— Спасибо, отец, — коротко ответила она, напоминая себе, что она уже не маленькая девочка, стремящаяся получить расположение и ласку отца, и все равно радуясь, что в танце смотреть в глаза было скорее дурным тоном.

— Стоило бы, конечно, обсудить некоторые моменты, — продолжал он меж тем, неторопливо ведя ее в танце, вокруг них образовалось пустое пространство: гости наблюдали за танцем, и кажется у многих дам они вызывали искреннее умиление. ди Эмери умел быть обаятельным на людях, — но у меня еще не было возможности вручить тебе подарок. Я подумал, что ты уже достаточно состоявшаяся юная кирия… К тому же, мы обсуждали такую возможность.

Агата вскинула на него глаза, отец смотрел спокойно и ровно, ничего невозможно было прочитать по его лицу. Наверное именно с таким выражением он обсуждал условия сделок. И всегда преуспевал.

О, как же хотелось спросить, уточнить, но отец всегда ругал ее за несдержанность и чрезмерную порывистость, поэтому Агата молчала. Они прошли еще один плавный круг по залу, и когда мелодия стала подходить к концу, отец взял ее под руку и повел туда, где были накрыты столы:

— Хочу познакомить тебя со своим будущим партнером. Мы почти обо всем договорились, и через четыре дня, если погода не будет препятствовать, отплываем на Восток.

— Отец? — Агата даже остановилась, не веря своим ушам, — На Восток? Но ты же никогда не плавал так далеко! Твое здоровье и… ты хочешь сказать, что…

— Да, я решил, что на этот раз ты можешь поехать со мной. Посмотреть мир, как ты и хотела.

— В чем подвох? — свела она брови она, следя за ним. — Прежде ты не дозволял мне сопровождать тебя в дальних странствиях. Это ведь небезопасно и неразумно. К тому же ты плохо переносишь морские путешествия.

— Ничего, обойдется. Времена меняются, — расплывчато ответил отец, и это прозвучало обнадеживающе, как если бы он, наконец, признал, что Агата может участвовать в семейном деле, но он продолжил: — сейчас на море стало спокойнее: пиратов приструнили, и на этот раз мы идём практически небольшой флотилией с моими друзьями с Востока. Будет странно, если я доверю такую сделку кому-то еще.

— У тебя есть друзья на Востоке? Хотя теперь, когда мы заключили с ними мир… Думаю, я понимаю, о чем речь. Их земли славятся шелками и драгоценностями, и ты хочешь преуспеть в налаживании новых связей, прежде, чем это сделал кто-то другой.

— Твои уроки не прошли напрасно, — скупо похвалил отец, продолжая витать в своих мыслях. — Так что тебе стоит теперь и самой посмотреть мир, не так ли?

Однако Агата не верила в его благодушие и желание порадовать дочь, а от мысли, что она теперь вынуждена будет надолго покинуть дом, на сердце стало тяжело.

Музыканты заиграли новую мелодию, а талию вдруг незаметным образом обхватила чья-то тяжелая и теплая рука. Прошлась совсем коротко, но обожгла внезапным и таким откровенным прикосновением.

Пока Агата оглядывалась в поисках наглеца, перед ними снова возник Джонни и неожиданно почтительно попросил у отца её руку, приглашая на танец.

— Только один танец, — взглянул на кириоса он, держа протянутую руку, в его выражении лица не было и тени смирения или просьбы, только решимость с вызывающим блеском глаз.

Будто, если отец не даст согласие добровольно, Джонни готов выхватить абордажную саблю и сразиться с ним за это право. Какой же восхитительно-бесстрашный нахал!

Агата, не смотря на то, что велик был соблазн отказать и посмотреть на выражение лица Джонни, едва удерживалась от улыбки. Зато прекрасно видела, как взоры всех незамужних девушек устремились на статного красавца — молодого капитана Джонотана ди Арса, которого столько лет не было в их землях. А теперь явился во всей красе — завидный жених, дерзкий и независимый. Кажется, многие хотели бы сейчас оказаться на её месте.

