— Фадия, прости! Меня бы не отпустили иначе в город! А я так хотела порадовать господина! — слезы на глазах выступили самые настоящие, Агата подумала, что еще немного и она просто не выдержит напряжения последних дней и скатится в безобразную истерику.

— Да ну? Сладко поешь, птичка — хмуро бросила Фадия и уже открыла дверь, когда Агата быстро проговорила:

— Девочки мне сказали, что я должна станцевать особенный танец.

— Да хоть голой для господина станцуй, сердит он, — бросила Фадия, и захлопнула за собой дверь.

Щелкнул замок. Подергав ручку, Агата убедилась, что ее заперли.

Ну прекрасно! Теперь всё может повернуться так, что этой вылазкой Агата подставила не только себя, но и в ни в чем не повинную Элен, да ещё и Фадии может достаться сгоряча. Орхан так легко рубит головы каждому встречному, что от него можно ожидать всего!

На несколько долгих мгновений, пока сердце глухо колотилось в груди, показалось, что она попалась, словно птица в клетку, и что это навсегда. Отец не поможет сбежать, Джонотан пропал, Вильхельм был готов поиграть и выбросить. И первый же сдаст врагам, как только ему будет это выгодно… или интересно.

“Есть танец, после которого он точно не сможет устоять”, — пришли на ум слова Вильхельма, и Агата ухватилась за них, как за спасительную соломинку.

Неважно, что за танец. В конце концов, она и без того была обнаженной перед мужчиной! Наверняка это что-то вызывающее. И наверняка в конце она должна будет упасть Орхану в ноги. Но если это поможет исполнить любую просьбу…

Но что загадать?! Что? Агата принялась расхаживать по комнате, не находя себе места от нарастающей тревоги. Свободу себе? Невозможно!

Однако она решительно взялась за эту идею, так же крепко, как прежде бралась за нерешенные задачки от учителей, которых ей приводил отец. Всегда было важно доказать себе и ему, что она достойна большего. И она никогда не сдавалась.

Что ж, пусть теперь он увидит, на что готова пойти дочь, чтобы добиться своего.

И если эта подсказка — прощальный подарок от Вильхельма — пусть! Она не станет отказываться или пугаться, потому что хуже, чем стать безмолвной послушной женой, которую в любой момент можно лишить головы, быть уже не может.

Только когда забрезжил рассвет, Агата улеглась на постель, не снимая одежды, просто накрылась покрывалом с головой и сомкнула глаза. Золотой браслет, охватывающий щиколотку, казалось, тихонько жжет кожу скрытой внутри магией.

Хоть бы она не лишила её воли прежде времени!

Завтра! Завтра будет большой праздник, обряд и свадьба. Пусть завтра эта магия послужит ей и придаст ей силы.

Агата вздрогнула от пронзительного и глубокого рева трубы и расправила прикрывающую всё тело плотную накидку. Звук раздавался по всему дому и, наверное, даже по всему Шарракуму.

Надетая поверх всего абая, которая вчера казалась такой душной и мешающей — сейчас едва скрывала мелкую дрожь, которой колотило все тело.

Молчаливые служанки разбудили ее сегодня на рассвете, и невыспавшаяся Агата мелко тряслась и пыталась понять, что вообще происходит, пока ее отвели в хаммам омыли, крутили и вертели словно безвольную куклу и одевали в щедро расшитые золотой нитью и камнями одежды.

Тогда она и начала надеяться, что Орхан все-таки решил оставить ее голову на плечах, а значит у нее был шанс все исправить. Не напрасно ведь она нашла в старинной книге, которую ей вручили перед уроком с девушками из борделя, описание того самого танца, о котором проговорился Вильхельм. Танец семи вуалей — не просто красивое зрелище, но и целый ритуал — магический обряд, посвященной богине Луны. Ни один мужчина не смеет отказать той, кто осмелится говорить от её имени.

Большую часть ночи она пыталась повторить изображенные на картинках позы, благо этих картинок было много. Она не знала насколько правильно получается: те танцы, которым ее обучали, были совсем другими, но переступая босыми ногами по мягкому ковру, пытаясь повторить причудливые позы и движения рук, она чувствовала, что делает хоть что-то. В конце-концов она не танцовщицей собирается стать, а станцует ради того, чтобы выторговать для себя лучшую долю.

