Мальчишка помотал головой, но, судя по коварной улыбке, я угадала. Колояр не просто ошибся, он изменил зелье нарочно. А это очень серьезный проступок.

— Очень сожалею, но вот и первая двойка, — вздохнула я. И забрала банку с зельем, пока Колояр не успел опробовать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мальчишка насупился и, сложив руки на груди, уткнулся взглядом в парту.

— Если хочешь исправить оценку, у тебя еще есть такая возможность, — предложила я. — И, может, скажешь, что заменил из ингредиентов?

— Ой, да ничего я не менял, — соврал Колояр. — Ладно, попробую еще раз. Найдется другое перо?

Сваренное им зелье осталось стоять на учительском столе. Я была бы не я, если не постаралась узнать, что пошло не так. Уж слишком хитрая у Колояра была мордашка. А мой пытливый ум не дозволял отступать перед трудностями.

Перед обедом ребят ждал урок физкультуры.

Не успели мы закончить с зельями, как в светлицу, чуть ли не с ноги открыв дверь, ввалились сразу три широкоплечих кудрявых мужика с одинаковыми голубыми глазами. Вернее, это один Добрыня Горыныч пожаловал. И, не удосужившись даже поздороваться, схватил с моего стола зелье неустановленного формата.

— О, чаек! — рыкнул Горыныч. Один из них, который стоял ближе.

И, не дав мне даже попытки предупредить, опрокинул в себя сразу половину банки.

— Это был не чай, — заметила я, пристально посмотрев на Горыныча.

Какой дурной пример он подает детям. Может быть, некоторая фамильярность в общении и идет всем на благо, но то, что можно брать чужие вещи без спроса — точно нет. В Заземелье такого не терпят, это я, к сожалению, осознала.

А вот Добрыня Горыныч, видимо, нет.

— А что же, Милочка?.. — рыкнул все тот же Горыныч в человеческом обличии. Два других при этом самодовольно хмыкнули. — Уж нее приворотное ли зелье?

— Нет! — отрезала я резче, чем собиралась.

— Эм-м-м… Усилитель магических сил? — снова предположил Горыныч.

— Тоже мимо, — не соврала я.

— Тогда что? — задумчиво процедил Горыныч.

— Понятия не имею, — проговорила и, улыбнувшись, развела руками. — Назовем это зельем, отбивающим желание брать чужое и пить незнакомое.

Три Добрыни Горыныча обменялись задумчивыми взглядами.

— И как оно действует? Зачем тебе такое вообще понадобилось?

Дети замерли, а Колояр медленно сполз под парту. Уже оттуда посмотрел на меня умоляющим взглядом и прошептал одними губами:

— Не надо, пожалуйста.

Если малыш решил, что я вот так запросто сдам его Горынычу, то ошибся. Но предупредить о возможной опасности стоило:

— Это было экспериментальное зелье, и как оно подействует, я понятия не имею. Буду разбираться. А тебе бы пока прилечь, Добрыня. Еще лучше — обратиться к Кощею за помощью.

— Прилечь, говоришь?.. — самодовольно усмехнулся Горыныч. — Если ты собиралась уложить меня в постель, Милочка, стоило просто попросить. Я и без зелья…

— Достаточно! — прервала, красная больше от злости, чем от смущения. — Не забывай о детях. И вообще, не забывайся, Добрыня Горыныч!

— Дети, точно! — Сразу три Горыныча в человеческом облике хлопнули себя по лбам. — А ну, ребятишки, айда на физру! Побегаем, попрыгаем, разомнемся на свежем воздухе. Хватит сидеть в душной светлице. По раздевалкам: девочки налево, мальчики направо. Жду вас на площадке за школой через пятнадцать минут. Кто опоздает, будет отжиматься до самого заката.

Не слишком ли круто? Конечно, детки мои волшебные, но ведь не всесильные. Или это его с зелья так торкнуло?

— Я бы рекомендовала на сегодня отменить урок, — предложила разошедшемуся физруку. Поймала неодобрительные взгляды сразу трех Добрынь и напомнила: — Зелье!

— Меня ни одно волшебство не берет, — отмахнулись Горынычи. Зычно хлопнули в ладоши: — Ребята, собираемся, собираемся. Никакие волшебные отварчики не заставят меня отменить уроки.

Что ж, сам захотел, самонадеянный змей.

