До драки с пастухами десятидневной давности Катар время от времени убегал туда. Он не подходил близко к деревне или стадам — прятался где-нибудь в траве, кустах или между камней и наблюдал за всем издалека. Конечно, Катар боялся, но между участью быть униженным в очередной раз или столкнуться с человеком выбирал последнее, как ему казалось, наименьшее из зол. Потому сегодня, как и все разы до этого, он ступил на чужую землю.

Преследователи — ' охотники ' — не захотели отпускать его так легко. Волчонок слышал их голоса и запахи, чувствовал, как маленькие лапы стучат по земле, и от этого лишь прибавлял ходу. Он ворвался в море равнинных трав и не остановился, пока звуки преследования не стихли.

Когда Катар огляделся, чтобы понять, куда его занесло, его лапы задрожали. Так далеко от леса он еще ни разу не отходил. Своими чуткими ушами он слышал блеяние овец, негромкие разговоры юношей, приглядывающих за ними; слышал, как кудахчут куры и лает собака в деревне. Он был настолько близко, что подушечками лап чувствовал дрожь от стучащих по земле коровьих копыт и чьих-то шагов.

Хотелось, поджав хвост, броситься наутек, но там его поджидали острые клыки его сородичей.

' Успокойся, — приказал он себе. — Это всего лишь равнина. Веди себя как обычно, и все будет хорошо '.

По словам старших, равнина была самым опасным местом для волчонка. Но, как ни странно, здесь он чувствовал себя спокойнее. Лес Лииш был Катару домом, но он все равно испытывал легкую тоску по землям, расположенным за его пределами. Этим он отличался от других волчат, которые преданно любили густой ельник, высокие сосны и родное поселение в глуши.

Вдалеке раздалось мычание, и оно, как ни странно, успокоило его. Катар много слышал про животных, которых держали у себя люди, и удивлялся: если они так хорошо обходятся с большими пятнистыми коровами, чьи рога были даже опаснее, чем зубы его сородичей, то почему коров они не боятся, а волков остерегаются? А эти лохматые вонючие козы с витыми рогами? Ткнут в бок — мало не покажется! А лошади? Один раз он своими глазами видел, как одна такая пробежала по равнине, взрывая копытами землю. Да она одним ударом может проломить череп. И ей люди позволяют жить рядом?

Катар потрусил через высокую траву, то и дело оборачиваясь на лес. Ветер дул со стороны деревни, и поймать запах других волчат он не мог, зато хорошо различал людские. Можно сделать крюк, переждать на берегу реки, а потом вернуться в лес, в ясли. Никто не заметит. Если только на него не настучат.

Приближение неприятелей он почувствовал за мгновение до того, как те выпрыгнули из кустов. Катар отскочил в сторону, но зубы все равно зацепили его бок, оставив неглубокую царапину. Он упал набок, кувыркнулся, вскочил на ноги и тут же дал деру.

Сзади послышалось радостное: ' Почти достал! '

Катар нырнул в кусты и что есть силы помчался вперед. Перед глазами мелькали стебли, и кроме них он ничего не различал. На появление новых запахов он тоже не обратил внимания, а опомнился только когда в нос ударил сильный людской дух.

Но было уже поздно.

Катар резко остановился. Прямо на него из-под соломенной челки смотрели распахнутые от удивления серые глаза, в которых зарождался ужас. Волчонок некоторое время пялился на человека, сидевшего перед ним. И в себя пришел только когда тот заорал:

— Во-олк!

У Катара сердце ушло в пятки. Его преследователи тут же развернулись и пустились наутек, а он все никак не мог заставить себя сдвинуться с места — лапы будто приросли к земле. Человек подскочил с места и стал свистеть, подзывая к себе других. Резкий звук резанул чуткие волчьи уши, и Катар, наконец, совладал со своим телом.

Как он сорвался с места — он уже не помнил. Куда бежал — тоже. В голове билась одна мысль.

Его заметили!

От испуга Катар совершенно потерялся. Лапы вынесли его к реке, и он едва не полетел в воду. Пастух, который гнался за ним, уже был не один, и волчонок с трудом удержался, чтобы не взвыть: трое охотников понарошку сменились тремя настоящими.

