– Это мы знаем, – протянул я и откинулся в кресле. – Лучше бы вы встречались по поводу своих делишек.

– Что? – Он задыхался. – Но…

– Потому что, если вы не обсуждали свои дела, – мой взгляд стал жестче, – придется предположить, что вы обсуждали мои дела. Так что? У тебя дела с Алексеем, или ты гребаная крыса?

Судя по выражению лица Сергея, я поставил его в безвыходное положение. Тыльной стороной ладони он вытер кровь с носа, его взгляд устремился к выходу, до которого ему было не добраться.

– Я… мы ничего не обсуждали, клянусь, – сказал Сергей. – Он только задал мне несколько вопросов…

– Задал несколько вопросов, – понимающе кивнул я.

Он занервничал, забормотал:

– У меня не было выбора! Он приставил пистолет к моей голове!

Я вскинул бровь.

– Значит, ты крыса.

Его украшенное синяками лицо стало пунцовым.

– Алексей спросил об акциях и ликвидных активах, а также о том, чтобы перенаправить часть твоих денег на оффшорный счет. Сказал, я получу десять процентов, если сделаю это. – У него перехватило дыхание, когда он понял, как много сболтнул, его двойной подбородок задрожал. – О боже.

Я ядовито улыбнулся.

Дрожащими руками Сергей вынул из кармана носовой платок и вытер пот со лба.

– Я могу все исправить! Просто дай мне сделать это. Пожалуйста… – заскулил он. – У меня семья.

Алексей падал с размахом. Любой другой предположил бы, что его план состоял в том, чтобы перенаправить все мои средства, лишить меня возможности платить дилерам, а следовательно – людям, что подорвало бы их лояльность и оставило бы меня жить печальной, одинокой жизнью чернорабочего. И, по-видимому, в трубочисты я не годился. Но, зная Алексея, это было всего лишь одно раздражающее обстоятельство из многих, которые обязательно должны последовать.

– Алексей не предлагал тебе десять процентов, – заявил я.

Сергей сглотнул.

– Не понимаю, о чем ты.

Может, сейчас Алексей и загнанное в угол животное, но волку не стать овцой. Этот человек считал каждую копейку, словно они были смыслом его жизни. Его жадность стала одной из причин, по которой мне так просто было подняться с самого низа его организации и теперь сидеть в его мягком кресле.

– Сейчас умеют делать отличные протезы, – заявил я.

Его бегающий взгляд обратился ко мне.

– Я… я не понимаю. – Пот бежал с него ручьем.

Я задумчиво прищурился.

– Полагаю, печатать быстро ты уже не сможешь, но по крайней мере подтереть задницу сумеешь.

Широко распахнутый взгляд банкира с пониманием опустился на собственные руки.

– П-погоди…

Вмешался Альберт.

– Я читал, что с современными протезами можно даже играть в «камень, ножницы, бумага».

– Камень, бумага, плоскогубцы, – поправил я, оборачиваясь к Альберту. – Ножницы пока не получаются.

– Им стоит убрать женщину из этой команды, – весело ответил Альберт.

Я хохотнул.

– Он предложил мне девушку!

Я вновь обратил внимание на Сергея.

– Прошу прощения, что ты сейчас сказал?

– Он предложил мне девушку.

Постукивая ручкой по столу, чтобы скрыть отвращение, я протянул:

– Значит, он все еще торгует живым товаром.

Сергей заерзал.

– Как выглядела эта девушка? Уверен, он показал тебе фото.

Тот нащупал свой бумажник и вынул маленькое фото, не в силах скрыть проблеск гордости во взгляде, когда положил его на мой стол. Я пальцем подвинул его ближе. Это выглядело как фото арестованного в профиль и фас, вот только изображена там была обнаженная девушка не старше восемнадцати, стоящая на фоне белой стены, пожелтевшей от сигаретного дыма. Как бы красива она ни была, ее внешность была испорчена синяками и взглядом, остекленевшим от героина.

– Она определенно получше твоей жены.

Сергей не знал, должен ли он обижаться и правильно ли признавать, что купленная рабыня красивее жены, но в конце концов воспринял это как комплимент.

– Она из Франции… Париж.

– А, город любви. Как романтично. Хотя она такая избитая, что вряд ли сможет найти для тебя романтичные слова.

