— Спокойно! Спокойно, — вытянул Вильхельм руки вперед, чтобы Элен хоть ненадолго остановилась. — Тише, Элен, иначе вы попросту лопнете от негодования.

Кирия Элен замахнулась было для новой пощечины, но теперь разница в росте играла не в ее пользу, и Вильхельм, веселясь, ухватил ее за пальцы.

— О, вы ещё не видели мою новую историю…

Элен неожиданно прытко вывернулась, а потом быстро подхватила из небольшой стопки бумаг на столе верхний исписанный лист, и в пару движений ретировалась подальше от Вильхельма и стола, возле которого он ходил как большой хищный волк.

— Это… это отвратительно! — она пробежала глазами дальше. — О! Какой стыд! Я немедленно это уничтожу! Я даже никому не могу сказать, что вы…

— Что ты творишь, женщина? — Вильхельм резко подошел, выхватил из рук Элен лист, который она успела скомкать. — Целое утро работы, между прочим!

— Я не позволю порочить честное имя моей госпожи! Нельзя, чтобы хоть кто-то увидел, чем вы тут занимаетесь, потому что…

Элен рванула бумагу из его рук и оторвала кусок, на котором еще можно было что-то разобрать.

— Тогда у нее было другое имя.

— То, что вы написали — наглая ложь!

— Я попрошу! Это лишь небольшое преувеличение, художественный вымысел.

— Это безграмотно, ужасно, пошло и… просто… просто… — продолжала лепетать бессвязно Элен, растеряв весь свой словарный запас, не прекращая перечитывать оставшиеся у нее строки и снова краснея.

Вильхельм вырвал у нее из рук и этот рваный кусок записей и сердито сверкнул глазами. Ну да, он расписал в подробностях всю сцену пойманной в плен Агаты, начиная с момента привязывания её к мачте и заканчивая тем, что их маленькая “сделка” получила некоторое отличное от действительности… продолжение. Вильхельм бережно расправил смятую бумагу.

— Не так уж и безграмотно! — обиделся Вильхельм.

Написано оно было, кстати, во всех художественных красках, которые могли прийти в голову довольно высокообразованному пирату, повидавшему на своем веку гораздо больше, чем одна “монашка”. Подумаешь! Это она ещё не видела, что творится в портовых городках, когда туда причаливает большое судно с целой ватагой озабоченных моряков.

— Не просил совать ваш нос куда не следует.

— Это непотребство само попало в мои руки, — возразила Элен, упираясь руками в бока и только сейчас, кажется, осознавая, что вломилась в каюту не просто нахального пирата и негодяя, но и вообще-то довольно сильного мага. — И я прошу… Нет, я требую, чтобы вы прекратили это немедленно, а не то…

— А не то вам придется признаться, что вам понравилось. — И пока кирия Элен возмущенно то краснела, то бледнела, он продолжил: — Признайтесь, вам тоже ужасно скучно на этом судне уже вторую неделю: мы никак не дойдем до порта, где мне были обещаны мои корабли, капитан ди Арс ужасно занят своей новобрачной супругой, а с кириосом ди Эмери мы уже обсудили все дела, какие могли! Чем ещё заняться долгими вечерами, если меня даже к штурвалу не хотят пускать, изверги? — горестно вздохнул Вильхельм, возвращаясь к столу и расправляя бережно свои записи.

Усевшись в кресло, он снова взялся за перо, посмотрел на растрепанную Элен и задумчиво спросил, покусывая кончик:

— Хотите, про вас что-нибудь напишу?

В возмущении она подбежала к столу и схватила со стола все бумаги, на которых можно было хоть что-нибудь написать, подумав, прихватила даже папку от бумаг и чернильницу, а потом резко выскочила из каюты, как-то умудрившись при этом хлопнуть дверью так, чтобы дерзкий, гадкий, невыносимый пират всё-всё понял!

Но дерзкий, гадкий и страшно невыносимый пират успел крикнуть ей вслед:

— Не бойтесь, Элен! Обещаю, это будет в меру прилично и даже без ошибок!

Год спустя

— Найра! Где ты? — Агата ди Арс ужасно опаздывала и как всегда в спешке ничего не могла найти. — Где мои чулки?

Она в раздражении заглянула под кровать, удерживая падающие на лицо волосы. Даже прическу еще не успела сделать!

