Именно так, совершенно не подумав о последствиях, он выслал меня в Малый Шаниз. Разумеется, вернул он меня вовсе не потому, что соскучился. Но королева — лицо публичное. Была нота протеста от посольства Сан-Меризо, было возмущенное письмо от короля Геральдо Великолепного, родного отца Элен. Были аккуратные намеки от герцогов де Сюзора и де Богерта, были резкие требования королевы-матери.

Сейчас, сидя в небольшой альковной нише, я смотрела, как мой муж морщит лоб, пытаясь понять, какое решение нужно принять. Подсказывала я очень аккуратно. Мне нужно было, чтобы король думал, что это его собственные мысли. Я протянула ему еще один листок и сказала:

— Обратите внимание на цифру, ваше величество.

— Обратил… — брюзгливо ответил король. — Что это значит?

— Это сумма, потраченная королевой Ателанитой на поездку по святым местам. А на обратной стороне — сумма, которую она тратит, проживая во дворце. Как видите, мой дорогой муж, эти цифры совпадают практически полностью.

— Ты думаешь, Элен?.. — король морщил свой гладкий лоб

— Вы, мой король, просто читаете мои мысли! Мне кажется, это будет наиболее правильным решением. Признаться, я просто поражена тем, как быстро вы все поняли. И даже немного завидую вашему уму!

— Что ж, я не намерен терпеть такие безумные траты, — голос короля вновь набирал силу, и мне показалось, что он слегка накручивает себя перед разговором с матерью.

Я возвращалась в свои покои, довольная проведенной беседой. Самым интересным мне показалось то, что, хотя придворные безудержно льстят королю с утра до вечера, на мои славословия он среагировал весьма чутко. Думаю, дело в том, что Ателанита слишком часто критиковала его и продавливала свои решения. Да, сына она, наверное, любила… Но, похоже, власть она любила гораздо больше.

Может быть, Ангердо и не мог сформулировать это достаточно четко, но отношение матери он чувствовал. Да, он побаивался ее и привык считаться с ее мнением. Но, думаю, королева слишком редко хвалила сына, и сейчас те льстивые речи, которые он выслушал от меня, показались ему особенно драгоценны. Я поставила в памяти галочку: лесть — это прекрасное оружие, и им нужно пользоваться.

До разговора с мужем я долго думала, стоит ли оставить в тайне мое участие в этой ссылке королевы-матери. Скорее всего, я бы смогла уговорить мужа не озвучивать причину своего гнева. Но после некоторых размышлений и советов с герцогом де Сюзором, отказалась от этой мысли. Пусть все знают, что ссылка королевы-матери произошла по воле невестки. Мне пора набирать очки на политической арене.

Думаю, придворные будут потрясены новостью, и я смогу воочию увидеть результаты. Моя приемная является прекрасным местом, где на эти результаты можно будет посмотреть. Свита и чиновники, конечно, могут принять эту опалу Ателаниты как случайное совпадение. Но самые умные, безусловно, догадаются, откуда дует ветер. Вот из моей собственной приемной я и начну набирать информаторов: те, кто сообразят, что во дворце происходит перестановка действующих фигур, обязательно отметятся с утренним визитом к королеве.

Через пять дней от момента нашего разговора, после серии громких скандалов, ее высочество королева Ателанита отбыла в поездку по святым местам. Это значило: я больше не могу терять время. Поэтому, хотя король частенько пропускал сейчас утренние прогулки из-за непогоды, я, напротив, выполняла этот ритуал особенно тщательно. Мне не помешал даже снег с ветром.

В королевском парке я разрешала Энрике спускать с поводка Денизу и Гаспара. Подросшие песели ярко-рыжими мячиками прыгали по снегу, оглашая окрестности веселым лаем. С их пушистыми шубками небольшая метель не была помехой. Фрейлины же, вынужденные следовать за мной, жалобно морщились и прятали лица при особо сильных порывах ветра. Жаловаться, однако, никто не осмеливался.

Оберегая своих близких, я на такие прогулки брала Софи и Жанну строго по очереди. Мне кажется, все остальные дамы люто завидовали этой привилегии. Самой же мне, привычной к любой московской погоде, небольшой снегопад с ветром не казался чем-то ужасным. Мы с герцогом де Сюзором медленно брели по слегка занесенной снегом дорожке и беседовали:

— … и еще, ваша светлость… Пока королева отсутствует, я считаю, что нам нужно найти противовес герцогу де Богерту.

