Кот являлся не просто контрабандным, а ещё и девственным, и поэтому сифилиса у него не могло быть по определению. Априори, — если хотите, апостол! Но. Разве для упёртых ученых такие мелочи являются тормозом к действиям? Наверняка нет! И посему кот не стал мяукать, а лишь обречённо вздохнул. Коты тоже умеют иногда вздыхать.

* * *

Залысины апостола Петра азартно блестели от пота. Ангел и Бес наносили друг другу ожесточенные удары на мониторе компьютера! Хряст! Хряст!.. Всё кончается, даже борьба между добром и злом, по причине победы в сей борьбе кого-то из… Одна из Сторон проиграла. Пётр явно ожидал, что проиграет другая Сторона. Поэтому он в досаде стукнул кулаком по столу:

— Чтоб тебя!..

Ну как тут не закурить, несмотря на каноны! Теперь точно надо закурить!

Пётр достал носовой платок, промокнул голову. Сунул платок в карман, потянулся, взглянул на видеомонитор — там было пусто, огляделся и прислушался. Никого поблизости не увидев и не услышав — из ящика стола вновь достал пачку «Ангельских». Чиркнув спичкой, прикурил, включил вентилятор. Апостол с наслаждением погрузился в табачный дым и потерял бдительность. Через пару минут эта потеря дала себя знать:

— Покайся! – услышал Пётр над ухом резкий голос.

Апостол подавился дымом от неожиданности. Кашляя, повернул голову. Пробормотал:

— Кто бы сомневался…

Над привратником возвышался человек с очень красивым и приятным лицом. В золотых ботинках.

— Иуда Искариот… — процедил Пётр. — Нехорошо подсматривать, грех, да и только. А?.. – подмигнул апостол.

— Грех во благость не возбраняется, а поощряется, — озвучил Иуда. – Ай-яй-яй! Покайся и выбрось сигарету! Стань свободным от окаянства!

Пётр меланхолично нахмурил бровь  и увидел три пути-дороги:

№1. Набить праведнику его красивое лицо, тупо и без затей. Однако, костылями на недельку можно наградить ангела или святого, а с одним из Двенадцати такое не пройдет. То есть, пройдет, но себе дороже выйдет…

№2. Просто отослать Иуду на три известные буквы. Или четыре-пять, — смотря на каком языке отсылать… Но с праведниками надо говорить на их диалекте, диалект «трех известных букв» они понимают плохо…

№3. Явить смирение и раскаяние. И праведник, торжествуя, уберется.

Иуда Искариот праведник? Дело в том, что Здесь вещи немножечко другие, чем видятся Там…  Эдем – он и есть Эдем, что с него взять.

— Я каюсь, — твердо затушил окурок Пётр.

На том и порешили. Иуда ушёл довольный. А сторож Небес занялся уборкой рабочего места – время надо как-то коротать.

* * *

— Пой и танцуй, чувак! – попросил приказным тоном апостол Роман. Он сел на диванчик, принял гордую позу. В тоне неприкрытый Пафос. – Я банкую, а ты мне доставляешь удовольствие! Таков расклад, — прозвучал щелчок господскими пальцами.

Апостол Борис изобразил на лице умильную радость, поддернул сценическое платье, и понеслась… Лёгкая песенка под залихватский танец! Фонограмма-минус. По ходу действия Роман кидал под ноги танцору монеты, хлопал в ладоши, кричал «Брависсимо!».

— Стойте! – вдруг воскликнул свидетель сцены – крепкий старик Николай.

— Что? – апостолы свернули сюжет. – Что не так, чудотворец?..

— Вы не те! Не те вы люди! – напористо заявил Николай-чудотворец. – Напомню, у нас опера «Богач и эстрадная Звизда». Рома наслаждается зрелищем, а Боря зрелище доставляет. Ротшильд и Ла-Скала! Только… нет искомого, а вижу двух клоунов, не боле. РжуНиМагу. Не верю! – дед покинул комнатку и уже из-за порога проорал: — Вы не актёры, а вполне себе фуфло!

Лицедеи грустно посмотрели друг на друга.

— Тоже мне режиссёр… — проворчали оба.

— … Весть… есть… будет!.. – наполнял Агнец голосистым звоном райский сад. — …апостолыыы!..

* * *

На гостевой стул присел человек: маленького роста, плюгавый, с большой головой. В золотом костюме. Апостол Марк – брат Петра. Почти родной!

— Здрав буде, Пётр!

