— Какая любовь!.. Ты подумай только, Тиша, пойти за своим суженым на край света. Чтобы сказать ему, что верит… Ой, а я же знаю, что Еремей не виновен. Я слышала, не помню когда, но давно уже, как тётка Пыря ругалась на Агнию, что та подвела брата, что из-за её дури Еремею пришлось уйти, чтобы «спасти тебя, дуру». Она так и сказала. Что она навлекла позор на весь их род… и что-то там ещё.

— Так, получается, Василиса узнала, что Еремей у князя и пошла за ним в город. Так что ли?..

Но тут ворота заскрипели. Девочки замолчали и перепуганно стали смотреть. Вот показалась Кисеиха, следом за ней Кисей. Они что-то обсуждали и ворчали друг на друга. Тиша задрожала от волнения. Она чувствовала себя почти воровкой и готова была провалиться сквозь землю. Залезть в чужой дом через плетень. Это, наверное, страшное преступление.

Кисеиха первая увидела нежданную гостью и остановилась, разинув рот. Кисей, наткнувшись на жену, поднял привычно опущенную голову и тоже застыл в изумлении. Воцарилось неловкое молчание. Первым его нарушил Кисей удивительно ровным и доброжелательным голосом:

— Ты, девонька, не дочка ли Ивара Видборича?

— Да, — еле выдавила из себя Тиша. Уж не нажалуются ли отцу? Это было бы совсем скверно.

— Как же ты попала в наш двор? Ведь ворота мы запираем.

Тиша рассказала.

— Ну что ж, дочке Ивара завсегда рады в этом доме. И не нужно ей следующий раз перелезать через плетень. Больше мы запирать двор не будем, Хыля уже большая, думаю, в лес не убежит.

Хылины прозразно-голубые глаза наполнились тревогой:

— Нет, тятенька, я не пойду больше в лес.

О том, что она провела несколько дней в лесу, Хыля знала, но ничего не помнила. И лес боялась больше всего на свете.

— Да, дочка, не будем, значит, ворота запирать. Поэтому, следующий раз, детонька, — обратился Кисей теперь уже к Тише, — проходи через ворота. Мы завсегда будем рада, — вновь повторил Кисей неловкое приглашение.

Кисеиха молча кивала головой, кривя рот в подобии улыбке.

…Через несколько минут Тиша вприпрыжку бежала к колодцу. Какой сегодня хороший день! Первое, это нашёлся Еремей, значит Василиса больше горевать не будет; второе — Василиса пошла в город. Это не так уж и страшно. А то Тиша ломала голову, где она. И, напоследок познакомилась с Тишиными родителями, и теперь им можно дружить не скрываясь. Ура!

Ярине не терпелось выйти на улицу. Засиделась дома, хочется на волюшку. Но праздно ходить днём, когда все должны работать, было стыдно. Поэтому она огляделась в поисках подходящего занятия там, за забором. В хорошем хозяйстве, обычно, дел хватает на любой вкус, и Ярина быстро нашла, что искала. Крапивкой поросят неплохо бы побаловать.

Девушка взяла плетушку, серп, специальную руковицу для работы — накулачник и шагнула за ворота.

Обычно Тиша ревностно следила, чтобы вся посильная работа, связанная с животными ей доставалась, но сегодня её почти и не видать. Так увлеклась водоношением, что уж вторая кадка наполнена до половины. Так что Ярина здраво рассудила, что, когда Тиша вспомнит про Хрюню, то будет уставшая, и на этот раз посмотрит более благосклонно на помощь сестры.

Выйдя на улицу, Ярина вдохнула полной грудью воздух начинающего лета, окинула взглядом родные просторы, и почувствовала, как безграничная радость наполняет душу. Какая она счастливица, что живёт на свете. Как ей повезло, что вокруг такие добрые люди. Сколько радости вокруг — черпай, не вычерпаешь!

Зарослями крапивы родные просторы не изобиловали, там-сям кустики не считались за порядочные угодья, но на краю леса, по соседству с кустами малины, было местечко, где это добро водилось, туда, обычно, и ходили сельчане, если случалась нужда поросят подкормить. Туда и Ярина направилась, не спеша, наслаждаясь каждой минуточкой молодости, здоровья и лета, делая крюк, чтобы пройтись по селению, повстречаться-поздороваться с людьми. Издали увидела Тишу. Та шла, согнувшись под тяжестью коромысла с вёдрами, и выглядела уставшей. «Вот всегда так Тиша, увлечётся чем-нибудь, и все силы отдаёт, не посидит, не отдохнёт» — пожалела Ярина младшую сестру. Но, когда встретились, Тиша наотрез отказалась от помощи.