Отец когда-то дал надежду, что позволит ей заниматься семейным делом, но вместо этого продал ее Орхану. Если после этого танца Орхан позволит ей вникнуть в то, чем занимается, стать его помощницей, то ее жизнь после навязанного брака будет иметь хоть какой-то смысл. Именно поэтому Агата, перед которой распахнули двери выходящие на огромный балкон, дрожала под тонкой абаей: она очень надеялась, что не ошиблась.

Загадочный Восток — непостижимый Ануар!

С одинаковым спокойствием Орхан аль Гаффар отдает и приказы о казни и целует её руку, обещая жаркую и страстную ночь любви… Договорной брак для него явно стал чем-то большим, если вспомнить, как он смотрел на том застолье.

Её провели на балкон, откуда открывался вид на роскошный, украшенный цветущими деревьями внутренний двор дома. Агата не удержалась и за спинами окруживших служанок бросила быстрый взгляд на будущего мужа, который сидел с невозмутимым видом на высоком кресле с резными подлокотниками. Чёрный непроницаемый взгляд был направлен вперед, в то время как к Орхану с другой стороны склонился Хайрат и что-то торопливо наговаривал.

Великий повелитель этого дома не взглянул на свою невесту, словно ему это было не положено. Он только крутил в руках сверкающие на солнце чётки из чёрного полированного камня и явно чего-то ждал.

Тонкая цепочка подаренного ожерелья щекотно скользнула по животу, вызывая мурашки, когда Агата, следуя жесту Фадии, опустилась на роскошное ложе поодаль от Орхана — сидение оказалось мягким, а спинка и подголовник жёсткими и заставили выпрямить спину.

Все это время ее таким плотным строем обступали служанки и девушки из гарема, что не было возможности толком осмотреться. Фадия сжала плечо и сказала шёпотом:

— Пока сиди тихо. Наворотила дел…

— Как скажете, — прошептала в ответ Агата, дёрнув губами и не глядя на Фадию, а уставившись на большую арку из белого камня, увитую зеленью, за которой виднелись подходящие к дому люди.

С высоты второго этажа хорошо видно было весь двор, по периметру которого замерли стражи Орхана в белом — довольно устрашающее зрелище, учитывая, что каждый из, наверное, полсотни мужчин был вооружен широкой изогнутой саблей, а суровые лица под огромными головными уборами выражали скорейшее желание исполнить любой указ Орхана.

Снова раздался продолжительный зов трубы, к нему присоединились ещё десяток, и будто по незаметному приказу процессия в ярких одеждах двинулась во двор. Впереди пошли одетые в ярко-фиолетовые и оранжевые наряды барабанщики. Они принялись отбивать торжественный ритм, и по коже Агаты пробежали мурашки — словно она не просто должна выйти замуж, а станет женой настоящего султана.

Музыка становилась всё громче. Должно быть, на этот праздник собралась вся знать города! Агата не могла отвести взгляд от торжественной процессии, шествующей под звуки барабнов и зов медных труб, а пальцы сами собой начали отбивать ритм.

На ещё один её быстрый взгляд Орхан снова никак не отрегировал. Он не сказал ни слова с тех пор, как Агату привели в дом его люди, выцепив из публичного дома. Не выдал ни единым движением брови хоть какую-то эмоцию. Просто вернул себе по неловкости утерянную вещь, но лучше бы об этом и вовсе не вспоминать.

Айру, слава богам, не было видно поблизости, и Агата выдохнула. Что ж! Она и правда пыталась оставить наложнице её роль любимицы и первой в очереди к постели повелителя, но сам повелитель решил иначе.

Больше всего Агату сбивало то, что она совершенно не понимала будущего мужа. Нужна ли ему жена вообще? Или она действительно бесплатное приложение к артефакту, на ее ноге? Что если его даже танец не проймет? С другой стороны эта была традиция, двревший обряд, а уважение к традициям сильно в Ануаре. Агата нервно кусала губы, пользуясь тем, что под покрывалами все равно ничего не видно.