Спутник, например, бесстрастно демонстрировал, что в районе Мекланского архипелага наблюдается какое-то нездоровое оживление. Терраформирующий модуль продолжал уничтожать впадину, штопал и зашивал ее, подымал уровень дна, и Алекс отправлял торпедные катера (все же сделали беспилотное управление), разил подводных чудищ и на них сразу же сплывались тысячи и тысячи ламассов, с разделочными ножами и пилами в руках.

На Отравленном Клыке местами уже громоздились горы костей и жестких плавников, усов и прочего.

— Можно ожидать похожего и у птерахов, - добавил Алекс.

— Разум — это хорошо, - не стал спорить Лошадкин, трезвеющий от холода и ветра.

Впрочем, будь птерахи неразумными домашними птицами краглов, и договариваться бы не пришлось, прилагались бы комплектом к подгорным коротышкам. Лошадкин вспомнил свою новую жену, Сталиду, и мысленно слегка содрогнулся. Колобок, вроде остальных краглов, на первый взгляд и не поймешь, что перед тобой женщина, пусть даже ее нарядили в нечто яркое.

Положение спасла Пранта, которая тут же полезла обниматься и лизать Сталиду в нос, разрядила обстановку и вывела Лошадкина из ступора. Отказываться было уже поздно, что делать с новой женой - жрец - крагл тут же объявил о священном союзе перед лицом Агла (а краглы означало - дети Агла) - Лошадкин не представлял. В то же время, Сталида была не только округла, но и безволоса, человекоподобна, у нее имелись ноги и отсутствовали жабры, и что-то внутри Лошадкина прямо зудело противным комаром - попробуй ее!

Вручив Сталиду прочим женам, утащившим ее общаться, Лошадкин вылетел наружу.

— С разумными всегда есть шанс договориться, - пробормотал он, - если знать язык, конечно.

Манопа подсветила указанные краглами вершины - не прямо пики, конечно, ниже, но это было даже хорошо, что птерахам не требовался снег и лед для жилья. Несколько их уже заметили летающего чужака, выметнулись навстречу, изображая отряд боевых птеродактилей.

— Я - друг! - просвистел им Лошадкин.

— Ты - чужак!

— Бескрылый!

— В горы пришли бескрылые! Враги!

— Я - друг, - повторил Лошадкин, - а будь я вашим врагом, то сделал бы так!

Он вскинул руки и выстрелил в ближайшую скалу, необитаемую, конечно. Та содрогнулась, вниз полетели камни и немного снега. Лошадкин, ожидавший мощной, эффектной лавины, мысленно поморщился. Впрочем, птерахам хватило и этого, они перестали нервно подергиваться, готовясь к атаке. Отлетели немного в сторону, в движениях появилась этакая осторожность пополам с готовностью сорваться с места.

— Я узнал тебя! Ты летающий посланник Солнца!

Прежде, чем Лошадкин успел сообразить, остальные птерахи разлетелись почтительно, снизились. Да плевать, подумал Михаил, пусть будет солнца, оно тоже в небесах, так что те же яйца, только в профиль. Манопа в целом справлялась с переводом, лишь иногда спотыкалась, на особо щебечущих звуках и словах.

— Летающий корабль? - спросил птерах.

— Только я, - покачал головой Лошадкин. - Но мои слова — это слова посланцев небес, даже если я без летающего корабля.

— Летающий корабль, - настойчиво повторил птерах. - Другие бескрылые тоже летать?

— В будущем - да, - кивнул Лошадкин.

Затем последовали неизбежные объяснения насчет союза и прочих дел, и как выяснилось, это рядовые патрульные птерахи, которые потащили Лошадкина в гнездовья, дабы тот поговорил с вожаком стаи. Пришлось повторять и потом лететь еще дальше, и Лошадкин уже по чуть-чуть начал мерзнуть, захотелось в туалет. Протрезвел, сбежал от жен, но нашел себе других проблем на те же части тела, иронизировал он над собой.

— Краглы - друзья? - переспросил вождь Свистящий Хохотунчик.

Во всяком случае, именно так дословно переводилось его имя, и все равно Лошадкин испытал легкое смущение. Также в речи птицелюдей часто звучало П'тер, и Михаил все пытался воспроизвести щелкающий звук, но ему, похоже, не хватало для этого клюва.

От угощения из червей и рыб он отказался.

