— Уже светает, — сказала Нувасна на четвертом привале, глянув на небо. — Нам всем нужно отдохнуть, хотя бы пару часов.

Все, уже донельзя вымотанные, только этого и ждали: дружненько, как дети из сказки, послушались ведьму и быстренько выбрали себе по клочку пространства под сенью сосен и елей.

Я тоже улеглась прямо на траву, выбрав местечко посуше — выпала холодная роса — и подложив под голову свернутую куртку. Прохлада быстро забралась под рубашку, стало зябко и неуютно. Поспать толком не удалось, только подремать вполглаза и урывками по десять-пятнадцать минут (отследить течение времени по гаснущим звездам было нетрудно). Соблазн отдыха в драконьей форме я отвергла — места бы тогда никому не хватило, даже у меня под крылышками.

Провертевшись, я кое-как приняла относительно удобную позу, свернувшись в клубочек, угрелась и наконец уснула крепче, чем до того.

Снилась какая-то ерунда: попаданки, гоняющиеся за Чужеядом, мамин любимец Ершик, мама собственной персоной с укоризненным выражением лица, Суданский, декламирующий какие-то очень знакомые стихи…

Проснулась я с ощущением дежавю: поблизости спорили мужчина и женщина, вполне конкретные. И темой их обсуждения (снова!) была некая драчливая особа драконьего происхождения (и совсем не Чужеяд!).

— … Спорим, она проснется и двинет тебя в глаз? — голос принцессы сочился предвкушением.

— За что? — удивился Суданский.

— За то, что ты с огнем заигрываешь, Белый Рыцарь.

Великолепная игра слов. Я бы оценила, если бы не была такой сонной. (хотя в настоящем времени могу это сделать)

— Прошу прощения, Ваше Высочество, но вы влезаете не в свое дело, — смиренным тоном отозвался Артем. — Так уж положено рыцарю — совершать подвиги в честь Прекрасной Дамы. Вы прекрасны, спору нет, но, сами понимаете, сердцу не прикажешь.

Вот как у него получается застенчиво, но с твердокаменной уверенностью говорить такие вещи⁈ И притом совершенно искренне!

Но ловко он ее уел!

Последовала короткая напряженная пауза. Затем принцесса со смешком произнесла:

— Ты вляпался. По рыцарю и дама, как говорится… Или по даме рыцарь.

До меня вдруг дошло, что говорят-то обо мне.

Мать моя драконица, хоть бы не задымиться…

Один такой однажды уже пытался сердцу приказывать (причем моему)… и что вышло? Ничего хорошего, одно взаимораздражение.

Из всего обширного выбора представительниц женского пола в своем окружении Артем причиной подвигов выбрал меня. Одного не пойму — какого хвоста⁈ Столько красоток, не превращающихся в крылатую ящерицу-переростка, а он на ящерицу и запал⁈ Ненормальный! Везучесть свою опять испытать решил⁈

Но мотивы и цели у него точно не такие, как у Валерика. И сейчас он не мог знать наверняка, слышу я этот разговор или нет. Получается… Ой. ОЙ.

Я мигом открыла глаза и вдруг осознала, что мне тепло.

Моя куртка служила подушкой, а на плечах у меня лежал рыцарский камзол. От ткани все еще пахло дымом костра и слабо — «дихлофосом». Вряд ли Суданский так оригинально хотел пожелать мне доброго утра или подтравить, как шального комара.

Вот и ответ, за что я, по представлению принцессы, двину Артема в глаз — за галантность. Или это заботливость? Или что-то другое⁈

Ох уж эти… по-настоящему рыцарственные человеческие мужчины! Гадай теперь, какие побуждения толкают его на поступки…

— Ваша Милость, завтрак готов! — бодро отрапортовала Тай.

— Будим остальных, быстро едим и выдвигаемся, — распорядился Артем.

Я не стала дожидаться, пока меня начнут расталкивать, протерла глаза, уселась и демонстративно начала разглядывать укрывающее меня «одеяло».

— Чья вещь?

Вопрос был риторический.

Помятый с недосыпу Суданский покраснел и ненавязчиво забрал одежку.

— Моя. Ты так съежилась, вот я и подумал… — не договорив, он попятился и шмыгнул в кусты.

Ах ты ж… поду-умал!

