Благодатный, не меняя позы, выставил ладонь вверх. Стакан с водой поспешно прыгнул в руку, Властитель отпил немного:

— Чем торгуешь?

— Историческими зданиями – очень прибыльный бизнес! Не, храмы не трогаю, ты не думай, — заранее оправдалась Иделаида. – Всё равно история ветшает, а коммерсы… купцы, короче, они упасть в разруху зданиям не дают, заботятся, ведь не для блажи они платят миллионы за особняки… я благодеяние по сути делаю… Питеру и… людям.

— Сама себя успокаиваешь? – уронил Благодатный с усмешкой.

— А как побочный вариант – содержу продуктовый рынок, — апостол сделала вид, что не слышала последнюю реплику. – На Малой Фонтанке. Сбываю продукты земли и колбасу. Вот как-то так. – Иделаида глянула на Повелителя исподтишка и уткнула взор в чашку.

В комнату пробились первые лучи солнца – начало светать!

— Кто такой Ксень? – неожиданно спросил Благодатный. Он спустил ноги на ковёр, придвинулся к столику, поставил свой стакан с водой на место.

— Такая… Ксеня… она такая курва, — зло выпалила Иделаида, жуя сигарный кончик. – Её род здесь руководил, ныне его нет… совсем… пришла я. И… и вот ей завидно, что я рулю, а не она, как вроде наследница по крови… Типа мой сын вор, а я алкашка... А я в жизнь не пила водярку, истинный крест! Распускает слухи, короче. Один раз ряженых лесбиянок прислала, с фотографом, хотела меня опозорить...

— Лес-би… что? — спросил Благодатный.

— Не бери в голову, — усмехнулась Иделаида. Подумала немного и добавила. — Теперь и опасаюсь провокаций. Если что – то свинца за мной не заржавеет! Охранники то у меня есть, для парадного вида, но в быту они мне только помеха, одной комфортней. – Апостол зевнула. — Короче, сучка она нескладная, но да Бог с ней… — Дамочка похрустела суставами на руках.  Пренебрежительно скривила отёкшее лицо.

Бенедикт прикончил торт, облизал пальцы, отёр руки о свой халат, подпрыгнул с места:

— Возношу благодарение. Пойду пошукаю, — он исчез в дверном проёме.

Как только слуга скрылся с глаз — Учитель пристально глянул на ученицу. И в этом взгляде было нечто такое, от чего Иделаида… согнала самодовольство с лица, отставила сигарку, упала на колени, приникнув обрюзгшей щекою к ногам Властителя:

— Если ты пришёл за мной, то назад я не вернусь! Прости, Благодатный. Короче: здесь  я обрёла себя, по-новому узнала вкус настоящей жизни! – Иделаида впервые прямо взглянула на господина, снизу вверх! – Времена изменились, я тебе верой и правдой служила две тысячи лет… Тогда, давно, благодаря чуду, которое ты сотворил на моих глазах, я поверила и приняла тебя в себя… А ныне я… я тебе изменила. Вот… — Иделаида смущенно закашлялась.

Повелитель мягко высвободил ноги от объятий, встал, подошёл к окну, спросил, не оборачиваясь:

— Тебе нравится этот мир?

— Да! – бывший апостол справилась с кашлем. – Я хочу остаться! Это моё! Люди изменили землю. Планетка стала интересней, увлекательней, фееричней! Я влюбилась в данный мир, мне по кайфу тут!

— Люди изменили мир ценой греховности и разврата, — меланхолично кивнул Учитель, разворачиваясь от окна. – Почему случилось именно так, а не иначе – в этом цель твоей разведки. Была! Но ты… ты даже ни разу не задумалась, почему и зачем люди грешат!.. Попав на планету, ты сразу забыла о своей миссии! Стала строить карьеру! – Повелитель потерял контроль над гневом, что случалось редко. Лицо пылало страстью. – Завела роскошные апартаменты, автомобиль, сына, торговлю! Воюешь с «ветряными мельницами» и воображаешь, какая же ты крутая! РжуНиМагу, — как говорит святой Николай... Думаешь только о себе и о суетной суете! Но перед вечностью, — он поднял назидательный палец, — всё тленно! Пшик, и развеется, как дым! И что останется!?

— Знаю! — апостол по-прежнему стояла на коленях. На лбу блестели капли пота, она нервно вытирала их дрожащей рукой, но взгляда не отводила. – Пусть я потом уйду в прах, но сейчас хочу жить так, как живу! У меня есть шуба, о которой мечтают все женщины страны! Всё дело в шубе, — понимаешь!?

