— Ты сделаешь это неосознанно, — сказал Федя, вроде бы пойдя на попятную, но в то же время продолжая настаивать на своей правоте. — Птифур — не наш мир. Он намного ярче и ты не сможешь сдержать эмоций, когда увидишь его. К тому же, поведение людей отличается от поведения тех, кто живет в Птифуре. Можно сказать, что у нас разные менталитеты, как у людей из разных стран, разное воспитание, разные понятия о…

— Да умолкни ты уже, — раздраженно пробурчала Фекла, зовя Лиду и Марину следовать за ней. — Я уже сказала нашей королеве, что если что-то случится — это ее проблемы, а не наши. Так что успокойся, братец, и не лезь куда не просят.

Федя лишь тяжело вздохнул, ничего сестре не ответив. Наверное знал, что с Феклой было бесполезно спорить, а потому просто смирился с тем, что никто из девушек не собирался внимать его предупреждению.

На втором этаже находилось четыре комнаты и объединенная с туалетом ванная. Марина оглядывалась с нескрываемым восхищением, а Лида задала вопрос, который беспокоил ее с самого вторжения в квартиру Кислых.

— Ваших родителей нет дома? — спросила она, подметив, что все двери на втором этаже были закрыты.

— Мамы, — как бы невзначай поправил ее Федя. — Она… сегодня не дома, поэтому у нас и появилась возможность воспользоваться дверью Лайм.

— Значит, мы делаем это без ее ведома? — задала вопрос Марина, обернувшись к юноше.

Он и в самом деле был в ее вкусе. Жаль только, считала Маня, что его первое впечатление о ней вышло таким непрезентабельным.

— Иногда родителям не стоит знать тех вещей, которыми занимаются их дети, — произнесла Фекла тоном экранного философа.

Наверняка услышала эту фразу в какой-нибудь передаче или вычитала в статье модного журнала для подростков.

Комната, в которую она привела их, была просторным кабинетом, а не спальней, как ранее предполагала Лида. Большую часть места в ней занимал письменный стол, вдоль всех стен стояли белоснежные шкафы с книгами, через окно в помещение просачивались голубоватые оттенки раннего утра. В комнате было чисто и прохладно, ничем не пахло. Будто никто и никогда в нее не заходил. Лида бы даже сказала, что комната была необжитой, словно люди в ней нечастые гости, а вся мебель была не более чем бутафорией.

— Эй, ты ее тоже видишь? — тихо шепнула Маня на ухо Лиде.

Лайм покорно ждала, когда ее заметят, взобравшись на стол.

— Я рада видеть Вас, госпожа Лидия, — поздоровалась с ней цитронийка и, переведя взгляд на затаившую дыхание Марину, слегка склонила голову в приветствии. — Госпожа Лидия, а Ваша подруга?..

— Идет со мной, — ответила Лида. — Марина, это Лайм. Она покровитель семьи Кислых.

— Такая же, как твой Зефир?

— Отчасти, госпожа Марина, — ответила за Лиду Лайм. — Господин Зефир — марципанец, а я — цитронийка. Мы принадлежим разным народам. Но, госпожа Лидия, разве можно посвящать госпожу Марину в такое таинство, как существование Птифура?

Федя на миг замер у одного из шкафа.

— А ведь точно! — воскликнула Фекла. — Эй, а с чего это ты вдруг решила, что твоей подруге можно на ту сторону?

— Ты приняла подобное решение самостоятельно? Ни с кем не посоветовавшись? — спросил Федя.

Лида знала, говорить им о контракте Марины и принца Безе нежелательно. Пусть близнецы и не проявляли особого интереса к дворцовой жизни, обладать таким знанием для них было излишним. И все же она пользовалась дверью Лайм и, судя по молчанию цитронийки, та в любой момент могла отказаться от этой затеи.

— Ладно, — протянула Лида, решив, что лучше этим троим все рассказать. — Только обещайте, что сохраните это в секрете.

Ее рассказ слушали внимательно, не перебивая. Марина краснела под пристальными взглядами Кислых и их покровителя. Только если Фекла и Федя смотрели на нее с любопытством, не веря, что обычный человек смог заключить контракт с самим принцем Марципана, то Лайм была куда серьезнее.

— Ни в коем случае не говорите об этом кому-либо еще, — предупредила их Лайм. — Если герцог Джелато узнает о том, что принц Безе заключил контракт с человеком… Быть беде. Большой беде.

— Н-насколько большой? — испуганно спросила Маня.

Кажется, только сейчас она начала понимать, что ее действия могли привести к таким нежелательным последствиям, которые затронут не только ее или Лиду, но и множество других людей.

