Агата бросила быстрый взгляд на Джонотана, который из последних сил стоял на ногах, но яростно сверлил пирата взглядом. Вильхельм, подчиняясь Хайрату и его внушительной силе в сотню таинственных воинов в чёрном, неохотно выпустил её из своей хватки.

Она готова была поклясться, что Вильхельм не собирался уступать Хайрату, злость, казалось, расходилась от него физически ощутимыми волнами, но силы были явно неравны, а ложь пирата и вовсе зависела от слова этого восточного предателя.

Но Хайрат ибн Али был ещё настойчивее, и Агата будто влипла из одной паутины в другую — и еще хороший вопрос, кто из врагов был опаснее! Если с Вильхельмом и его нравом она познакомилась достаточно, то этот посол — колдун бросал в трепет от того, что был так непредсказуем.

Предатель!

Они говорили с ним совсем недавно. Он отправился из её дома сюда, клятвенно обещая отцу и ей выгоднейшую сделку и самые прекрасные условия встречи, но тут же поверил пирату и забыл всё, что ему невыгодно!

— Капитан, — обратился Хайрат невозмутимо к Вильхельму, бросив, правда, взгляд и на Джонотана, будто проверял его реакцию. — Кажется, вы должны были доставить ещё кое-что ценное.

“Ещё кое-что ценное” звучало так, словно саму Агату присовокупили к товару, который надо было просто сгрузить вместе с другими вещицами, и она с трудом удерживала бушующий внутри гнев и ярость.

Но взгляд Джонотана, твёрдый и несломленный, внезапно охладил. Агата не слушала слова Вильхельма, а смотрела только на мужчину, которому больше всего хотелось отдать сердце, с которым стоило сбежать ещё давно — бросив все свои надежды и обязательства! Они были бы свободны!

Джонотан, окровавленный и едва живой, позволил скрутить себе руки, но продолжал прятать в уголках губ улыбку и расправил плечи, как только его оставили в покое.

— Вы должно быть об этой вещице? — Вильхельм вытянул вперед руку, демонстрируя запястье с множеством браслетов — среди грубых полосок кожи и деревянных, черных бусин блеснула на солнце золотая цепочка.

Хайрат криво улыбнулся, скрывая явное недовольство, что ценная для него вещь оказалась на Вильхельме:

— Рад, что вы сумели ее сберечь. Кирия, — он неожиданно подтолкнул Агату к Вильхельму, подавляющая магия отпустила на мгновение, — будьте так любезны, помогите капитану снять браслет и передайте мне.

Агата замерла, не в силах пошевелиться и заставить себя приблизиться к Вильхельму, да никогда в жизни! Неужели у Хайрата мало слуг, чтобы сделать это?

— Кирия ди Эмери, не заставляйте меня повторять мои просьбы, — голос Хайрата вместе с его магией словно хлестнул, — вы показались мне достаточно благоразумной, надеюсь, что первое впечатление было верным.

Агата сжала зубы, отгоняя подкатывающую тошноту. Хотела же приключений, вот получай.

Она бросила взгляд на Джонотана; даже со связанными руками, он не был сломленным, вот и она постарается. Они хотя бы все живы, а что до унизительного положения… Пока она сама не решит, что сломлена, никто не сможет этого сделать. Агата вскинула подбородок и быстро подошла к Вильхельму. Пальцы, к счастью, не дрожали, и маленький замочек, хитро спрятанный в плетении браслета, больше похожего на изящную золотую цепочку, легко поддался.

— Жаль, что наша сделка не состоялась, — прошептал ухмыляющийся Вильхельм так тихо, чтобы услышала только она, — я бы предпочел, чтобы ты сняла с меня не только этот артефакт.

Артефакт? Агата вскинула на него взгляд, Вильхельм смотрел пристально, впрочем, как и всегда.

— Удачи тебе, рыбка, — ухмыльнулся он, и ей ничего не оставалось, как отойти, сжимая тонкую цепочку в руке.

Хайрат забрал у нее браслет, один из многочисленных слуг почтительно поднес небольшую шкатулку, которая перекочевала куда-то в складки одеяния Хайрата уже вместе с цепочкой.

