Тайра удивленно замычала и тут же поднесла ладонь к губам.

— Возможно, ты и прав, без риска не бывает победы. На мне слишком большая ответственность, слишком много составляющих. И слишком легко подорвать и без того шаткое доверие. Ваш поступок был слишком отчаянным, но, возможно, это именно то, что было нужно. Но это не значит, что я его одобряю и простил вас за такое своеволие.

Брат с сестрой не ответили, лишь уставились в пол.

— Одно меня беспокоит, — вздохнул вождь. — Маар не смолчит. Он доложит Совету Пяти, и думать не надо.

— Я уже задавал этот вопрос Тиру, спрошу и тебя. С каких пор волколюды беспрекословно подчиняются вранолюдам и Совету Пяти? — Лик поджал губы. — Они сами взяли на себя роль этаких миротворцев и блюстителей закона. Разве мы соглашались, чтобы кучка пернатых совала нос в наши проблемы и диктовала нам, как жить и что делать? Тебя это устраивает?

— Это не твоя забота.

Рууман пнул ножку стола и принялся шагами мерить комнату. Чашки с чаем еще долго тряслись и жалобно побрякивали, словно сетовали, что про них несправедливо забыли.

— Древние боги к ним благосклонны, — наконец, отозвался он. — Понятия не имею, за какие такие заслуги, но из всех зверолюдов, которых я знаю, они единственные, кому дарована способность колдовать. Они используют ее, чтобы наводить порядки.

— И что с того, если мы не восприимчивы к магии?

— А им не обязательно использовать силу на нас. Они могут влиять на погоду и тем самым заставить измениться сам лес и прогнать из него дичь… Я слышал, что некоторые из них даже могут предвидеть будущее. В любом случае, никто не рискует связываться с ними, ибо в наказание они могут испортить жизнь. Поэтому Маар так нагл и требователен. Легко, когда тебя прикрывают могущественные покровители.

— Ты сам с ними встречался? — не скрывая интереса, спросил Лик.

— С некоторыми из них. И предпочел бы больше никогда их не видеть.

— И что, за любой чих, который им не понравится, мы можем получить по загривку?

— Они вмешиваются только тогда, когда конфликт выходит за пределы одного-двух кланов.

— Что-то они не торопятся вмешиваться в наши дела с людьми, — не удержалась Тайра.

Рууман бросил на нее быстрый взгляд, и воительница послушно замолкла, вжавшись в стену. Лик пожевал губу и облокотился о стол.

— Может, и вмешаются. А может, думают, что мы сами разберемся. Или, как некоторые, считают, что это испытание, посланное нам Всевидящей, а потому держатся в стороне.

— Каждый раз, когда я заводил с Мааром разговор про жителей Альрикана и калсанганского князя, тот уходил от ответа. — Рууман покачал головой. — Они действительно не хотят в это лезть. Я все больше думаю о том, что они влезают только в те проблемы, которые неудобны им

— Медяк цена таким миротворцам, — фыркнул Лик. — Война Лииш с Кира-Талун им неудобна, а войну с людьми они готовы стерпеть.

— Иногда приходится играть по чужим правилам. Иначе можно расплатиться отнюдь не мелкой монетой.

Рууман взял со стула легкую кожаную куртку и накинул на плечи, тем самым дав понять, что разговор окончен. На выходе из дома он задержался и произнес:

— Осмелюсь надеяться, что из сегодняшнего разговора вы двое все же усвоили урок. А чтобы его закрепить, я приказываю вам оставаться дома — всеобщее веселье не для вас. Увижу кого-то из вас за порогом — о завтрашней охоте можете забыть.

— Но у Лика рана… — открыла рот Тайра.

— Потерпит до утра.

— А Митьяна?.. — начал было Лик.

— Пусть сама теперь разбирается, — отрезал он. — Считайте, что ей досталось за ваши проделки.

Когда за ним закрылась дверь, Тайра нервно хохотнула.

— Он ведь не серьезно? Запирать нас дома как маленьких…

— Еще как серьезно, — мрачно отозвался Лик.

— Брось. Как он может отстранить нас от охоты? У тебя и так статус шатается, как на гнилых кольях, а если еще…

— Он слово сдержит. Подумай сама: если я или ты позволим себе ослушаться его прямого приказа, то своего места в клане мы, выходит, недостойны. Весьма справедливо.