— Вёдра сама донесу, а ты, так и быть, сходи за крапивой для Хрюни… У меня больше нету сил.

Придя на нужное место, полюбовалась тёмно-зелёными зарослями, и вновь жалость тронула её сердце, на этот раз по отношению к растениям. Им тоже жить хочется. Но с этой жалостью она научилась справляться, иначе никак. Так устроен этот мир. И об этом лучше не думать. Иначе кому-то другому придётся делать всю неприятную работу, а это уже нечестно.

Крапива же её не жалела, и сразу обожгла все незащищённые участки рук и ног. «Ого, — почесалась Ярина, — что это я так неосторожно!» Девушка старалась выбирать нежные молоденькие ростки, они, на её взгляд, были самыми вкусными.

Плетушка была уж почти наполнена, когда Ярина услышала чьи-то лёгкие шаги. Оглянулась — Агния. Конечно, Агния не самый дружелюбный человек на свете, а после происшествия с Еремеем, Агния ей была немного неприятна. Правда, Ярина так и не захотела вникать толком в ту историю, поняла только, что бабка Косуха со слепу не разобралась, подняла напрасную тревогу, в результате пострадал невинный Еремей. Другое Ярина решительно отвергала. А вот насчёт Агнии она не была уже столь уверена. Но та не должна об этом догадаться, это было бы несправедливо, и поэтому Ярина успела преодолеть первое чувство неприязни и принять приветливый вид.

— Ой, а я думаю, кто это здесь кустами шевелит, а это ты. Здрава буди, Ярина!

От Агнии приветливые речи Ярина почти никогда не слыхала, поэтому удивилась, обычно та смотрела мимо неё и здоровалась сухо. В ответ тоже пожелала здоровья.

Агния не пошла далее.

— Я тоже тут около тебя остановлюсь. Матушка послала за крапивой, вот и будет рядышком рвать. Как твои родители, в добром они здравии? Как сёстры?

Агния задавала вопросы, внимательно и с сочувствием слушала ответы, оказалась такой приятной собеседницей, что спустя некоторое время, вспоминая весь этот разговор, Ярина никак не могла понять, почему раньше девушка ей не нравилась.

Агния была приветливой и весёлой, рвала крапиву с задором и прибаутками, и Ярина сначала с некоторым удивлением поглядывала на неё, а потом расслабилась и стала смеяться шуткам. Чтобы про Агнию не говорили, но её красота и остроумие были необычны. В какой-то момент Ярина так развеселилась, что сделала неосторожное движение и поранила руку о серп. Агния тут же стала серьёзной, ловко и быстро вытянула из своей косы ленту и обмотала рану. Ярина пыталась протестовать, в конце концов, и у неё лента есть, зачем же чужую вещь портить, но Агния не приняла возражения. Она посчитала себя виноватой — сама забыла про дела и подругу отвлекла.

В селение возвращались с полными плетушками крапивы. Агния и тут хотела помочь Ярине донести и её плетушку, но девушка запротестовала.

— Что ты, Агния, не так уж сильно я поранилась. Теперь совсем прошло.

Агния заинтересовалась «насколько прошло», осторожно размотали ленту. Рана действительно перестала кровоточить.

— Ну, тогда я ленту заберу. Хорошо?

— Ой, Агния, давай я её постираю и верну потом. Нехорошо, она вся в красных пятнах.

— Что ты. Сама постираю. Разве это труд?

Домой Ярина шла домой с улыбкой на губах. До чего же приятная эта девица-красавица Агния!

Расставшись с Яриной, Агния чуть ускорив шаг, завернула за первую же изгородь. Огляделась — никого. Скинула с плеча плетушку, задрала сарафан и безжалостно оторвала широкий лоскут нарядно вышитой рубахи. Затем аккуратно завернула ленту в лоскут и заколебалась, куда сунуть сверток. За пазуху класть было противно, всё в душе сопротивлялось этому, но Агния пересилила себя. Почувствовав, как ткань касается её кожи, она напомнила себе, что между пятнами крови этой дурочки и её телом — кусок рубахи, до дома можно и потерпеть. Пошла дальше.