Значит артефакт. И не сложно догадаться, что Вильхельм отнял его у отца. Так вот что отец прятал, увозя из монастыря?! Агата почувствовала, как злость на отца и его тайны смешивается с сочувствием к нему, Вильхельм явно вывернул из него всю душу. Но сначала — спасти бы себя!

— Вот теперь мы точно можем отправляться, — Хайрат прервал ее мысли и позволил себе довольно улыбнуться.

— Я бы хотела прежде привести себя в порядок, с вашего позволения, — попросила Агата, надеясь, что ей позволят вернуться в каюту, и она сможет хоть что-то узнать у отца. К тому же стоило взять с собой Элен. Девушке ее статуса не полагается появляться на людях без сопровождения.

— Вас примут наилучшим образом в доме господина Орхана, да будут долги и благословенны его дни и горячи ночи. Нам необходимо поторопиться.

— Но что с моим отцом? И вы же знаете, что этот, — она кивнула на Вильхельма, — не капитан ди Арс!

— Кирия ди Эмери, — Хайрат подался к ней, рука легла на ее плечо словно бы в ободряющем жесте, вот только ее пронзило болью от магии: на секунду показалось, что руку прижгло каленым железом, — позвольте совет: вы здесь в гостях, а в наших краях ценятся женщины не только красивые, но и покорные и мягкие. Уверен, в вас есть все, что господину Орхану необходимо от его невесты, неправда ли?

Агата сжала зубы и кивнула, выдавив улыбку. Вот лицемерный урод! И отец еще говорил, что она должна быть благодарна?

— Тогда мы незамедлительно отправляемся. Об отце не беспокойтесь, его тоже сопроводят к господину Орхану самым почтительным образом.

Последнее прозвучало скорее, как издевка, но Агату успокоило хотя бы то, что отец будет с ней в одном доме. Или дворце? Кто такой вообще этот Орхан? Все, что она знала, что он должен был стать партнером отца, ну и ее мужем. Торговец тканями и драгоценностями, давние связи, но поставок с востока раньше точно не было. И никаких подробностей. Она не знала, к чему ей готовиться. Да она даже не знала, сколько Орхану лет!

Агата позволила увести себя с палубы, бросив последний, долгий взгляд на ободряюще улыбнувшегося ей Джонотана. Если бы она могла ему помочь! Но кажется, она и себе пока помочь не в силах. Хайрат прекрасно знает, кто есть кто, но ему, похоже есть дело только до таинственной цепочки.

На берег ее доставили в шлюпке. И Агата даже порадовалась, что была в удобных брюках. Пусть она была одета неподобающе для высокородной леди, да еще и в восточной стране, но зато ей самой было так куда комфортнее и спокойнее. А все, что, похоже, у нее осталось, это возможность держаться с достоинством.

Когда уже на берегу мужчинам, в том числе и Хайрату, подвели великолепных лошадей, а ей было указано на паланкин, который должны были нести шестеро слуг, она даже не возразила. Молча забралась в душную, пахнущую тяжелыми благовониями повозку, позволив себе только долгий пристальный взгляд на Хайрата. Тот, кажется, почувствовал себя неуютно, во всяком случае взгляд отвел первым. Маленькая победа таковой, конечно, не была, но немного подняла Агате настроение. У нее была она сама, и она попробует справиться. Возможно, с планом отца и была согласна та Агата, которая уплывала из дома в свое первое большое путешествие, но все, что произошло в море, как она сама чувствовала, изменило ее.

Раньше она скорее всего отреагировала бы куда спокойнее и на рабов, и на тесный паланкин. Женщины на востоке, наверное, так и передвигались: закрытые от лишних взоров, на плечах полуобнаженных сильных слуг, чьи тела лоснились от пота на жаре, в завешанных тонким, расшитым блестящими нитями шелком коробках. Но она была гостьей из другой части их мира. Неужели не было обычного экипажа?

Агата поджала под себя ноги — только так можно было не биться головой о потолок и осторожно выглянула, отодвинув ткань паланкина, в надежде хотя бы увидеть город, в который попала.

Ее надеждам не суждено было осуществиться: Хайрат, который, как оказалось, ехал рядом верхом, издевательски улыбнулся, словно только и ожидал этого момента:

— Любопытство не поощряется в наших краях. Вы обо всем узнаете, когда придет время, кирия ди Эмери.

Агата против воли вспыхнула и задернула ткань, чудом ее не оборвав.