— Краглы - друзья, - подтвердил Лошадкин. - Они принесли клятвы.

— Птерахи - враги?

— Птерахи - тоже друзья, - ответил Михаил.

Все это время он записывал и сканировал, оглядывался, рассматривая скалы и гнезда, птерахов, кормящих птенцов, чистящих перышки, летающих вокруг. Разум-то разум, но похоже, птерахи не так далеко ушли от прародителей или им просто не было в том нужды. В чем-то они до сих пор оставались глупыми, горячими птицами, легко обмануть, но только скажи не то и заклюют, закидают дерьмом с небес!

— Принесите клятвы, вступайте в союз и будем дружить.

— А если мы откажемся?

— Никто вас не тронет, но если вы проявите враждебность, то, - Лошадкин взмахнул оружием, - возможно, узнаете, что вы теперь не единственные повелители небес.

Вожди - сразу целая дюжина птерахов - отодвинулись и загалдели между собой, словно обсуждали объявление войны. Несколько особо крупных птерахов - похоже, гвардия или телохранители - находились рядом с Лошадкиным, который даже сидя все равно возвышался над ними.

Словно великан залез в чье-то гнездо, крутилось в голове идиотское сравнение.

В то же время, было в происходящем нечто такое... даже не возвышенное, может быть, пусть гнездовье и находилось довольно высоко, но нечто, задевающее струны души в Лошадкине, что ли. Могучий барон Робинзон в одиночку прилетел в логово летающих Пятниц, дабы договориться о мире, и показал стальной кулак в бархатной перчатке, для пущей убедительности. Симпатичная Пятница в бусах шла приятным дополнением к союзу, и Лошадкин слегка скривился, осознав, что его унесло куда-то не туда.

— Зачем нам союз? - подпрыгнул к нему Хохотунчик.

Сам Лошадкин назвал бы его скорее Хохолком и плевать, что он уже обозвал так свою лошадь-ящерицу. Вожди носили особо мощные и яркие хохолки, вдруг осознал Лошадкин, словно индейцы США из фильмов времен зари кинематографа.

— Чтобы вместе быть сильнее! – уверенно ответил Лошадкин. – Расселиться повсюду и жить среди других народов, дружить с ними и помогать, и они помогут в ответ, лекарствами и едой!

— Расселиться тяжело, - раздались щелканья клювами.

Вот еще интересный момент, подумал Лошадкин. Хрокаги и мордахи встали на задние ноги, ушли от вытянутых пастей, хотя и сохранили небольшие клыки, пятачки, хвостики, ту же шерсть. Краглы округлились и приняли гуманоидную форму, но людьми их воспринимать было сложнее, чем даже мордахов, не считая тех мыслей о новой жене. Ламассы сохранили массу черт рыб, хотя и двигались постепенно к живорождению, но все равно, до вылезания на сушу им было еще далеко. Птерахи не утратили крыльев и клюва, и делало ли это их менее разумными и отсталыми среди других? Влияла ли форма тела на скорость развития?

Пожалуй, стоило сбросить эти мысли в общую сеть, но аккуратно, потому что звучали они дико и оскорбительно по нынешним временам. Живизм? Расизм? Шовинизм. Что-то в этом духе, Лошадкин никогда особо не разбирался в тонкостях подобных вещей.

— Не тяжело, - ответил Лошадкин. – Вы видели новый город на берегу моря?

— Видели и рассказали краглам. Хороший город, удобный, на крышах ставить гнезда!

— Точно! – прищелкнул пальцами Лошадкин и вскинул руку, будто ковбой.

Птерахи не отшатнулись в страхе, но посмотрели удивленно.

— Я возвел этот город в одиночку, - заявил он и птерахи не стали возражать. – Я возведу в нем еще башни и насесты, причальные мачты для дирижаблей и высотные гнезда для птерахов! По степи и лесам будут воздвигнуты горы, с гнездами наверху для вашего народа, а внизу поселятся краглы. Вокруг будут жить мордахи и хрокаги, они будут пахать и разводить скот, а вы предупреждать их о бедах и врагах. Вместе!

Пожалуй, еще стоило подумать над подводными озерами или системой каналов и озер для ламассов, но так, чтобы не пошло вымывание почв и осушение рек. Впрочем, в экспедиции имелся гидролог Ким и уж он наверняка сделал бы все возможное для своих обожаемых ламассов.