— Агата, это немыслимо — запирать вот так взрослую женщину в комнате! — шепотом причитала Элен, наблюдая за тем, как Агата запирает дверь.

— Угу.

— И вообще весь план…

Агата повернулась к ней и прижала палец к губам. Кажется, она слишком многому успела научиться у Джонни… Боги, как же она по нему соскучилась!

— Ох. Что-то подсказывает мне, что та дверь на корабле… — охнула Элен, догадавшись, кто на самом деле испортил замок и не позволил ей следить за воспитанницей и за её приличным поведением.

Агата снова цыкнула, призывая её к молчанию, и потащила её за собой.

Они с Агатой, не скрываясь, торопливо, но чинно направились по коридорам дома Орхана, старательно игнорируя безмолвных стражей, но все равно вздрагивая от каждого звука.

Элен с густо подведенными чёрным глазами, обрызганная восточными духами, такая же грузная и при этом бойкая, была пугающе похожа на надзирательницу гарема Фадию, что стоило усилий напоминать себе, что это не она.

— Просто безумие, — снова запричитала Элен.

— Безумие — выйти замуж по приказу отца за этого самодовольного бородатого мужлана, мнящего себя пупом всего мира и готового слагать о себе восхваляющие легенды уже при жизни! — прошипела Агата и решительно потянула Элен дальше по коридорам, хотя по их плану именно она сопровождала ценную невесту в город. — Он считает меня вещью! Мой долг спасти Джонотана от казни, и я сделаю для этого всё. Уверена, отец будет счастлив знать, что его воспитанник остался жив, сами знаете, так переживает за того, за кого с юных лет нес ответственность, он буквально места себе не находит. Поверьте, кириос ди Эмери отплатит вам за этот подвиг, кода узнает, что у нас всё получилось, просто пока никто не должен узнать.

— Но если нас поймают, — Элен содрогнулась всем телом, словно ее пугала одна мысль об этом. — И если вам, кирия, ничего не грозит, моя голова точно будет на той ограде!

— Все будет отлично! — добавляя в голос уверенности, которой она вовсе не чувствовала, уверила Агата, — вы с Фадией совершенно не отличимы в этих одеждах! Ваши фигуры и изгибы… — она изобразила пышную грудь компаньонки в воздухе и тут же добавила под мрачный взгляд Элен: — ей-богу, я могу только позавидовать! Главное побольше уверенности и грозно цыкать, это вы тоже умеете. Вот так, да, именно. И твердите то, что я вам сказала, а ещё помните — нам с вами ужасно-ужасно некогда!

— А если вас не выпустят и все раскроется?!

В отдалении послышались голоса, и Агата, поспешно затолкала Элен в ближайшую комнату. Здесь царил полумрак, плотные шторы были задвинуты, и Агата чуть не упала, запнувшись о низкий столик. Голоса приблизились, они обе затаили дыхание.

Элен выразительно взглянула на Агату, и та была готова поклясться, что поджала губы, словно говоря: вот так-то вы уверены, что всё пройдет гладко!.

— Все будет хорошо, — прошептала Агата в ответ на невысказанные претензии, оглядывая комнату, в которой они случайно очутились.

Но им не повезло: дверь распахнулась, и в комнату вошла не просто служанка или случайная девица гарема, а именно Айра.

— Что ты делаешь в моих покоях?! — гневно шагнула вперед любимица Орхана, прибавляя к своим словам пару витиеватых восточных ругательств, о смысле которых оставалось только догадываться.

Агата сжала кулак, готовясь снова защищаться от наглой ануарки.

Конечно, понятно, почему их повелитель так ценит эту наложницу: Айра бесспорно была хороша! Шелковые ухоженные чёрные пряди, гладкая бронзовая кожа, умасленная и сияющая даже на тусклом свету, горящий взгляд больших миндалевидных глаз и изогнутые губы цвета пепельной розы. Грудь наложницы, умело подчёркнутая многослойной одеждой, яростно вздымалась, пока Айра подходила ближе и переводила взгляд с Агаты на “Фадию”.

— Фадия, а ты… — начала на ануарском Айра, не признав подмену, что вдруг вселило в Агату непомерную уверенность в успехе побега.

Если даже наложницы готовы принять Элен за Фадию, значит, всё возможно!