Тайра тихо заныла себе под нос и опустилась на стул.

— Чай остыл… — пожаловалась она, дотронувшись до одной из чашек, а затем принялась сливать все обратно в чайник. — Подогрею, что ли. А то как-то совсем тоскливо…

Довольно быстро Тайре наскучило просто сидеть, и она поднялась к себе. Снаружи тоже стало тихо. Лик остался наедине со своими мыслями и пламенем, которое беспокойно билось в очаге, и не переставал думать о том, что сказал отец напоследок. Его собственные слова о риске теперь приобрели совершенно иной смысл.

Чем он готов был пожертвовать ради клана? Собственной свободой? Положением? Хорошими отношениями с отцом?

Митьяной?..

Тогда, у озера, травница спросила его о выборе, но Лик не был готов выбирать. Сейчас волколюд с некоторым страхом подумал, что знает ответ. И он ему не нравился.

Их с Митьяной знакомство началось не с самой приятной встречи, а время, проведенное вместе, было скорее вынужденным, чем желаемым. Иногда Лику казалось, что он заботился о ней, как об ученице, а влечение к ней — всего лишь неизбежные звериные инстинкты. Довольно жестоко по отношению к ней, ведь она, кажется, тянулась к нему по-настоящему.

Или тоже из-за того, что она могла всецело довериться лишь ему одному?

Лик зло взъерошил волосы и прикрыл глаза — прыгающие язычки пламени начали его раздражать. Если подумать, все справедливо. Клан превыше всего. С самого начала Митьяна была лишь угрозой их благополучию, и Лик всеми силами пытался все исправить. Составляя план вместе с Тайрой и Тиром, он даже не задумался о том, что случится с Митьяной в момент его осуществления. На плато он впервые осознал, что в драке она может пострадать, и действительно испугался. А сейчас она пропадала невесть где, заставляя его волноваться.

Она и правда заставляла Лика волноваться.

И ему хотелось выбить к дамнару дверь, наплевав на запрет отца, и отправиться на ее поиски. Хотелось до нервной дрожи в ногах.

Лик подскочил с места и несколько раз обошел вокруг комнату. Царапина жгла плечо, и он с тоской подумал, что Мита могла бы помочь. На миг ему показалось, что он чувствует, как прохладные пальцы травницы наносят мазь на рану, и потянулся к плечу — чтобы с досадой схватить рукой воздух. Впервые с прихода Миты в клан они оставались порознь так долго.

Нет, он не сошел с ума. Зверь внутри тоже изнывал от невозможности побыть рядом со своей волчицей. Если все, что он делал, было только ради клана, стал бы он сейчас переживать? Чувствовал бы себя виноватым?

Просто после близости с ней Лик уже воспринимал ее как часть клана, часть семьи. И если кто-то не согласен с этим, он заставит его изменить свое мнение. Тогда ему и правда не придется выбирать. «Мы всегда занимали высокое положение в клане, и это накладывает на нас ответственность, заставляет вести себя, руководствуясь одним лишь рассудком. Но нерушимых законов не существует».

Лик пообещал Митьяне, что не бросит ее и защитит, чего бы ему это ни стоило. Сегодня он свое слово не сдержал, но больше этого не произойдет.

Всевидящая, да где же она пропадает⁈

Под утро, когда первые лучи солнца пробились сквозь густые еловые лапы в поселение и срок наказания завершился, Лик стрелой вылетел из дома. Вместо того, чтобы наведаться к знахарю и позаботиться о плече, так и не переставшее болеть за ночь, он бросился искать Митьяну, которая по какой-то причине так и не вернулась в дом.

По волчьему запаху он нашел ее довольно быстро. Оказалось, Мита почти всю ночь пряталась у озера, где был теперь уже их совместный укромный уголок. От этой мысли в душе у Лика потеплело. Митьяна же, увидев его, обрадовалась и прильнула мордой к его груди.

— Со мной все в порядке! — заверила она. Но Лик сразу заметил ее потухшие глаза и свалявшуюся грязную шерсть. Мита была расстроена и, если бы приняла свой человеческий облик, наверняка явила бы ему заплаканное лицо.