Его взгляд на мгновение ожесточился.

– Научится.

Я улыбнулся.

– Может быть, но ее обучением будешь заниматься не ты.

Альберт вытащил пистолет, и воздух прорезал хлопок. Тело Сергея с глухим стуком упало на пол, в его глазах все еще стояли мечты о секс-рабыне.

Я перетасовал окровавленные бумаги, скрепил их вместе и кинул Альберту.

– Отнеси это в банк и скажи Леониду, что мне нужен новый банкир. – Я бросил фото девушки сверху. – И сожги это.

– Что делать с ним? – Альберт ботинком пнул ногу Сергея.

– Используй как мишень на стрельбах, скорми рыбам, мне плевать.

– Похоже, в последние дни тебе плевать на все, кроме…

Я поднял на Альберта ставший жестким взгляд.

– Почему ты еще тут? Банк закрывается через час.

Он взял бумаги со стола.

– Грузовик здесь, но, кажется, у меня очень важная доставка.

Альберт упрекнул меня в том, что я отвлекаюсь сегодня, но я отказывался соглашаться с этим.

– Я позабочусь о грузовике, – отрезал я и встал, перешагнув через Сергея по пути к дверям.

Я вышел в заднюю комнату и сразу попал в бордель. Андрей стоял, спустив штаны до лодыжек, трахая женщину, уперевшуюся спиной в полку; ногами она обхватывала его бедра.

Назревало раздражение, мой взгляд скользнул к Косте, что сидел за карточным столиком и горстями закидывал в рот арахис. Его младший брат Вадим пялился на трахающуюся пару широко распахнутыми немигающими глазами. В его возрасте у меня уже был секс, но я не лучший пример для подражания.

Раньше эта сцена никогда бы меня не обеспокоила, но теперь она напомнила мне о том, как я трахался с Милой. Кажется, сегодня я минуты не мог провести, не думая о ней, и осознание этого вызвало во мне еще большее раздражение.

Я схватил Вадима за ворот и протащил его со стула к задней двери. Тут я понял, что женские стоны мне знакомы, и замер. У меня вырвался мрачный смешок.

– От тебя разит отчаянием, Надя.

– А от тебя, вероятно, разит твоей американкой! – задыхаясь, выкрикнула она между размеренными шлепками плоти.

Костя выронил несколько орешков, взгляд его потемнел. Я предупреждающе взглянул на него и кивнул на заднюю дверь, приказав немедленно выйти. Он встал и вышел.

– Это из-за нее ты игнорируешь меня, так ведь? – спросила Надя из-за плеча Андрея. Теперь казалось, что она не наслаждалась его движениями, а терпела. Очевидно, его это устраивало. Он ускорился.

– Твоя ревность становится досадной помехой, – резко ответил я.

Я был удивлен тем, что Надя решила, будто меня озаботит тот факт, что она трахается с другим, ведь раньше мне было плевать. Черт, я даже наблюдал, как она трахается с другими. Либо она считала, что мои чувства к ней изменились, либо это была отчаянная попытка привлечь внимание.

– Ты неделями не приходил ко мне! – заныла она. – Что я должна была делать?

Веселье наполнило меня при мысли о том, что она считала меня лучшим вариантом. Я крепче сжал ворот Вадима, когда он попытался приподняться, чтобы лучше видеть.

– Тебе нужен психолог.

– Мне? – спросила она растерянно.

Андрей застонал, и я толкнул Вадима к задней двери, закончив разговор.

– Подожди! – взмолилась Надя. – Приходи сегодня.

– Нет, спасибо. – Я усмехнулся. – Нет желания стоять в очереди.

Я поежился от мысли о том, чтобы снова трахнуть Надю. Я бы предпочел засунуть член в дырку для анонимного секса.

Не говоря уже о том, что я никогда не использовал презервативы с Милой, и отказывался использовать их сейчас. Может, мне и не хочется думать о ней, но я знал, что у меня не хватит силы воли перестать трахать ее, а это значило, что отныне ее имя на моем члене. Твою мать… Это было похоже на моногамию. Странно, но эта мысль не беспокоила, пока Мила оставалась в моей постели.

– Андрей, у тебя минута, чтобы закончить с ней, а потом тащи свою задницу на разгрузку.