— Колояру придется задержаться, — предупредила я. — Мы с ним не закончили… наш урок. Сама приведу его на площадку.

Горыныч собирался что-то возразить, но вовремя передумал. Видно, мой решительный вид заставил его попридержать в себе змея.

Дети выбежали из класса и отправились переодеваться. Колояр нерешительно подошел ко мне и, шмыгнув носом, потер кончики покрасневших, аки свеклы, ушей.

— Рассказывай, что ты добавил в зелье? — попросила я. — Что, кроме положенных компонентов?

— Ничего, — совершенно невинно отозвался мальчик. Улыбнулся, продемонстрировав острые клыки. — Мне это… помогли.

— Кто?

— Я друзей не выдаю!

Колояр ударил себя в грудь и резко посерьезнел.

— Я не прошу тебя выдавать друзей, но обязана знать, что вы изменили в зелье. Оно может быть опасным. Ты ведь понимаешь, что будет, если Добрыня Горыныч отравится? Или чего похуже…

Колояр горестно вздохнул и кивнул.

— Мы это… Вместо куриного пера положили павлинье. Это была только шутка… Мы не хотели никого отравить… или чего похуже.

Что ж, павлинье перо – не самое страшное из возможного. Вот только…

— Где же вы взяли перо? — снова спросила я. — Насколько знаю, в школьном зверинце и в лесу павлины не водятся. Да и пронести такое крупное перо в класс не так просто.

— Я не могу сказать, — снова насупился Колояр. — Не просите, Яга Мила. Если хотите наказать, наказывайте меня. Млад тут ни при чем. Ой!..

Мальчишка зажал рот ладошкой, но поздно. Признание вылетело из него безо всякой магии, и теперь Колояр выглядел таким расстроенным, что едва не плакал.

— Все хорошо, — утешила я. — Наказывать тебя я не стану, ты сам это сделал, только что. Но пусть это будет первый и последний раз, когда вы самовольно меняете составляющие зелий. И ты, и Млад должны это запомнить.

— Вы расскажете ему, Младу?

— Нет, — пообещала я.

Но к Младу решила присмотреться. Уже не впервые замечала за ним некоторые странности, вернее, особые способности. Да и Колояр…

— Покажи-ка мне зубки? — попросила я. — Ого, какие клыки.

Я уже прочла о том, что во время испуга или сильного потрясения у двоедушников проявляются их таланты. Наш Колояр скоро сможет обращаться в зверя, судя по всему, хищного и довольно крупного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это еще что, — доверительно и не скрывая гордости, проговорил мальчик. Расстегнул верхние пуговицы рубашки и продемонстрировал повышенную волосатость на узкой мальчишечьей груди. Серую, жесткую. — У меня вон что есть! Это ведь волчья, правда?

— Похоже на то, — согласилась я. — Если оборот будет сперва доставлять тебе боль или неприятные ощущения, скажи, я приготовлю для тебя обезболивающее зелье. А теперь идем, проверим, как там у нас Горыныч.

Мы вышли из класса, и Колояр метнулся в раздевалку. Ожидая его, я подошла к окну, и тут заметила подол красного сарафана, мелькнувший за резной колонной.

— Вася?.. — спросила я, легко отыскав прячущуюся девочку. — Что случилось? Почему ты не пошла на физкультуру?

— Я не могу, — шепнула Вася. Бездонные голубые глаза были мокрыми от сдерживаемых слез. — Боюсь, не справиться. Боюсь, что меня засмеют…

Непонимающе поморгав, я присмотрелась к ней пристальней. Худенькая, с короткими черными волосами, которые она так любила украшать разными пестрыми цветами. Вот сейчас вместо заколки у девочки была крупная желтая кувшинка, которая каким-то невероятным образом не вяла и не сохла. Наверное, это какая-то особенная русалочья магия.

— Что ты имеешь в виду, Вася? — уточнила я.

— Ну… — Она смущенно опустила взгляд. — По плаванию у меня твердая пятерка. А вот с остальным… На суше я не такая ловкая, как в воде. Понимаете, Яга Мила, мне так хотелось пойти именно в эту школу. Моя мама училась здесь. Она у меня Кикимора. А отец — русалка. Вернее, русал. Он уговаривал поступить в водную школу, но я отказалась. Но теперь вот боюсь, что сделала неправильный выбор.