арханна сложила перед собой руки, будто собиралась помолиться на Лошадкина. Увиала полулежала в своем бассейне, впрочем, она никогда и не одевалась толком. Как и Ок’Цэ, которая сейчас пушила хвост и сверкала хохолком. Только Сталида выглядела как обычно, хотя можно было не сомневаться, это просто от незнания Лошадкиным краглов, а так она наверняка тоже пыталась его подманить к себе. Как могла.

Что такого случилось за почти три месяца его отсутствия? Можно было предположить, что жены истомились в ожидании, но Лошадкин никогда с ними не спал, не с чего было томиться. Наоборот, скорее, его отсутствие развязывало им руки для разного. С чего такой парад-алле, в котором не хватало только Авии с шестом и кручением вокруг него, придерживаясь хвостом?

— Самых важных? Это каких же? – спросил Лошадкин.

Он бы сел, но опасался, что жены тут же нападут впятером и продолжал стоять. Жены стояли напротив.

— О твоем наследии, муж наш и повелитель! – крикнула Арханна. – Я слышала твою речь там, в храме, ты воистину посланец небес! Твоя мудрость не пропадет, мы записали ее, но тебе необходимо оставить и другое наследие!

— Мы же вроде обсуждали все это?

— Детей! – заявила Арханна, будто не слыша его. – Муж наш, ты ни разу не прикоснулся к нам, как мужчина! Уверена, небеса явят чудо и благословят нас твоими детьми!

Едрить, подумал Лошадкин, осознавая, что не учел этого момента. Арханна уверовала и неистово, это помогало в делах, но теперь вот вылезло боком. Или передом, выражаясь цензурно? Вылезло, в общем.

— Выбери одну из нас! – пролаяла Пранта.

— Или всех! – добавила рокочуще Сталида.

— Да, пусть небеса одарят тебя мощью, достаточной для нас всех! – провозгласила Арханна.

— Э-э-э, - выдал Лошадкин в ответ. – А меня вы спросили?

— Спрашиваем сейчас, муж наш! Выбирай! – с непоколебимой уверенностью верующей изрекла Арханна.

Жены приняли фривольные (на их взгляд позы), сбросили часть одежды. Что-то внутри Лошадкина шевельнулось, проползло по спине, начало нашептывать на ухо. Ведь он вожделел Алатею, не так ли? Чем эти были хуже или лучше? Никто из живых экспедиции, да и землян тоже, не осудил бы его. Никакого преступления по космическим меркам, полное добровольное согласие, так чего же он тянул и мялся, словно японский школьник?

— Спросили ли вы меня, хочу ли я выбирать и все остальное? – медленно уточнил Лошадкин.

— Нам все донесли, муж наш! Ты выбрал наложницу врага и воспарил над ней со всей мощью! Доказав свое превосходство, ты выказал милость адмиралу Квурсу и подарил ему порадовавшую тебя наложницу из рабнеков!

— А, так вот в чем дело, - наконец дошло до Лошадкина. – Можете запахнуть свои платья, ничего у нас не было.

— Но ты держал ее при себе!

— Чем она лучше нас? Хвостом? Мы тоже можем их приделать!

— Не надо, - вскинул руку Лошадкин, вспомнивший, как именно «приделывали» хвосты в его прежней жизни.

— Она служила тебе, жила рядом с тобой!

— Как и вы, - пожал плечами Лошадкин.

— Именно! Муж наш, пришло время! Ты был мягок, терпелив, великодушен, ты не принуждал нас ни к чему, но творил добрые дела каждый день и являл свою мощь! Мощь тела и мощь разума, разжигая в нас огонь страсти, желание раскинуться перед тобой и ощутить твою тяжесть, понести от тебя! – заявила Арханна.

— Выметать твою икру! – добавила Увиала.

— Фу, - вдруг скривилась Сталида, - я так возбудилась от горячей речи Арханны и тут такое!

— Я готова высидеть твое яйцо! – клекотнула Ок’Цэ.

Сталида опять поморщилась, Пранта залилась лающим смехом, зато Арханна, казалось, возбудилась еще сильнее. Надвигалась, обдавая его запахом мокрой шерсти… Лошадкин осознал источник и в этот раз действительно удивился.

