Королева Киндаль срочно созвала совещание и обещала, что попытается вызволить Зефира из-под стражи, намекнув на то, что в Цедре у нее были свои связи. Но кое-чего она не могла сделать, как бы этого не желала: она не могла найти Лиду.

Посовещавшись, они — все, кто был знаком с Лидой и желал ей помочь — единогласно решили, что кто бы не помог ей сбежать из библиотеки Великого Цитрона, этот кто-то помог ей покинуть Цедру. В том, что Лида действовала, а не сидела на месте, прячась, никто не сомневался.

Разобравшись с этим, они стали думать о том, куда Лида могла отправиться дальше? Зная, что ее объявили изменщицей и, возможно, понимая, что любой, кто был к ней близок, мог оказаться предателем, куда бы она пошла? Король Пекан предположил, что если Лиде было не вернуться ни домой, ни в Макадамию, ни в Марципан, и она не знала, кому можно доверять, то во всем Птифуре был только один житель, оказавшийся в той же ситуации, что и она.

Кизил, царь Ирги.

Раскрыв карту Конфитюра, король Пекан попытался проложить маршрут Лиды, и Максим помнил то чувство восхищения, которое возникло у него при виде мужа королевы Киндаль. Он знал их историю благодаря Безе, и знал, каким великолепным стратегом, возглавляя рыцарский орден Великой Макадамии, был король в свое время. Он предположил, что если Лида собиралась искать помощи у царя Кизила, то чтобы попасть в Иргу ей пришлось бы вначале посетить торговый город Цитрона — Кинкан.

И судя по слухам, гулявшим по городу, король Пекан оказался прав.

«Значит, раз в городе столько стражи, они уверены, что Лида все еще где-то здесь», — подумал Максим, краем глаза замечая главных охранников Цитрона.

В этот момент из салона вышел Трюфель. Он стал оглядываться по сторонам, и на его лице отразилась гримаса испуга.

— Я здесь, — окликнул его Максим, махнув рукой.

Заметив его, Трюфель расслабленно выдохнул и сделал шаг к нему навстречу.

— Я ведь попросил тебя оставаться у меня на виду…

— Ну извини. Зачитался объявлениями.

Трюфель казался растерянным и Максим поинтересовался причиной его столь странного поведения.

— Я разговорился с цитронийцами. Они говорят, что с раннего утра в городе настоящий переполох.

— Да, знаю. Мы были правы, она где-то в городе.

«Но где?..»

— Они представляются Лабруской и Меренгой.

— Лабруска?..

— Это сорт винограда. Госпожа Лидия назвалась иргийкой и сказала, что вместе с подругой возвращается в Иргу. Если это так, то госпожа Лидия, возможно, ищет помощи у иргийцев.

— Ты ведь говорил, — произнес Максим, оглядевшись по сторонам, — что в Кинкане полно иргийцев. Мы же не будем подходить к каждому красноволосому торгашу и спрашивать его о том, не видел ли он двух девчонок, косящих под марципанок.

— Нам и не придется. Я считал, что ты хорошо знаешь госпожу Лидию.

— В смысле? — У Максима запылали щеки. — На что ты намекаешь?

— На то, что Кинкан — торговый город, и госпожа Лидия знает об этом. А раз так, то в городе существует только одно место, куда она могла направиться, чтобы напроситься кому-то в попутчики.

Было решено направиться на рыночную площадь.

Кинкан разительно отличался от Цедры. В нем не чувствовалось той холодности, что была присуща столице. А еще город был очень шумным. Даже в столь раннее утро, когда многие еще спали или завтракали в своих домах, улицы Кинкана гудели от разговоров.

Максим и Трюфель старались не привлекать к себе внимание горожан, но то и дело ловили на себе их косые взгляды.

— Ты слишком похож на человека, — издевательски подметил Максим, ухмыльнувшись тому, как Трюфель недовольно сжал свои губы.

— А ты и есть человек.

— Да, но одно дело тандем из человека и птифурца, и совсем другое из двух человек. Мы подозрительны.

— С этим ничего не поделать. При этом нужно отдать должное госпоже Лидии. Она перекрасила свои волосы.

— Ну да, это было умно, — сказал Максим, но по его тону Трюфель понял, что подопечный считал Лиду величайшей дурой на свете.

Но вместе с тем Трюфель понимал, как Максим о ней беспокоился.

