Барбарис вновь перевел взгляд на Зефира. Тот махнул рукой, мол, давай быстрее, и юноша сдался. А Лида победоносно улыбнулась и, встав на мыски, сцепила руки на его шее, позволив себе лишь пару секунд для объятий.

— Передай Малине, когда встретишь ее, мой привет, — прошептала Лида на ухо Барбарису.

— Обязательно, — пообещал тот.

На этом они и расстались.

Вечерний Баттенберг был прекрасен. Так говорили все, кому везло очутиться на его улочках в тот момент, когда персиковое солнце только начинало заходить за горизонт, а воздух, пропитанный ароматами ванили и корицы, начинал остывать, даря горожанам долгожданную прохладу.

Но Лида не могла увидеть красоту вечернего Баттенберга, находясь под землей.

— С возвращением, Ваше Величество! — в один голос поприветствовали ее стражники.

И в груди у Лиды разлилось тепло. Ее возвращению были искренне рады. И она спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Значит, такой механизм есть и у нас?..

И когда Лида услышала, что двери позади нее захлопнулись, обернулась и перевела взгляд с «компаса» на стену позади себя. Все верно, четыре двери. У каждой по две створки, а на их поверхностях — причудливые узоры.

— Что это за место?

— Место, созданное Великим Марципаном, — ответили ей.

И Лида заулыбалась, узнавая голос Пастилы.

К тому моменту, как она очутилась в этой комнате, в помещении было лишь двое стражников и Пастила. Трюфель с Максимом куда-то ушли.

— Надеюсь, Зефир уже отругал тебя за твою своевольность, — внезапно произнесла Пастила, и голос ее звучал непривычно сердито. — Это нужно же было додуматься отправиться в такое опасное приключение! Да еще и взять с собой госпожу Марину!

Марина, которая завороженно смотрела на фрейлину, будто та была ожившей куколкой, услышав свое имя, засмущалась.

— Лида, она такая красивая!..

Красоту Пастилы сложно было не признать. И восхищенный шепот показался в столь тихом месте громогласным ревом. Поняв, что ее слышали, как если бы она сказала это в полный голос, Марина засмущалась пуще прежнего.

— Благодарю, госпожа Марина. — Пастила улыбнулась девушке со свойственными ей манерами. — Позвольте заметить, что цвет Ваших волос Вам очень идет.

Марина дотронулась до своих волос. Они были того же розового оттенка, что и у самой Пастилы.

— Но сейчас не время для приветственных разговоров и обменом любезностей. — Марципанка взглянула на брата. — Зефир, Их Величества и Его Высочество уже во дворце. Трюфель и господин Максим рассказали о том, что сейчас происходит в Ирге и… Это ужасно.

На этих словах Пастила нахмурилась.

— А почему королевская семья в Марципане? — спросила Лида.

«Разве они не должны быть в Макадамии вместе с королевой Киндаль?»

Но Пастила не сразу ответила на ее вопрос. Вначале она посмотрела на брата.

— Их Величества ждали твоего возвращения, — начала она, переведя взгляд на Лиду. — И изначально они планировали обсудить с тобой… кое-какой вопрос. — Пастила аккуратно подбирала слова. — Но информация, которую вы принесли, сейчас важнее.

«Что они хотели со мной обсудить?»

Лида хотела задать Пастиле возникший в голове вопрос, но не стала этого делать.

— Пойдемте, — сказала марципанка, указывая на выход, — я провожу вас к Их Величествам.

В Белой комнате было прохладно. Это первое, что пришло на ум Лиде, переступившей порог совещательной комнаты марципанского дворца, внутри которой ее уже дожидались.

Пастила увела Марину в другое место, и Лида надеялась, что перед тем, как Маню отправят в мир людей, им еще удастся встретиться и попрощаться.

Но сейчас она должна была думать не о Марине, а о тех, чьи взгляды были прикованы к ней в ожидании чего-то.

— Лидия!..

Первым ее поприветствовал принц Безе.

Юноша сдержанно улыбался, сидя за круглым столом по правую сторону от матери. Королева Ваниль молчала, и Лида была уверена, что женщина вот-вот заговорит и начнет отчитывать ее за самонадеянность. Но этого не произошло. Молчал и стоявший чуть поодаль от семьи король Миндаль.

