Итак. Вильхельм утверждает, что он капитан. Отец Агаты и еще недавно злейший враг сидит напротив как ни в чем не бывало. А Орхан аль Гаффар, тот, кто едва не отдал приказ отрубить им всем голову, теперь лениво посапывает напротив. И уж его-то лучи жаркого солнца вообще никак не беспокоят.

Какого морского демона тут вообще происходит?!

Видимо, последний вопрос Джонотан умудрился прохрипеть вслух, потому что Вильхельм лениво спустился по трапу с капитанского мостика и остановился, весьма довольный увиденным зрелищем.

— Доброе утро! — радостно гоготнул он снова и пнул сапогом дрыхнущего Орхана. — Просыпайтесь, бездельники! Пресвятая плотва, уж на что я любитель подрыхнуть, но тут вы даже меня переплюнули, раз не можете продрать глаза целые сутки с отплытия!

Он встал перед Джонотаном, широко расставив ноги, так, что пришлось смотреть на него снизу вверх, и протянул ему свою набитую табаком трубку.

— Хочешь покурить?

— Я завязал, — сглотнул Джонотан, чувствуя во рту гадкий привкус кальянного дыма. — Ты сказал, что эта дрянь меня не возьмет, если я хлебну твое пойло!

— Кто знал, что все вы окажетесь так слабы! — презрительно фыркнул Вильхельм, продолжая веселиться как единственный, похоже, оставшийся в полном сознании на пару с кирией Элен. — Подумаешь, пара затяжек. А вон оно как…

— Наш план сработал? — хрипло и с трудом проговорил Джонотан.

— Ну как тебе сказать… — Вильхельм прокашлялся и многозначительно помолчал.

Он задумчиво закурил, оглядывая валяющихся на палубе мужчин. Да уж, удручающее зрелище. Орхан, разбуженный пинком, наконец зашевелился и тоже начал приходить в себя.

— А этот-то с нами… — захрипел, словно простуженный, Джонотан, и откашлялся, пытаясь вернуть себе голос, — нахрена?

“Этот” в этот момент открыл глаза и сел, потирая виски. Поглядел мутным взглядом на Джонотана, потом на Сезара, с трудом сосредоточился на Элен и потом перевел хмурый взгляд на слишком довольного Вильхельма, огладив по привычке бороду.

— Глядите-ка, и он очнулся, — подвела итог Элен и цокнула. — А стоило-то плеснуть воду на одного бедолагу, так живо всё глаза-то пооткрывали.

— Элен, вы слишком жестоки к ним, — хмыкнул Вильхельм, — видите-ли, та дрянь, которая оказалась в кальяне, для неподготовленных, выходит, слишком сильна. Меня-то таким не проймешь, однако наши друзья… Спишем это на их слабость, ладно?

— Провались ты к морскому демону, Вильхельм ди Морен, и чтоб тебя там акулы пожрали, — вяло ругнулся Сезар, прикрывая глаза от солнца.

— Обязательно, дорогой, обязательно. Рано или поздно, — Вильхельм снова закурил, оценивающе разглядывая своего старого врага.

— З`арба! Что здесь… происходит? — на ануарском начал Орхан, пытаясь занять позу поуверенней, но раз за разом оседая обратно на палубу.

Джонотан уже прочувствовал всю предательскую силу Вильхемова зелья и решил не делать преждевременных попыток встать, пока голова хотя бы не прекратит кружиться.

— Что я здесь делаю? — повторил на энарийском вопрос Орхан и посмотрел на Джонотана в упор, но сейчас его мрачный чёрный взгляд ничутельки не смущал: судя по всему, они уже далеко от Шарракума, а значит, и от людей самого Орхана, и от мстительных теней Акрама али Асада, господина начальника береговой, мать его, охраны.

Джонотан перевел взгляд на Сезара, но тот знал явно ещё меньше, чем он. Тогда они вдвоем уставились на Вильхельма, мучительно пытаясь вспомнить хоть какие-то детали перед отправлением, но всё тонуло в зачарованном дыму с привкусом дыни.

Вильхельм хмыкнул и кивнул всем на Элен.

— Спросите у неё.

— Элен? — удивленно в голос спросили Сезар и Джонотан.

— Ох! Ну пресвятая Дева! Вы что, и этого не помните?! — возмущенно всплеснула руками она.

— Не то чтобы совсем… — медленно покачал головой Сезар.

