— Что происходит? — тихо поинтересовался Мигир.

— Думаю, сейчас Карена все расскажет, — так же тихо ответил ему Лик.

— И как это понимать, Рууман Острый Клык? — рявкнула Карена, словно нарочно дожидалась вопроса. Она остановилась, дернула коротким хвостом и зашипела. — Не ты ли говорил, что не хочешь войны?

— Мои слова в силе, — прохладно заметил Рууман, не поддавшись ее гневу. — Гораздо важнее, зачем ты привела сюда своих воительниц.

— Зачем? — Карена зло расхохоталась. — Ты будешь строить из себя глупого котенка? Прости, не смешно.

Ирмар зарычал, и его рык подхватила добрая половина клана.

— Молчать! — рявкнул Рууман, и рычание послушно стихло. — Я действительно не понимаю, в чем причина твоей злости, Карена. Объясни, что Кира-Талун делает на землях клана Лииш?

— Я оценила твою попытку поторговаться за плато, — фыркнула Карена. — Ради этого ты решил взять в заложники нашего сородича?

Рууман застыл, в его янтарных глазах промелькнуло удивление. Лик заметил, что с восточной стороны к клану присоединилась еще одна группа волков, среди которых была Кама. Тайры и Миты рядом не было, и он едва сдержался, чтобы не щелкнуть разочарованно зубами.

— С чего ты решила, — нарушил молчание вождь клана, — что твой сородич у нас?

— Его следы обрываются на плато, — прорычала Карена. — На нейтральной территории, которую вы с некоторых пор считаете своей собственностью. Если ты думаешь, что я готова стерпеть такое, ты жестоко ошибаешься!

Рууман обернулся и медленно обвел взглядом клан, задержавшись на Лике, и тому с трудом удалось скрыть волнение. Воздух между кланами словно накалился. Хватит одного неосторожного слова — и натянутая до предела нить терпения с хлопком порвется, и тогда их будет уже не остановить.

— Чего молчишь? — продолжала беситься Карена, и котолюды поддержали ее шипением и ворчанием. — Намерен и дальше делать вид, что ни о чем не знаешь?

— Мы никогда не брали котяток в заложники, — фыркнул Мигир под ухом Лика.

Волколюды ощетинились и зарычали в ответ на угрозы. Лик обеспокоенно окинул взглядом темное небо. Вороны вечно совали клюв в чужие дела, и многим это не нравилось, но в этот раз их помощь не помешала бы. Тир мог бы остановить стычку. На миг в волке вспыхнула надежда, когда в небе мелькнул дымчатый след вороньего запаха — вот только она затухла, стоило ему понять, что прибывшим был не Тир.

— Карена! — окликнул ворон котолюдку, камнем упав на плато перед кланом. — Прекрати это представление.

— Вали к дамнарам, Маар! — рявкнула та. — Не помню, чтобы спрашивала у вранолюдов совета.

— Я говорю от имени Совета Пяти…

— Плевать я хотела на Совет Пяти, он мне не указ. Если хочешь, чтобы мы разошлись, заставь Руумана вернуть нам сородича. Тогда я подумаю над этим.

Маар нахохлился и обернулся на вождя волколюдов.

— О чем она?

— Я понятия не имею. — Рууман с трудом держал себя в руках, и закипавшая в нем злость уже передалась всему клану. — Я не слышал в лесу ни одного постороннего запаха. А если бы его встретил кто-то из клана, тут же подал бы сигнал.

— Вот именно, — проворчал один из воинов за спиной Лика. — Весь лес сейчас у нас как на ладони. Как будто охотники могли не заметить вонючую кошку…

Лик склонил голову в знак согласия, а сам тем временем косился в сторону. Все-таки с восточной стороны, среди многочисленных волчьих спин мелькнула знакомая светло-серая шерсть. Ему удалось устоять на месте, вместо того чтобы рвануть со всех лап к Митьяне: нестерпимо хотелось быть рядом на случай, если между кланами все-таки вспыхнет драка. Но сейчас, когда все скалили пасти на котолюдов, пробиваться к ней было неразумно. Впрочем, рядом оказалась Тайра, и с какой бы неприязнью она ни относилась к травнице, все равно бы защитила ее — хотя бы ради брата.

' И где носит этого пернатого? ' — мысленно прорычал Лик.