К тому же отец, скрипнув зубами, не стал затевать скандал, а молча, но угрожающе кивнул. Он-то, в отличие от восторженных девиц, капитана ровней не считал. Но где-то там стоял человек, с которым отец собрался знакомить Агату, и отец явно не хотел вспылить прямо посреди зала и выдать свой бешеный нрав. Что ж, ей тоже стоит временно сменить гнев на милость. Она, в конце концов, хотела быть великодушной.

— Только один, — процедил отец, прибивая тяжелым взглядом Джонни, однако тому всё было нипочем, он смотрел лишь на Агату.

— Прошу, — протянул он ладонь и улыбнулся коварно, когда она вложила пальцы в его руку. Ту руку, которая совсем недавно касалась её бедра, скользя по гладкой коже вместе с подвязками чулка. От одной мысли щеки Агаты вспыхнули ярче алого платья, что было на ней надето.

— Только один, — процедил отец, прибивая тяжелым взглядом Джонни, однако тому всё было нипочем, он смотрел лишь на Агату.

— Прошу, — протянул он ладонь и улыбнулся коварно, когда она вложила пальцы в его руку. Ту руку, которая совсем недавно касалась её бедра, скользя по гладкой коже вместе с подвязками чулка. От одной мысли щеки Агаты вспыхнули ярче алого платья, что было на ней надето.

— Отец убьет тебя после этой наглости, — мило сообщила она ему, начиная танец и приседая в реверансе.

— Не думаю, — отозвался Джонни, склоняя голову в поклоне.

— Если ты собирался просто потанцевать, не проще было войти через дверь?

— Было бы не так интересно. К тому же, кто бы ещё нашёл твой второй чулок?

Агата приподняла брови, вглядываясь в знакомые черты: они провели столько времени вместе, что легко можно было представить его лицо даже с закрытыми глазами. Все детство и юность она легко могла угадать, что у Джонни на уме, но сейчас в нем появилось что-то новое, что-то, чего она еще не знала. Лицо знакомого незнакомца, который совершенно точно что-то скрывал.

Она позволила притянуть себя в объятия, и отдалась на волю музыки и партнера, способного ловко и сильно вести в танце, что можно было ни о чем не думать и просто поддаваться его воле, скользя по паркету. Наконец-то! Желание вытрясти из Джонотана ответы на все вопросы, которые роились у нее в голове, соперничало с желанием просто следовать его умелым рукам.

Они чинно кружили по залу, поглядывая друг на друга, но так и не заговорив до самого конца неторопливой мелодии.

— Ты изменилась, Агата, — в голосе Джонотана прозвучала будто нежность, — такая терпеливая, благородная леди.

— Ты тоже… — смерила она его оценивающим взглядом.

Недавно он был простым моряком, оставшимся без родителей сыном торгового партнера отца, выросшим благодаря ему в достойных условиях. А теперь держался как и подобает успешному и важному капитану собственного судна.

Несмотря на всё паясничание с ней, с другими — и сейчас в танце — он вдруг стал таким уверенным и спокойным. Однако то, что он говорил, никак не соответствовало этому образу, потому что с невыразительным лицом он тем не менее невинно уточнил:

— Да? Стал еще лучше?

— О, нет… Не изменился! — забрала свои слова назад Агата.

— Конечно. Лучше просто некуда, верно? — насмешливо закончил он и вдруг сделал знак музыкантам, будто они условились о чем-то заранее.

— Я бы сказала, что хуже.

— Почему? — он приподнял брови, кажется, искренне удивившись.

— Ты еще спрашиваешь?

— Я правда никак не мог дать о себе знать эти три года, — его лицо омрачилось на мгновение, но он вновь улыбнулся, — так в чем моя вина, о прекрасная дева?

— Спасибо, что напомнил еще и про это!

Агата боролась с желанием оттоптать ему ногу, и узнать, чем же таким тайным он занимался, что их общение прервалось совсем. Она то сначала была уверена, что ему стыдно из-за спора.

— Список моих грехов увеличивается, а я даже не знаю, в чем должен каяться сначала! Я всегда думал, что был учтив и галантен с тобой в меру моего воспитания. Хотя оно не сильно отличается от твоего, разве что учителя у меня были построже.

— Твоя галантность закончилась там, где ты заключил пари, несносный ты лжец.

Джонни закрутил ее вокруг оси, будто назло не давая приблизиться и договорить.