Нет, ему было приятно, что жены действительно доросли до понимания его красоты и мощи, возбуждались и желали его, но. В такой момент? Самый неподходящий момент, ибо даже уступи он их натиску, что вышло бы? Прощальный секс, присунул и свалил в закат, улетел к звездам? Это не то, что даже некрасиво, для такого даже слова, наверное, не придумали, свинство галактических масштабов. Уместно ли было говорить свинство в отношении хрокагов?

А хуже всего было то, что Лошадкин немного да возбудился в ответ.

Опять и снова, это было не что-то физиологическое, как с земными женщинами, а скорее психологическое. Они хотели его, восхищались мощью Лошадкина, подтекали от одного его вида, все это вызывало ответное возбуждение и желание показать им свою мощь самца.

— То есть вы ощутили угрозу, решили, что другая заменит вас в постелях, и поэтому быстро воспылали ко мне страстью, - заметил он, стараясь говорить мягко.

— Я обожала тебя и до этого, Михаил! - почти захрюкала Арханна.

— Угрозу и давление со стороны тех, кто требовал от вас детей, я вроде отвел, - Лошадкин словно разговаривал сам с собой, размышлял вслух, при этом, не двигаясь с места и такая тактика помогала. - Внешность моя осталась прежней, слова не изменились, тогда что?

— Ты разгромил рабнеков! - пролаяла Пранта.

— Дал еду и новые дома, крылья! - вспыхнула Ок'Цэ.

— Ты могуч, как крагл, но еще и высок, - вдруг потупилась Сталида.

Лошадкину захотелось шлепнуть себя по лицу и рассмеяться, но в то же время что-то внутри прямо пело и подпрыгивало. Рычало и рвалось на свободу, заходилось в крике "ты все равно улетишь скоро, сбрось одежды, дай себе волю!" Оно давило и очень мощно, жены тоже что-то ощутили, казалось, сейчас окружат и прыгнут, дабы насильно провести первую брачную ночь.

Не такого ожидал Лошадкин от возвращения в Дружбу, совсем не такого.

— Я рад за вас, но попытайтесь думать головой, а не тем, что между ног. Это трудно сейчас, понимаю, сам бывал в таких ситуациях.

Вот это он сказал зря, жены встрепенулись, посыпались вопросы, где это он бывал в таких ситуациях. Также они действительно сделали шаг ближе, начали надвигаться, но Лошадкин отступил к открытому по случаю почти наступившей летней жары окну и вскинул руку. Не послушаются - так можно вылететь наружу и удрать в замок, вернуться, когда волна гормонов схлынет.

В первую очередь, схлынет в нем самом.

— Вы ведете себя так, словно я всегда вожделел вас и не набрасывался лишь потому, что вы сами не хотели.

— Мы хотели, - возразила Увиала, но прозвучало неубедительно.

— Не хотели, и я не хотел. Вы изменили свое мнение, прекрасно, но я нет. Возжелай я взять вас силой, так давно бы уже это сделал, просто приказал вам или воспользовался всеми теми визитами в купальни, ведь вы не просто так меня туда таскали, да?

Жены молчали, дули губы, отворачивались.

— Вы объявили о своих намерениях, прекрасно! - провозгласил Лошадкин.

— Прекрасно, прекрасно.

— Прекрасно, значит можно? - спросила Арханна.

— Прекрасно, значит я рад, что вы об этом сказали. Вы сказали, и я теперь об этом узнал, - пояснил Лошадкин.

— Разве небеса не всемогущи? Не всеведущи?

— Небеса - да, но их посланцы - нет. К тому же я не подслушивал ваши разговоры и не подсматривал за вами.

Потому что они его не возбуждали, а будь тут гарем полуголых одалисок? Нет, будь тут гарем полуголых одалисок, думал Лошадкин, пытаясь отогнать неуместные видения, все было бы совсем иначе. Совсем, совсем иначе.

— Потому что у нас не могло быть детей, и вы не хотели меня, а я не хотел вас.

— Но теперь все изменится?

— Не знаю, - честно ответил Лошадкин. - Мне надо подумать.

— Но ты возбудился, муж наш!

— Откуда вы знаете?

Возникла заминка, снова пошли потупленные взоры и мямленье под нос, словно они тут решили массово освоить амплуа инженю. Внятного ответа Лошадкин так и не добился, но уловил по намекам, что дело в Огаре и Паше Киме, так сказать, являвших наглядный пример местным. Ну а дальше сплетни, слухи, разговоры за чашкой чая с той же Морданной, избранницей Огара.