— Карена, успокойся. Давайте все успокоимся, — Маар теперь вертел головой, обращаясь то к Рууману, то к главе Кира-Талун. — Бойня — последнее что нужно вам, мне и Совету Пяти. Просто успокоимся и поговорим…

— Значит, переговоров хочешь? Я покажу тебе переговоры! — взревела Карена, окончательно выйдя из себя.

Маар испуганно каркнул и взвился ввысь, когда разъяренная котолюдка прыгнула прямо на него. Когти царапнули воздух. Не сбавляя скорости, она бросилась на Руумана, а ее воодушевленные сородичи нестройными рядами двинулись следом. Волки, восприняв это как вызов, зарычали и ринулись навстречу.

' Вот же дерьмо лосиное! ' — выругался про себя Лик.

Волколюды издали боевой клич, накрывший и лес, и скалистое плато. Разномастной стеной они двинулись на кошек. Вскинув голову, Лик завыл; его голос практически слился с остальными, но вместо воодушевленных ноток в нем проскользнул едва слышный призыв.

' Тир, поторопись! '

Плато превратилось в море шерсти.

Перед глазами Лика маячили черно-белые пятна, чьи-то когти, зубы, лапы, хвосты… Зверь внутри не на шутку разбушевался и требовал рвать шкуры врагов в клочья, жаждал крови на языке, но Лик держался. Пару раз его ударили по морде, один — полоснули по плечу. От внезапного толчка он не удержался на лапах и завалился набок, ощутив тяжесть чужого тела. Тут же огрызнулся и выдрал клок шерсти из чьего-то загривка.

Драка затягивала, как воронка в стремительном русле реки. Даже Рууман в своих попытках усмирить клан не то, что не преуспел — потерпел сокрушительное поражение. Карена, раcшвыривая волков в стороны, прыгнула на Руумана — и вожди кубарем покатились по земле.

Беспокоиться об отце не было нужды и времени. Сбросив с себя котолюдову тушу, Лик выкарабкался и стал прокладывать себе путь к востоку, туда, где были Тайра и Митьяна. За последнюю Лик переживал больше всего: травница никогда не дралась, а при виде разъяренной кошки однозначно бы растерялась.

Да где же носит Тира, дамнар его побери⁈

Словно по волшебству в небе раздалось истеричное карканье. Лик увернулся от очередной когтистой лапы и задрал морду. Маар кружил над плато и ругался так, что уши вяли, причем Лик никогда бы не подумал, что посол Совета Пяти может так изъясняться. Ему прилетел другой, не менее возмущенный ответ авторства хорошо известного ему ворона. Похоже, пернатый все-таки появился на поле боя. Лик втянул носом воздух…

А вместе с этим Тир привел и самого виновника переполоха.

Лик завыл, привлекая всеобщее внимание. Несколько волколюдских воинов повернули головы, рискуя получить когтями по глазам, но, к их удаче, котолюдов вой привлек тоже. Постепенно драка стихала, громче становилась ругань воронов в небе. В конце концов Маар приземлился рядом с главами кланов и ухватился клювом за чей-то хвост.

— Прекратите! — потребовал он, когда Рууман и Карена, взъерошенные и злые, наконец отскочили друг от друга.

Карена еще шипела и выгибала спину, но ее противник все-таки спрятал клыки. Взгляд вождя Лииш скользнул мимо ворона, к окраине плато, и застыл, заметив одинокую кошачью фигуру вдали.

Глава Кира-Талун перестала шипеть и проследила за его взглядом. На мгновение она растерялась, но быстро взяла себя в руки и приосанилась. Несмотря на внешнее спокойствие, она была в ярости — рысьи когти скребли по камням, — но обращаясь уже не к волкам, а к незадачливому котенку, который только сейчас соизволил явиться ей на глаза.

Некоторое время потребовалось, чтобы драка стихла окончательно, а над плато воцарилась оглушающая тишина. Маар сел на каменный выступ и нахохлился. Рууман терпеливо ждал, что скажет Карена. Наконец, одна из котолюдок воскликнула:

— Мирр!

И огромными прыжками понеслась навстречу.

Лик прищурился и наконец вспомнил — Фира, так ее звали. Виновница последней стычки и, как оказалось, отличный повод заиметь молодого котолюда в должниках.

Сам Миррив, мокрый и с виноватым выражением на морде, переминался с лапы на лапу, прижимая уши. Тир покружил над ним, наблюдая за воссоединением сородича с кланом и опустился рядом с Ликом.