— Как вы сказали, ваше королевское величество? Противовес? — герцог лукаво усмехнулся и отвесил мне комплимент: — Поразительно точное выражение. Я нахожу, ваше величество, что вы не по годам умны.

Я на мгновение остановилась, повернувшись к нему лицом, и сказала:

— Ваша светлость, мне нравится ваша любовь к Луарону. Я весьма ценю это. Но раз уж я выбрала вас в свои союзники, прошу, не нужно бессмысленных похвал. Давайте все комплименты тратить на врагов.

Герцог улыбался, и в уголках глаз у него собирались лукавые морщинки. Он склонил голову, соглашаясь с моими словами, и ответил:

— Ваша воля для меня закон, моя королева!

— Так вот… — я снова двинулась по тропинке между заносов. — Нам нужен противовес де Богерту. Нам нужен свой человек, который станет близким королю, но не предаст наши интересы. Этот человек, герцог, должен обладать следующими качествами: он должен быть одного возраста с королем, ну, плюс-минус пять лет. Он должен быть военным и иметь достаточно высокий чин, чтобы приближение его к трону было оправдано. Ещё он должен уметь развлечь короля.

Герцог задумчиво молчал, не требуя объяснений. А я продолжала:

— К сожалению, я совершенно не знаю ни одного человека из верхушки армии. Очень желательно бы, чтобы человек этот мог развлечь и занять короля. Понимаете, герцог? Он должен быть одновременно шутником и балагуром, и в то же время очень умным и тонким человеком. Это основа основ нашего с вами положения при дворе.

Я с сожалением посмотрела на герцога. И добавила:

— Увы, ваша светлость. Я даже не представляю, где найти такой бриллиант. Но если вы его не найдете, то нам придется вводить в окружение короля целую команду. А чем больше людей, тем больше риск провала. Это очевидно.

Дальше мы шли молча. Герцог обдумывал все, что я ему сказала. Как и я, он прекрасно понимал, что найти кандидатуру с требуемыми параметрами почти невозможно. Это я еще умолчала о том, что нам нужны абсолютная верность и преданность этого человека. Герцог де Сюзор умен, ему такие детали можно не объяснять.

С момента отъезда свекрови жизнь моя стала гораздо спокойнее. Я тихо и бесконфликтно проделала тот же номер, что и в Малом Шанизе: на двери опочивальни был установлен засов, и вечерами я оставалась одна.

Графиня Эбигейл Холланд заняла место моей статс-дамы скромно, без особой помпы. Просто в один из дней мажордом объявил о ее приходе. Вошла темноволосая сорокалетняя женщина самого обычного телосложения, миловидной, но не примечательной внешности. Единственное, что отличало ее от моих фрейлин — интересно расположенные седые пряди. Волосы дама укладывала на прямой пробор, и точно от этого пробора с шагом два сантиметра шли тонкие нити седины. Казалось, графиня посетила какого-то модного московского парикмахера. У дамы был спокойный голос и несуетливые манеры.

Притихшие мои фрейлины поглядывали на нее с опаской. А графиня, заявившая, что готова приступить к службе, первым делом спросила мои расходные книги и уточнила у остальных: как миледи Лекорн устанавливала ночные дежурства. Выслушав ответ, графиня несколько недовольно поджала губы и сообщила, что с этого дня дежурных у спальни королевы она будет назначать сама.

Мы немного побеседовали с миледи Эбигейл, потом она отправила записку с пажом дворцовому кастеляну, и через час в моей приемной поднялась суета. В углу ставили удобную кушетку.

По местным дурацким правилам в спальне королевы всю ночь должны были находится горничная и фрейлина, на случай, если моему королевскому высочеству понадобится помощь. Разумеется, меня это сильно напрягало. Если в Малом Шанизе никто не смел оспаривать мои решения, то здесь, с возвращением королевы-матери, стоило ожидать грандиозного скандала. И сейчас миледи Эбигейл легко и непринужденно решила эту проблему. В приемной установили широкую тахту и эту нишу занавесили роскошными бархатными шторами. А для пущей маскировки прямо перед ней, перед этой отгороженной нишей, поставили конторку секретаря.