Добравшись до рыночной площади, они стали свидетелями того, как какой-то цитрониец рассказывал собравшимся вокруг него торговцам о Лиде и о награде, который каждый из них мог получить, если расскажет о местонахождении королевы Марципана или же поможет в ее поисках и поимке.

— Это хорошо, — произнес Трюфель и, поймав на себе ничего не понимающий взгляд Максима, пояснил: — Они не могут найти ее своими силами. Это хорошо. Значит, она умело прячется или же…

— Или же?..

— Она уже могла покинуть Кинкан, поэтому ее не могут найти.

— Но если это так, то нам-то что делать? Получается, что прибыв сюда, мы лишь потратили время.

Максим стал вглядываться в лица собравшихся на площади горожан. И в какой-то момент его взгляд зацепился за копну темно-фиолетовых волос.

— Вон она!..

Трюфель не успел даже спросить о том, где это таинственное «вон» находится, как Максим сорвался с места, отпихивая встречавшихся у него на пути торговцев. В нескольких шагах от стоявшей к нему спиной девушки он остановился, чтобы отдышаться. Еще не хватало выглядеть перед Лидой каким-то запыхавшимся чудиком. Протянув к ней руку, он намеревался дотронуться до ее плеча и окликнуть, но не успел это сделать.

Словно почувствовав позади себя опасность, девушка резко обернулась, и Максим одернул руку.

— Вам что-то нужно? — сбросила у него девушка, хлопнув длинными, чуть ли не до самых бровей ресницами.

— Нет. Я… — Максим покачал головой. — Я обознался.

Девушка пожала плечами и поспешила уйти как можно дальше от странного юноши. Максим же чертыхнулся про себя и еще сильнее сжал кулаки. Подошедший к нему Трюфель предложил поспрашивать про Лиду у находившихся на площади иргийцев, как где-то наверху зазвенел колокол, гулом пронесшийся по узким улочкам Кинкана.

Лида испуганно вздрогнула, на миг вжав голову в плечи, но тут же мысленно отругав себя за излишнюю несдержанность, села ровнее. Это был всего лишь городской колокол, оставшийся где-то позади, бояться было нечего. Их повозка, подпрыгивая на неровной брусчатке, мчалась к выезду из города и Лида надеялась, что в дальнейшем удача все так же будет на ее стороне. Хотя где-то на подкорках сознания она понимала, что рано или поздно черная полоса невезения настигнет ее в самый неподходящий момент.

Она вздохнула, взмолившись о том, чтобы эта самая черная полоса обходила ее стороной как можно дольше, и посмотрела на сидевшего напротив нее Барбариса.

За то время, что они не виделись, он заметно возмужал и, что куда важнее, кажется, полностью оправился от стычки с Сорбе и Пломбиром в Желатиновом лесу. Лида заметила, что и стиль одежды у Барбариса изменился, стал больше походить на цитронийский. И она вспомнила, что когда они виделись в последний раз, кто-то из знати собирался предложить Барбарису свое покровительство.

— Я снова в долгу перед тобой, — сказала она с улыбкой на лице, подмечая, что за время их недолгого знакомства Барбарис спасал ее жизнь уже во второй раз. — Не ожидала, кстати, тебя здесь встретить.

— Как и я тебя, — ответил иргиец, все еще косо поглядывая на Марину. — Еще и с другим человеком.

— Разве я так уж сильно похожа на человека? — поинтересовалась Маня, накрутив на палец локон нежнейшего розового цвета. И когда Барбарис кивнул, горестно вздохнув, добавила: — А ведь я так старалась…

— Что ты здесь делаешь? — Барбарис перевел взгляд на Лиду. — Ты хоть знаешь, что цитронийцы объявили награду за твою поимку?

— Настоящую награду? Ты не шутишь?

— Я говорю правду. Королева Марципана объявлена изменщицей, — Барбарис перешел на шепот. — И она спокойно разгуливает по цитронийскому городу. Думаешь это нормально?

— Я не разгуливала…

Лида объяснила Барбарису, что делала в Кинкане. Тот внимательно выслушал ее, не перебивая и изредка кивая головой, словно соглашаясь с некоторыми из ее действий. Но выражение его лица оставалось непробиваемо-задумчивым, а иногда его брови шли навстречу друг другу, образовывая на переносице мелкую морщинку.