БигБосс справился со вспышкой гнева, провёл рукой по лицу, отметил в раздумье:

— Ты всегда отличалась прямотой. Может потому, что женщина, и боялась меньше, чем мужчины, в силу своей природы?.. Но женщины ещё менее прямодушны, чем мужчины. Ты не мужчина, и не женщина, ты — исключение, что встретилось мне когда-то… Поэтому я и превратил тебя в апостола… Нет, я тебя не понимаю… Иделаида.

* * *

Бенедикт находился в апостольском кабинете. Горела 25-свечовая электрическая люстра под потолком. Половину кабинета занимал письменный стол, перед ним — кресло на крутящейся ноге. На полу ковры, и на стенах ковры. Бенедикт сидел в кресле и крутился.

— Эх! Что туть у нас? — слуга оглядел стол, ничего достойного своего внимания не обнаружил, открыл столовый ящик. Потрогал бумаги… открыл второй ящик. Там лежали пачка сторублёвых купюр в банковской упаковке и давешний револьвер.

Бенедикт пролистнул пачку, задумчиво изрёк:

— Деньги. Здешние деньги, — потом добавил, посмотрев на дверь. – Да простится мне грех воровства, — положил пачку в карман халата. Вытянул револьвер из ящика. – Интересная штука. Ею пугала апостол, как только мы зашли… Как штукой пользоваться? И в чем соль угроз?..  – крутанул барабан, взвёл курок, заглянул в дуло, приставив к нему любопытный глаз.

* * *

— Ну, что ж, — заканчивал разговор Властелин, также стоя у окна. – Папа сам наделил свободой воли, так быть посему. Я не подвергну тебя, Иделаида, каре за то, что вместо исполнения моего наказа, ты занималась обустройством себя. Ты помни только…

Прогремел ёмкий выстрел, и немедленно кто-то вскрикнул. Благодатный оборвал назидание на полуслове.

— Мой револьвер! – бывший апостол бросилась прочь из гостиной.

— Святой Бенедикт! – Учитель кинулся следом.

Двое вбежали в кабинет.

Бенедикт в бессилии лежал в кресле, револьвер валялся на столе.

— Ты невредим!? – Хозяин приблизился к слуге, приподнял его с кресла, мельком осмотрел.

— Кажется, да, — рыжий карлик покосился на оружие. – Что сие такое?

— Обыкновенный револьвер, — апостол подняла оружие. Сунула в карман и насмешливо продолжила. — С незнакомыми вещами надо быть поосторожнее, Бенедикт. Ведь могло и убить, – съязвила Иделаида. Коли Бог тебя обещал не наказывать, то показать чуточку хамства – не есть грех.

Властелин, не выпуская слугу из пальцев, обратил спокойный взор на ученицу и спросил с грозной иронией в голосе:

— Значит, тебе нравится такая жизнь? Просыпаться по ночам при каждом звуке, постоянно ждать подвохов, держать в комнате оружие?.. Бояться быть смешной… Ты меня понимаешь?!

Иделаида тупо молчала, опустив глаза.

— Нет, не понимаешь, — Благодатный пожал горькими плечами. – И вряд ли поймешь, мы воистину разные… Ты вольна выбирать. И выбрала… Идём, святой Бенедикт. – Властелин отпустил слугу, сделал несколько шагов, остановился в дверном проёме. – Посмотри на себя, Иделаида, посмотри в минуту досуга! Прощай! — Учитель немедленно вышел.

— Пока, Иделаида! – буркнул святой карлик, выскальзывая следом за господином.

Апостол стояла в прежней позе, спиной к выходу, низко опустив голову. На губах плавала злая усмешка.

Путь назад –  в гостиницу, происходил молча и долго. Хозяин шёл очень медленно, несмотря на моросящий дождик и легенькую одежду. Войдя в номер, Учитель стянул с себя промокший костюм из сиреневого эластика, почистил зубы и… заболел! Уже не в первый раз нервные переживания отразились на физическом состоянии Властелина. Видимо, это наследственное, а дурная погода – лишь сопутствующий болезни момент, но никак не причина… Бенедикт, как и подобает верному слуге, производил все процедуры, призванные излечить Повелителя. К слову, когда болезнь поражает господ, то она милует слуг. Всё уравновешенно в природе вещей.