— Только не бей беднягу, он из лучших побуждений, — громовым шепотом сказала Красуантия.

Я уставилась на нее.

Дожилась. Уже за выражение лица во мне видят бешеную стерву. Это не драконья репутация, это планомерное издевательство над ней!

Принцесса захихикала.

— Я пошутила, не смотри на меня так! Ты так забавно сердишься, что удержаться невозможно!

Еще один драконий кошмар, второй по списку после страха быть оприходованным некромантами. Что же за дракон такой, который не ужасает, а забавляет⁈ Да, вы угадали. Аметист ее зовут, и она безнадежна.

— Ты от меня теперь не отвяжешься? — со вздохом спросила я.

Фамильярное обращение Ее Высочеству понравилось.

— И упустить возможность смутить дракона⁈ — рассмеялась она. — Это вам не мечом волшебным вовремя взмахнуть! Какой рыцарь может похвастаться подобным деянием?

Мы обе знали, какой — тот, который в данный момент о чем-то оживленно толковал с Кудром и Тай, попутно разбудив Эрха, а затем Элору. Нувасна уже проснулась.

С какой целью принцесса затеяла разговор на подобную тему?

Уязвленной Красуантия не выглядела — скорее, даже довольной. Значит, не ревнует. Но в чем ее интерес? В развлечении? Об этом я ее и спросила.

— Не только, — девушка лукаво улыбнулась, — как преемница главы государства я заинтересована в том, чтобы оно укрепляло свои позиции по отношению к любым враждебным факторам.

— И? — я по-прежнему не улавливала ход ее мыслей.

— Ты — представительница влиятельной организации, к тому же — междумировой. Следовательно, через тебя я могу заключить выгодный союз, возможно, даже и не один, — объяснила Красуантия. — Насколько я поняла, рыцарь намерен после свершения главного своего подвига отправиться с тобой и стать таким же, как ты… как вы там называетесь? Колдуны?

— Смысловеры, — поправила я. — Колдун может быть смысловером, но не каждый смысловер — колдун.

— Не трудись. Как по мне, лебеда с одного огорода, — отмахнулась принцесса. — Так вот, чем больше вас таких будут моими друзьями, тем прочнее закрепятся мои позиции как будущей королевы.

Прагматичность я могу понять. Но это явно еще не все.

К нам подошла Нувасна с бутербродами. Мы взяли по одному — ведьма, похоже, при готовке ориентировалась на Эрха.

— Много ли ты знаешь о принцессах, драконица? — спросила Красуантия.

— Не похищала ни одной, — ты не в счет, — так что на поверхностном уровне.

Шутка впрок не пошла.

— Ты лучше меня знаешь, насколько наш мир дремуч. Мы еще не переросли уклад общества, в котором у женщин заскорузнувшие роли, — отрывисто бросила Красуантия. — Моя жизнь протекает в каменной клетке под постоянным давлением чужих ожиданий. Самое забавное в них то, что, как ни старайся, оправдать их все заведомо невозможно, всегда сыщется недовольный троюродный дядюшка. Я с первой минуты жизни разочаровала отца и его присных, родившись девочкой, — она усмехнулась. — О чем думают девчонки, когда мечтают стать принцессами? Уж точно не об этом. Единственной отдушиной для меня всегда были истории — нянюшкины сказки, книги, свитки моего наставника… Я сравнивала себя с вымышленными принцессами и думала — где и что за страна такая была, в которой они ТАКИЕ существовали⁈ Почему они могли себя вести так, а не иначе, а я не могу? И я взяла пример с той принцессы, которой все капризы сходили с рук. Многие считают меня истеричной, недалекой особой, которая только и делает, что визжит, похищается и ругается по поводу и без оного, — пусть так думают и далее. Они не знают, чего от меня ожидать, и предпочитают со мной не связываться.

Своеобразное, конечно, решение проблемы гендерной роли, но не мне судить. И я по-прежнему не понимала, к чему клонит моя собеседница. Перебивать ее я опасалась.

Красуантия склонила голову к плечу. Ее глаза, обведенные темными кругами недосыпа, ярко выделялись на бледном лице.

— Как меня учили, один из надежнейших способов властвовать — внушать трепет. Сама же я постигла то, что нет ничего страшнее неопределенности, даже мельчайшей. Сомневающийся человек ни на что не годен.