Все утро Агата провела за проверкой бумаг, переданных с послом от Орхана. Они успешно торговали уже год, корабли курсировали между Энарией и Шарракумом с регулярностью, вызывающей зависть у других торговцев. Пару раз Орхан пытался хитрить и использовал уловки, выторговывая себе особые условия или выгоду, а то и пытался увильнуть от четкого исполнения договора. Казалось, он испытывает её на прочность.

И если сначала Агата ди Арс упускала или закрывала глаза на такие оплошности, не чувствуя за собой достаточной уверенности, чтобы поставить ануарского наглеца на место, то в последний раз ей удалось не только отстоять свои права на поставку зерна по выгодной цене, но и послать своему дорогому несостоявшемуся мужу небольшой подарочек с очень тонким намеком, на ту степень досады, которую она испытывала по поводу его неуважения.

Всего лишь отрубленную голову его посла — по счастью, не похожего на Хайрата, а весьма дородного и уважаемого ею человека. Голова была сделана из воска, почти как настоящая!

Агата несколько вечеров веселилась, предвкушая, как Орхан аль Гаффар получит щедрый дар. Прошло несколько долгих недель, прежде, чем она дождалась реакции на подарок — в ответ темноглазый ануарец с тягой к дурманящим зельям прислал такой же “милый” сувенир: почти полностью обнаженную танцовщицу, искусно вырезанную из сандалового дерева и ужасно напоминающую саму Агату и её незабываемый танец в золотых цепочках.

К подарку прилагалась короткая записка, написанная на ануарском и даже после недель плавания хранящая запах лавандового масла и базилика:

“Ты как всегда прекрасна, али айиза. Мы всегда можем обсудить недоразумения лично… Двери моего дома открыты для тебя”.

Джонотан сначала порывался ее вместе со статуэткой швырнуть в камин, но в итоге забрал деревянную фигурку себе и поставил в глубине книжного шкафа в их спальне.

Сам Джонотан возглавил небольшую флотилию, идущую с товарами на Восток, только один раз — самый первый после подписания договора. Было невыносимо несколько месяцев проводить вдали от Агаты, зная, что половина города ей завидует, вторая половина восхищается, и абсолютно все стремятся заручиться расположением новой главы торговой империи ди Эмери.

Кроме того, он взялся помочь с разбором старых архивов ди Эмери и лично ездил в монастырь, где обосновался Сезар, чтобы узнать, какие именно из сделок были нечестными и разорительными для его бывших партнеров. Агата по мере своих сил хотела, чтобы темное прошлое и ошибки отца не омрачали того, чего они уже добились с Джонотаном и еще добьются в будущем.

Её муж умел договариваться с людьми, и Агата, которая первое время ужасно боялась совершить ошибку и все испортить, была рада, что ей есть на кого положиться. Это не мешало ей подтрунивать, что его дар убеждения — чистая магия.

Он взял на себя все, что касалось подбора команд и фрахтования судов.

К тому же у Джонотана оказались весьма интересные связи во многих портах, он всё больше матерел в переговорах и сделках, и Агата предвкушала новые знакомства и горизонты. Кто знает, куда ещё выпадет возможность отправиться? Только бы без наглых магов. Кстати, интересно, казнил ли Орхан Хайрата?..

— Не это ли ты ищешь? — раздался вкрадчивый голос над ухом, от которого Агата вздрогнула было и попыталась распрямиться, но Джонотан удержал ее, роняя животом на кровать. — Кто-то, кажется, опять за делами забыл про все на свете.

— Ты же понимаешь, что так мы точно опоздаем? — поинтересовалась Агата, даже не делая попыток вырваться, оглядываясь через плечо на Джонотана и смеясь.

— Агата, а это что? — руки Джонотана, оглаживающие ее бедро, остановились: он отвлекся на договор от одного из бывших партнеров отца, лежащий прямо у кровати на углу стола.

Вообще подобными старыми сделками они всегда занимались вместе, но Агата решила, что на этот раз докажет Джонотану, что справится и сама. Она вела продолжительную переписку с сентаром де Гард из Иввара, который когда-то разорвал все отношения с ее отцом, и в конце-концов им удалось ударить по рукам в этих изматывающих переговорах, чем Агата невероятно гордилась. Все документы прислали только сегодня утром, и она еще не успела их посмотреть.