— Ваше Величество, — произнесла Лида, присев в реверансе. — Ваше Высочество.

Гнетущая атмосфера в комнате мешала девушке дышать полной грудью. Лишь присутствие рядом Зефира вселяло в сердце Лиды надежду на то, что ругать ее никто не собирался. Ведь сейчас они должны были обсудить вещи куда более важные, чем ее необдуманное путешествие в Цитрон и Иргу.

— Мы уже обо всем рассказали Их Величествам, — произнес Трюфель, нарушая тишину.

— Значит, вскоре об этом узнают и в Макадамии? — предположил Зефир, взглянув на короля Миндаля. — Ваше Величество сообщит сестре об ужасах, творящихся в приграничных землях Ирги и Цитрона?

— Разумеется, — кивнув и погладив свою густую бороду, ответил король Миндаль. — Я донесу до нее эту информацию, но… Трюфель, Зефир?.. Можно ли верить словам иргийской старейшины?

Мужчины переглянулись между собой.

«Они все не верят Шелковице!» — сразу же подумала Лида.

Но почему?

Конечно, Лида и сама засомневалась в том, что Цитрон напал на Иргу. Но что, если это правда? И пока они думают, верить Шелковице или нет, иргийские деревни сгорают дотла.

— Мы не знаем наверняка, — на выдохе произнес Зефир. — Но с условием того, какое впечатление на меня произвела княгиня Юдзу, я допускаю, что она и в самом деле могла отдать такой приказ. Только я не понимаю, чем она его обосновала?

Причина.

У всего должна быть причина.

— И согласился ли с этим князь Каламондин? — внезапно спросила королева Ваниль.

— О чем ты, матушка?

Ваниль медленно постукивала своими длинными изящными пальцами по краю стола.

— Все знают, что семейная идиллия княжечьей семьи не более чем напускная игра на публику. Любовь между супругами давно угасла, как и интерес к делам друг друга.

— Я заметил это, — согласившись с выводами королевы, сказал Зефир. — Более того, мне показалось, что князь и вовсе не заинтересован в управлении княжеством, в отличие от княгини Юдзу.

— Трон Великого Цитрона принадлежит князю Каламондину по праву рождения, — сказал Миндаль. — Княгиня Юдзу лишь его супруга, дочь приближенного к правящей семье аристократа. Но учитывая нравы цитронийцев, они изберут своим правителем того, кто будет, по их мнению, более полезным для княжества.

— Значит, кровь предыдущих правителей, текущая в князе, для цитронийцев ничего не значит? — удивилась Лида.

Это так отличалось от отношения марципанцев и макадамийцев к своим правителям. Для них королева Ваниль и королева Киндаль были единоправными правителями, а король Миндаль и король Пекан…

«Наверное, — подумала Лида, — обидно осознавать, что для подданных они не более чем мужья их возлюбленных королев».

— К сожалению, это так, — подтвердила ее вопрос Ваниль. — Боюсь, что пройдет несколько дней, прежде чем мы узнаем, правда ли на границе Ирги и Цитрона что-то произошло. Но если окажется, что цитронийская старейшина не солгала, и Цитрон действительно напал на Иргу… что мы должны будем предпринять?

Этот вопрос женщина задала своему мужу.

— Для начала необходимо сообщить об этом в Макадамию. Они тоже должны быть в курсе происходящих событий. Сообщать об этом герцогу Джелато?.. Думаю, пока не стоит.

Королева Ваниль, чуть поразмыслив, с мужем согласилась. А после начала совершенно другой разговор.

— Лидия, на самом деле, мы вернулись в Баттенберг ради иной цели.

— Какой?

Лида чувствовала, как атмосфера в комнате резко изменилась.

Принц Безе отчего-то засмущался, на его бледном лице стал отчетливо виден румянец. Юноша опустил глаза, старательно ни на кого не смотря. Ваниль и Миндаль тоже переглянулись. Король учтиво откашлялся, но слово предоставил жене.

— Пусть время сейчас и неспокойное, — начала она, — но мы решили, что оно самое подходящее для того, чтобы создать между вами с Безе священный союз.