Но гнев Айры был так велик, что надо было срочно что-то придумать. И Агата не нашла ничего лучше, чем резко прижать руки к лицу, будто бы она из последних сил сдерживала рыдания, и отступить на шаг.

— Айра… прости. Ты была права! — всхлипнула как можно искренней Агата.

Она снова заговорила на энарийском, не выдавая то, что понимает язык Востока.

Пришлось усиленно представлять себе Джонни, окровавленного и избитого в темнице, чтобы на глаза по-настоящему выступили слёзы, так необходимые прямо сейчас.

Айра недоуменно остановилась, красиво нахмурив черненые брови.

— О чем ты?! Я не понимаю! — прошипела она с подозрением, но будто поутихла, а любопытство от слов Агаты и ревность, пылающая в глазах, разгорелись ещё ярче.

Пришлось взять всю игру на себя. Агата убрала ладони и заговорила торопливо и со всей горячностью, на которую была способна:

— Я не поверила тебе, что сердце Орхана принадлежит тебе. Это правда! Правда! Я ехала сюда, в вашу страну, потому что мне обещали, что муж будет любить меня и сделает своей женой… — Агата громко и натурально всхлипнула, стиснув кулаки на груди и комкая ткань абаи, скрывающей теперь всё тело надежным коконом. — Но это ложь!

— Неужели, — недоверчиво протянула Айра, обходя её чуть сбоку и с недоумением глядя, как Агата с трудом сдерживает рыдания, что рвутся из горла.

— Да! Да! Всё — ложь! — громко воскликнула Агата, ударяя кулаком по своей груди и сама восхищаясь тому, как натурально у неё выходит. — Я была на обеде, сидела рядом с Орханом так близко, что слышала всё. Он обещал… он сказал, что возьмет меня в жены, но только потому, что так было обещано моему отцу. И он выпотрошит всё, что может взять из этой сделки, потом что я…. я… очень выгодная…. покупка, — Агата позволила себе всхлипнуть и снова прикрыть рот ладонью, якобы сдержать плач.

Айра нервно дернула красивыми губами, которые так и складывались в презрительную насмешку. Глаза ануарки засверкали торжеством.

— Я говорила тебе, что ты будешь — никто, — прошипела наложница.

— Да. Да, — со всей горечью прошептала Агата, вскидывая глаза к потолку, будто бы молилась божеству, пошевелила губами беззвучно и резко обернулась к Айре снова: — Он сказал, что его сердце уже отдано тебе, о свет его жизни. Что я никогда не смогу занять более важное место, но он готов… готов уступить место для послушной собаки, которой я должна буду стать, если хочу сохранить свою голову и голову своего отца. Что мы здесь никто, и моя жизнь теперь зависит от его прихоти. О, это ужасно! Ужасно!

— Ха, — выдохнула Айра, ничуть не сомневаясь больше в её словах. — Ануар — древнейшая в мире страна с истинным богом, и не вам, чужеземцам, надеяться здесь править! Что ж. Ты заслужила быть послушной подстилкой для моего господина, если способна принести ему пользу.

— Он требует от меня исполнения обряда, а потом сказал, что если я выкину хоть одну глупость, посадит меня в темницу. О, какое предательство. Я никогда… никогда… не соглашусь лечь в постель с таким жестоким, бессердечным человеком, хоть мое сердце дрогнуло от его влекущей красоты и силы, и я готова была полюбить его всей душой. — В этот момент Агата вспомнила сцену, когда Орхан кормил её со своих руках, те взгляды, которые он на неё бросал, и от которых её саму бросало в жаркий пот. Что ж, ануарец был действительно хорош собой и весьма горяч, и это воспоминание помогло сделать речь ещё более убедительной. Агата произнесла с придыханием: — Орхан покорил меня одним своим взглядомвзлядом, и я так надеялась, что смогу добиться его искренней любви и желания, но он… он готов лишь взять то, что ему нужно…

— Ему так нужно, чтобы ты легла в его постель? — ноздри Айры зловеще раздулись.

— Это необходимо для завершения сделки, — закивала Агата, мельком глянув на Фадию, которая выразительно округляла глаза, следя за её актерской игрой. — А потом… я даже боюсь представить, что за жизнь ждёт меня потом! Помоги мне, я умоляю, — она схватила Айру за руку и с силой сжала.