Вы ехали в одном паланкине с госпожой, — начала рассказ Элен, терпеливо вздохнув. — Сказали, что больше никому ее не доверите, и она ваша. Теперь вы действительно обязаны на ней жениться.

— Так, — согласно кивнул Джонотан, не видя ничего ужасного в этом последствии. — А вот этот… Орхан здесь откуда? Он должен бы остаться в своем доме, подписав сделку, — выдал всё, что помнил, Джонотан и зачем-то потянулся к кинжалу, который должен был быть спрятан в голенища сапога по привычке теневых стражей.

Кинжала не было.

Вилли хмыкнул, уселся на край низкой бочки, стоящей на палубе, и уперся ладонью в колено. Все собравшиеся уставились теперь на него, а он пожал плечами и продолжил рассказ, покрутив во влажном жарком воздухе своей трубкой:

— Как-то так вышло, мой мальчик, что госпожа Элен вцепилась в нашего распрекрасного бородача и завопила, что мы его убили, что ему нужна помощь. Я пытался, знаешь ли, её отговорить, но времени не было, пришлось прихватить бедолагу. Кстати, идея была неплохая — никто из его верных псов не посмел нас тронуть, заметив у горла хозяина лезвие моего меча. Ну-с, как-то вот так…

Орхан слушал внимательно, впившись взглядом в лицо Вильхельма, опасался упустить слово на чужом языке. И при речи о лезвии меча схватился ладонью за горло, проверяя, осталось ли оно целым или он уже истекает кровью. А в таком-то состоянии немудрено и это не заметить.

— Мы отправились следом за вами, — торопливо продолжила Элен, цепляясь пальцами за ту же бочку, на которой сидел пират, и это выглядело так, как будто они теперь в одной банде. — Когда на нас попытались напасть, вы не только швырнули кинжал в одного из них, но и сорвавшись, вцепились в бою, наверное, с десятком этих… в белом.

— И что, я их… — Джонотан посмотрел на свои руки, не помня ни мгновения из всех этих бурных событий, — убил?

— Лучше бы убили! Потому что, придя в себя после вашей магии, а надолго ее не хватило, вся эта свора бросилась за нами! Вы разнесли рынок! И напугали людей!

— Достопочтенная Кирия, — вмешался Вильхельм, — не сгущайте так краски, мы просто уходили от погони! Обычное дело.

Элен сердито зыркнула на Вильхельма и повернулась к ди Эмери:

— А вы, кириос! — она впихнула ему в руки флягу с водой, к которой тот жадно приложился. — Заявили, что раз “дочь моя должна подписать соглашение с Орханом, мы его так просто не оставим, он — наш! По бумагам!”

Элен передразнила приказной тон ди Эмери так похоже, что Джонотан расхохотался бы, если голова не раскалывалась так сильно.

Он наш! Ну прекрасно! И что теперь прикажете делать с богатейшим восточным господином, за которым наверняка снарядят целую армию, у них на борту? Вот что-что, а с похищением знатных персон Джонотан ди Арс прежде дела не имел, и сейчас мучительно размышлял, потянет это на однократное нарушение закона, или связь с Вильхельмом, мать его, ди Мореном, пиратом и негодяем, уже достаточный повод счесть и его таким же пиратом?

— Вы издеваетесь… Издеваетесь, да? Да я… — начал было Орхан, но язык у него и без того заплетался, и слова на энарийском, похоже, складывались с трудом. — Немедленно… требую вернуть меня обратно!

— А с этим у нас небольшая проблема, — Вильхельм указал на повисшие паруса. — Когда мы покидали порт Шарракума, то словили такой попутный ветер, что м-м-м, “Госпожу Дикарку” унесло слишком далеко от берегов Ануара. А теперь, как видите, полный штиль. Кажется, ваши боги не пожелали вас далеко отпускать.

— Где мы вообще? — желание пить было столь сильным, что Джонотан даже сумел подняться и отобрать флягу у ди Эмери.

После первого глотка ему стало немного лучше, и он подошел к борту.

Вокруг идеальной гладью поблескивало море. Ни суши, даже на горизонте, ни волн, ни ветерка. Кажется, они действительно встряли.

Джонотан плеснул оставшуюся воду в лицо и, проигнорировав сердитый оклик Элен, вниманием которой стремились завладеть жаждущие подробностей Орхан и ди Эмери, ускользнул к каютам.

В узком коридоре было душно, смолянисто пахло деревом обшивки, а еще здесь не палило нещадно злое Аннуарское солнце и было тихо: с палубы едва доносились голоса их странной компании и команды корабля.