— Привет, Маркуша, — Пётр кинул салфетку (коей обтирал мониторы) в угол, сам сел в своё кресло. Улыбнулся. — Рад  видеть дорогого малька...

— На себя-то посмотри! – самдуракнул Марк. – Сам ты… — Он суетливо вскочил.

— Знаю, знаю, — резко перебил Пётр. Он хмуро поднялся. – Мы похожи внешне, оба небольшого роста, оба говнистые и всё такое. Ты зачем пожаловал, гадости мне глаголить, а?..

Марк не умел перечить брату. Он опустился на своё место и поделился новостью:

— Изволь! Сегодня Благостная Весть!..

— Слыхал, — кивнул Пётр и осклабился. – К чему бы, а?..

— Одно могу сказать, что-то важное...

— Необычайно важное, — подправил Пётр. – Учитывая спешку… Когда мы собирались на Благостную Весть последний раз, а? Лет сто уж прошло.

— Вроде того. Отца Благодатного на пенсию провожали.

Возникла первая пауза. Которая быстренько была нарушена.

— Слушай, брат… Тебе не надоел золотой цвет, а?

— Ты о чём?..

— Почему мы – избранные ученики из числа Двенадцати, должны всегда носить золотую одежду? – Пётр внимательно ощупал рукав своей рубашки. Помял и рассмотрел как полотняное чудо. – У евангелистов свой цвет, у святых свой, Благодатный непременно в сиреневом цвете…

— Таковы традиции, — торжественно изрек Марк. – Каждому рангу присвоен определённый цвет!

— Ты брось! – крикнул Пётр. — Ты это брось! Дурацкая традиция, замечу! И дурак тот, кто её придумал! Не вижу повода для торжества…

Вот так вот – бунт на Небесах может спровоцировать всего-то какой-то там цвет.

— Осторожненько, братишка, — заволновался Марк. Он кинул опасливый взгляд туда—сюда. – Что на тебя нашло?

— Мне надоело выполнять никому не нужные обряды, произносить хвалебные песнопения, петь молитвы, написанные тарабарским языком! У людей на земле цивилизация, а мы забились здесь, как мыши! Всё у нас по старинке! Благодатный глаголет одними библейскими цитатами… Сижу в данной каморе уж две тысячи лет, а смысл? Нет, Маркуша, нужно срочно всё менять! Сроч-но!

— Богохульствуешь, брат, — не очень уверенно заметил Марк, — лучше смириться…

— Я не одинок… — многозначительно усмехнулся Пётр. – Аминь, забыли...

А если не забыли – то бессмысленно не забывать. Бог есть Бог. А апостол – всего лишь апостол, если перед Богом.

— Прибывших душ много? – явил  дипломатию Марк.

— Сегодня одна… Вчера ни одной, позавчера три…

Возникла вторая пауза. Которую никто не нарушал. Всем всё было ясно.

— …апостолыыы!.. – звучал и звучал голос Агнца над райскими кущами.

Всевышний Портал – это величественный дворец с причудливыми башенками. Находится между Армадой Святой Троицы и продуктовым магазином Иеремии.

Обстановка Парадной Залы, где обычно проходили важные совещания, состояла из длинного стола, со стоящими по его сторонам стульями. На стенах — фрески из библейской жизни. Перед столом, на возвышении, покоилась конусообразная кафедра для Докладчика. За кафедрой – «Синяя стена». Мягкий свет падал откуда-то с потолка.

Сим вечером здесь присутствовали Двенадцать избранных: Пётр с Марком, Филипп, Григорий, Сергей, Эрнест, Борис, Роман, Матфей, Андрей, Иуда Искариот и Иделаида. Все граждане Небес в золотых костюмах, многие курили сигары, кое-кто попивал лимонад. Иуда недовольно морщился от табачного дыма. В зале висел невнятный гул… Где-то за стеной, колокол начал отбивать время. Все затихли. С двенадцатым ударом распахнулась дверь внутренних покоев и лёгкой походкой вошёл высокий человек лет тридцати пяти!

Тёмные, прямые волосы ровной волной спадали на плечи. Энергичное, притягательное лицо сочетало в себе твёрдость с волнующей поэтичностью. В этой личности не наблюдалось ни капли женственности, которая присутствует в иконописной традиции! Сразу чувствовался настоящий мужчина! Фигуру элегантно обтягивала длинная сиреневая хламида. Миндалевидные синие глаза смотрели спокойно, ясно и твёрдо. Это был (и есть) Благодатный.