Маршрут проложил вдоль самого подножия хребта, намереваясь на заключительном отрезке забраться как можно выше, для наблюдения за базой. На фотографиях было видно, что лес вырублен всего метров на двадцать от периметра забора, а над базой, тоже находившейся у подножия горы, просматривались небольшие плато, на одном из которых я и собирался залечь. Хотя, будь я на месте охраны, обязательно постарался бы эту возможность для вероятного диверсанта ликвидировать. Может, они так и сделали, пока не знаю.

Первые три километра проскочили довольно быстро. Зверья было совсем немного – птички, мелкие обезьянки да ящерицы, причудливого вида и окраски. Неожиданно стало попадаться приличное количество змей, к счастью, не гигантских, ведущих себя совершенно как их земные собратья. Лежали на камнях, грелись на солнышке, при нашем приближении зловеще шипели, но не нападали, скрывались между камнями. Попадались здоровенные сколопендры размером с мою руку и скорпионы с кулак величиной. Эти тоже не нападали. Хотя зверье вело себя довольно мирно, все-таки его наличие сильно замедляло ход. Приходилось тщательно осматривать место, куда ставить ногу, гады могли нешуточно обидеться на наступившего им на хвост человека. Потом гадай, кто тебя укусил, и коли все сыворотки подряд. А нужной вакцины как раз не окажется, особо ядовитых гадов здесь великое множество, и изучить успели всего процентов десять…

– Макс… Макс, – раздался сзади меня испуганный голос Инги.

Я обернулся и увидел, как она, держа левую руку на отлете, испуганно на нее смотрит и медленно садится на камень. Воистину помянешь черта, он и явится. Этого еще не хватало.

– Что случилось? Мари, аптечку сюда и справочник, – я подскочил к Инге.

– Я о камень оперлась левой рукой… вдруг как огнем обожгло… опуха-ает, – плаксиво заныла Инга, смотря на торчавший из тактической перчатки указательный палец, на глазах превращавшийся в фиолетовую сардельку.

– Я же тебе говорил, надень такие же перчатки, как у всех, – я сунул ей под нос свою руку. – Мари, симптомы – опухоль, сильное жжение, посинение. Следов укуса нет. Температура есть? Нет. Удушье есть? Нет. Где камень, я тебя спрашиваю?

– Во-от… – Инга показала сиреневым опухшим пальцем на валун, покрытый травкой, похожей на мох.

Я принялся осторожно раздвигать растительность кончиком ножа. Есть. Мелькнуло небольшое бурое, покрытое густым бурым волосом длинное тельце с сотнями суставчатых ножек. Я сначала прижал гада клинком ножа, потом схватил палочку и, изобразив импровизированные клещи, показал Мари извивающееся создание.

– Вот эта гадина. Листай быстрее. Герда, Рива, не забывайте про сектора.

– Myriapoda nowus wulgaris. Многоножка обыкновенная, – моментально определила Мари и лихорадочно зашелестела страницами. – Так… что? Оригинальное лечение. Макс, коньяк есть?

– Мне не до шуточек… есть, конечно.

– Дай ей флягу, пусть палец туда сунет, – ухмыляясь, подсказала рецепт Мари. – Я не шучу, жжение сразу пройдет, а опухоль минут через двадцать. Эта многоножка не ядовитая, просто небольшая местная аллергия от нее.

– У меня па-алец во флягу уже не влезет, – опять захныкала Инга.

– А тебе всю флягу коньяка травить никто и не даст, – безжалостно заявил я и отлил немного в стаканчик. – Вот сюда макай… юный серпентолог.

Инга с готовностью макнула пальчик в драгоценную жидкость, и все мы замерли в ожидании: как-то не верилось, что такое простое средство может помочь. Инга, закусив губу, молчала и, наконец, воскликнула:

– …перестало… Не болит. Ура-а-а… уже не болит!!!

Мари это заметила, изобразила, что опять листает справочник, и могильным тоном заявила:

– Не спешите радоваться… тут есть побочные эффекты. Ага! Выпадение волос, уменьшение груди и обширный целлюлит по всему телу. Капец… – а потом, заметив, что Инга побледнела и вот-вот расплачется, засмеялась. – Нет… не переживай, я ошиблась, это другие побочные эффекты.