Первой мыслью, пришедшей ему на ум, было перекинуться мальчишкой и засесть где-нибудь в кустах. От его звериного запаха волновалась скотина, и первое время люди легко находили его по тому, откуда раздавалось очередное испуганное мычание или блеяние. Но как он ни старался, взять Зверя под контроль у него не получалось: он никак не мог перевоплотиться и от этого паниковал еще сильнее.

Крик парня с соломенной челкой послышался совсем близко, и Катар рванул в ближайшие кусты. Лапы разъехались на мокрой траве, и он кубарем полетел на глинистый берег. Хребет хрустнул, отозвавшись болью, и по земле волчонок проскользил, уже цепляясь за нее человеческими руками. Перепачкавшись в грязи, он на коленях отполз к воде — и врезался спиной во что-то твердое и угловатое.

Катар поднял взгляд и встретился с удивленными серо-голубыми глазами. Перед ним, склонив голову набок, стояла девушка с простом льняном платье и длинной, до бедер, светлой косой. Катар едва не заорал, но от страха у него отнялся язык. Рука нащупала пучок осоки и что есть силы сжала, и режущая боль в пальцах сразу привела его в чувство.

— Куда он подевался? — закричали сверху. Девушка подняла голову и нахмурилась. Ее коса хлестнула по боку и мазнула по лицу Катара, когда она обернулась к реке.

— Зера, — позвала она тихонько. — Поможешь?

Только сейчас Катар заметил, что у самой воды стояла еще одна девушка, с темными, почти черными волнистыми волосами, закрученными в узел. Она была чуть более пухлой, чем ее подруга, невысокой и почему-то напомнила волчонку вранолюдку — такой же озорной и непоседливой она выглядела.

Зера посмотрела на мальчика, сморщила нос и оправила задравшееся до бедер платье.

— Этот мальчик — волколюд. — Она прищурилась. — С ума сошла?

— А лучше, чтобы этот дурак его пристрелил? — шикнула светловолосая.

Ладонь снова обожгло болью. Катар выпустил осоку и перевел взгляд на руку, где красовались свежие порезы.

— Так, — распорядилась та, что с длинной косой, подхватывая его за локоть. Она оглядела его, и ее щеки залились легким румянцем. — Давай-ка ты спрячешься… скажем, там, между камнями. Тебя не увидят, а мы их прогоним.

— А… — пискнул Катар. — Я…

Слова застряли в горле, но и девушка слушать не стала — потащила к камням. Катар не успел опомниться, как оказался в укрытии за стеной высокой травы.

— Не высовывайся, — наказали ему.

— Митка! — раздался голос пастуха, преследовавшего его с равнины. — Не видела волка?

Катар вжался спиной в камень и зажмурился. Та, которую назвали Миткой, не казалась злой, но и довериться ей он боялся. Человек, все-таки. Хотя пахло от нее странно, будто чем-то родным.

' Лишь бы не выдала… ' — подумал он.

— Не называй меня так, — огрызнулась на пастуха девушка. — Какого еще волка?

— Какого-какого, — передразнил другой голос. — Обычного. Волколюда. Видели, как он сюда побежал.

— Никого я не видела, — проворчала она. — Чего тебе от него надо?

— А чего спрашиваешь, коли не видела?

— А того. Чего с арбалетом носишься, Милен? Ты же вроде столяр, а не охотник.

— Этих отродий, — процедил парень сквозь зубы, — жалеть не стану.

Катар слушал перепалку и старался не дышать — все происходило слишком близко. Пользуясь своим укрытием, он запоминал каждый голос — на будущее.

— И вообще, не твое девичье дело, — раздался еще один, третий голос. — Иди вон белье стирай в реке.

— Иди овец своих стричь, Баал, — парировала та. — А ты, Милен, здесь не дома. Мальчики, перестаньте ему потакать. Тоже мне, мужчины.

— Молчи, пустоцветка, — огрызнулся тот, кого назвали Баалом.

Мита охнула. Когда Катар снова услышал ее голос, тот звучал рассерженно:

— Чтобы ты еще раз ко мне за травами пришел, хам!

— Где волколюд?

— Даже если бы знала, не сказала. Идите отсюда подобру-поздорову. Не мешайтесь.