— Настолько, что лучше об этом не говорить, — уклонилась от ответа Лайм. — Федя?..

— Я с тебя в шоке, — произнесла Кислая, обратившись к Марине. — Нет, серьезно. Чтобы я согласилась заключать какие-то контракты с человеком, который вот-вот на нет сойдет?.. Ну ты смелая, подруга.

— Он бы умер, если бы я этого не сделала, — оправдывалась Маня, понурив голову.

— В данном случае, госпожа Марина, это не будет иметь значение.

Федя в это время, поддев пальцами один из шкафов, стал отодвигать его от стены.

«Дверь так надежно спрятана», — подумала Лида, подходя ближе.

Дверь Лайм была белой, но Лида видела множество ломаных линий, украшавших деревянную поверхность. И она не сомневалась в том, что остальные этих узоров не замечали. Проведя пальцами по узору, она обернулась к цитронийке, которая уже начала спуск со стола вниз к полу.

«Значит, узоры у всех и в самом деле разные».

— Госпожа Лидия?.. — расслышала Лида тихий голос Лайм.

Лида лишь улыбнулась и отошла от двери.

— Спасибо, что помогаешь мне, — поблагодарила она Лайм и, взглянув на отошедших в сторону близнецов, добавила: — И Вам обоим большое спасибо. Не представляю, что бы я без вас делала?..

— Пекла бы маффины на продажу? — пожав плечами, с издевкой спросила Фекла.

— Сегодня день вафель, — в той же манере ответила ей Лида.

— Лайм, — начал Федя, — не задерживайся там. Мама в любой момент может вернуться, ты же знаешь, что будет, если?..

Он не стал договаривать, но Лайм зажато кивнула в ответ.

— Если что, то никому не слова о нашей тебе помощи, — обратился Федя к Лиде.

Это насторожило девушку, но она решила не вдаваться в подробности чужих секретов. У нее и своих с головой хватало.

— И вы никому не говорите о Марине и принце Безе.

Кислые кивнули, пообещав молчать.

— Госпожа Лидия, госпожа Марина, вы готовы?

Лида взглянула на Маню, та чуть заметно дрожала от страха и предвкушения.

— Думаю, что готовы, — сказала Лида, потянувшись к круглой ручке.

Провернув ее, она услышала щелчок и, приоткрыв дверь, впустила в комнату приятный запах апельсиновых леденцов.

Оказывается миру за пределами крохонькой квартирки, обставленной в старинном стиле, удивиться было незазорно.

Не прав был Федя, когда сказал, что Марина не сможет сдержать своих эмоций, увидев Цитрон. Нет, она, конечно же, не сдержала, как Кислый и говорил, но своих эмоций не смогла сдержать и Лида, а это о чем-то, да говорило. Мир за пределами квартиры Лайм был не похож на Марципан или Макадамию, это было что-то совершенно иное. Лида бы даже сказала «экзотическое», если бы так можно было выразиться, потому что ей, привыкшей к Марципану, Цитрон и в самом деле казался какой-то экзотикой, заграницей.

— Лида, ты только погляди, — восторженно шептала Маня, прильнув к окну, когда смогла дышать птифурским воздухом полной грудью. — Мы будто в прошлое попали! Там внизу все такие красивые! И все такое странное…

«Странным» Марина называла действительно все, за что только умудрялся зацепиться ее взгляд. Цитронийцы, в отличие от тех же марципанцев или макадамийцев в одежде предпочитали менее пышные формы, отдавая предпочтение нарядам более консервативным. Марина сказала, что видела такие костюмы в какой-то исторической драме о Европе начала двадцатого века.

Мужчины-цитроницы были одеты в костюмы сдержанных кроев и оттенков. Приталенные фраки, брюки со стрелками, платки на шеях, трости в руках и обязательно у всех — шляпа-цилиндр на голове в цвет фрака. Женщины не отличались от них по элегантности. Осиные талии, создаваемые тугими корсетами, утягивали дамские тела до миниатюрных размеров, длинные, лоснящиеся по ногам юбки платьев тащились по пыльным дорожкам, выложенным зеленоватой брусчаткой. У каждой цитронийки была шляпка с широкими полями, украшенная всевозможными рюшами, бантиками и тесемками. Но что удивляло Лиду больше всего, так это машины, иногда проезжавшие по улице. Они не были похожи на те, к которым девушки привыкли в человеческом мире, скорее местные машины походили на кареты, к которым забыли пристегнуть упряжку лошадей. Кучер так же сидел на своем месте, но в его руках были не поводья, а большой тонкий руль, с помощью которого он и управлял своей каретой.