– Дурочка… – Инга поняла, что ее разыгрывают. – Я чуть разрыв сердца не получила. Представьте, обширный целлюлит!

– Хватит ржать, как молодые пони. Инга, идти можешь? Отлично, построились и вперед.

Я безжалостно прервал хохот девушек и погнал их вперед. Предстояло пройти еще около девяти километров, а оставалось всего полтора часа светлого времени. Через километр нам немного повезло, попался пологий подъем на верхнее плато, и мы отмахали четыре километра по относительно ровным местам, покрытым изумрудной травой и редкими деревьями. С сумерками идти стало одновременно легче и труднее, наступила относительная прохлада, но камни и валуны перестали различаться в траве. Когда до базы оставалась пара километров, я скомандовал привал.

– Стоп. Отдых полчаса, – отдал я команду. В любом случае нам нельзя было подходить к лаборатории засветло.

Девочки тяжело попадали на траву и торопливо постаскивали с себя оружие. Переход дался очень трудно, сам уже не чувствовал ног и обливался потом. Нелегкое это дело, таскать тридцатикилограммовый груз по горам.

– Будем делать промежуточный склад оружия или все-таки дотащим к месту? – поинтересовался я у девушек. – Как чувствуете себя?

– Я донесу, – ответила Герда. – Сложим рядом с лабораторией.

– Я тоже, – коротко добавила Рива. – Уже смысла нет бросать.

– У меня палец в норму приходит! – радостно заявила Инга и, заметив недоуменные взгляды, торопливо сказала: – Я как все. Да я и не несу ничего.

– Я тоже. Втянулась уже, – подвела итог Мари. – Лучше любого фитнеса.

– Хорошо. Лаборатория за тем холмом, – я показал рукой на пересекающую плато возвышенность. – Даже можно будет с него наблюдение организовать. Расстояние примерно с километр. Мари, тебе не удалось проследить движение оборудования на эту базу со складов Капитула? К примеру, охранные системы, тепловизоры?

– Я пробовала. Все тепловизоры, что поставлялись, остались на Нью-Авалоне. Если сюда чего и привозили, то без остановки на острове. Здесь все частное. Капитул имеет к лаборатории только косвенное отношение. Какое именно – неясно. И ответ на это там, внутри.

Мне вдруг пришла в голову тревожная мысль, и я сразу спросил Мари:

– Ты говорила, что Капитул разгромил уже две базы.

– Да.

– И к ним имел отношение один человек.

– Да. Он сам же их и сдал, выдав за данные своей разведки, когда понял, что их существование раскрыто.

– И к этой он тоже имеет отношение?

– Да… а почему ты спрашиваешь?

– Так он же знает, что эту базу тоже раскрыли? Почему он ее не сдал?

– Ты имеешь в виду, он оставил ее специально? Как приманку для нас?

Я угрюмо кивнул:

– Угу… Если оборудование и персонал ценные, их эвакуируют и устраивают засаду, с целью выяснить, откуда ноги растут. Он, скорее всего, понимает, что людям, которые хотят его достать, нужны живые доказательства, а не кучи пепла, поэтому они не станут присылать сюда роту патрульных сил с тяжелым вооружением, а отправят небольшой отряд для скрытной операции. Так что вероятность засады более чем вероятна.

– Логично… – Мари остановилась и откинула прядь волос со лба. – Но наверняка мы узнаем, только побывав на базе. На самом деле – вариантов море. Он две свои базы выдал еще до нашей беседы с принцем Хайруллой, а эту почему-то нет. Возможно, здесь очень ценное оборудование, а возможно, он просто думает, что о ней еще ничего неизвестно. Так что…

– Не переживай, Мари, мы уже здесь и пока всё не выясним, не уйдем, – высказалась Герда. – А выясним мы всё – элементарно.

Я вот так не думал. Если засадой руководит грамотный специалист, то он быстро просчитает все возможные пути подхода к лаборатории. Далее организует грамотное скрытное наблюдение, дождется, пока мы проникнем на территорию, и постарается взять живыми, ему тоже нужна информация. Все очень просто. Я уже практически уверен, что не ошибаюсь в предположениях. Все складывается в четкую картинку, а недооценивать противника чревато очень серьезными неприятностями.