Антоний и Октавиан, таким образом, не доверяли друг другу; ни тот, ни другой не хотели войны, но ни тот, ни другой не хотели и проявить инициативу мира. Подобное положение не могло долго Октавиана продолжаться. Октавиану удалось возмутить в Галлии легионы Калена, и, оставив их под командой Сальвидиена, к концу июля или началу августа он вернулся в Рим, все еще полный страха и неизвестности. Было ли для него действительно выгодным восстание легионов Антония? Не вызовет ли оно войну? Кроме того, будут ли верны ему эти легионы? По возвращении в Рим он мог собрать более подробные сведения о происходивших между Антонием и Секстом переговорах, однако он не знал с достоверностью, был ли уже заключен союз между ними или нет. Чтобы воспрепятствовать во что бы то ни стало союзу, бывшему по меньшей мере возможным, Октавиан отправил Мецената к Луцию Скрибонию Либону, тестю Секста и самому влиятельному из его советников вследствие старой дружбы с его отцом, и просил себе в жены его сестру Скрибонию, которая, по-видимому, была старше Октавиана и уже была женой двух прежних консулов.[786] Скрибоний, очень обрадованный, тотчас написал в Рим, что этот прекрасный брак следует заключить немедленно, и триумвир, со времени измены легионов постоянно ожидавший нападения со стороны Антония, поторопился со свадьбой, которая, вызывая насмешки всего Рима, была справлена, вероятно, в августе. В то же время Октавиан постарался уверить ветеранов, что Антоний вступает в союз с Секстом с единственной целью — возвратить прежним владельцам назначенные им земли;[787] наконец, он постарался примириться с Луцием Антонием, которому дал управление Испанией.[788] Луций принял его, и с этого момента мы не находим о нем никаких известий; вероятно, он скоро умер, и неизвестно, естественной ли смертью.　

Октавиан не ошибся на этот раз. Когда в Греции узнали, что сын Цезаря отнял у своего товарища его лучшую армию, Фульвия и партия войны одержали верх.[789] Антоний тотчас перешел в наступление; он посадил часть македонских легионов на корабли, найденные в Азии, и приготовился напасть на Италию. В этот критический момент к нему прибыла помощь. Из своего убежища в дельте реки По Азиний Поллион вступил в переговоры со странствующим господином Адриатического моря Домицием Агенобарбом, плавающее царство которого имело своими границами борта его кораблей, и убедил его заключить мир с Антонием. Предложения Домиция прибыли в удачный момент: Антоний нуждался в кораблях и принял их, забывая, что Домиций был одним из заговорщиков, осужденных по Lex Pedia.[790]

Усиленный кораблями и двумя легионам под начальством Домиция, он уехал из Греции в сентябре, оставив Фульвию в Сикионе и написав Сексту Помпею, что принимает его союз. Скоро военные операции начались с обеих сторон. Захватив Сипонт, Антоний тотчас же осадил Брундизий. Секст высадил на берегах Лукании отряд, осадивший Консентию (совр. Cosenza), другой отряд он направил к Фуриям в Тарентском заливе, а флот с четырьмя легионами под начальством своего вольноотпущенника Менодора, или Мены, послал для завоевания Сардинии.[791] Октавиан в свою очередь отправил Агриппу для отвоевания Сипонта, сам двинулся на помощь Брундизию, а П. Сервилию Руллу дал приказ собрать прочие силы и следовать за ним.[792]

Но Октавиан скоро заметил, что в этой войне, как и в войнах Мутинской и Перузинской, наибольшую трудность представляет противодействие солдат, жаждущих согласия между Октавианом и Антонием и вопреки своему желанию взявшихся за оружие против победителя при Филиппах. Агриппа безуспешно пытался призвать к оружию ветеранов, которым были даны земли в Южной Италии. Октавиан во время поездки в Брундизий убедил многих ветеранов следовать за собой, но они сделали это только в надежде заставить его заключить мир.[793] Сипонт был освобожден Агриппой, но Сервилий, захваченный Антонием возле Брундизия, был разбит и оставлен почти всеми солдатами,[794] а под стенами Брундизия солдаты Цезаря постоянно осыпались бранью и упреками солдатами Антония.[795] Еще серьезнее было то, что Сальвидиен, по-видимому, вступил в переговоры с Антонием по поводу возвращения ему армии, которую Октавиан отнял у него, так как казалось невозможным удержать ее в верности новому господину. Со столь мало расположенной к сражению армией Октавиану было трудно действовать энергично: триумвиры в одно и то же время были господами империи и рабами легионов. С другой стороны, Антоний готовился призвать подкрепления из Македонии; Сексту Помпею удалось овладеть Сардинией и привлечь под свои знамена два легиона Октавиана.[796] Таким образом, дело принимало для Октавиана дурной оборот.

Октавиан очень хотел завязать переговоры, но ни ему, ни Антонию не хотелось делать первого шага. Нужно было чье-нибудь посредничество, но на это никто не осмеливался из страха перед Фульвией. По странному случаю, в это время пришло известие о смерти Фульвии в Сиконе.[797] Тогда, наконец, друг Антония Луций Кокцей решил вмешаться, чтобы восстановить мир между Октавианом и Антонием. Первый визит он нанес Октавиану, потом вернулся к Антонию, снова отправился к Октавиану, вытягивая постепенно с той и другой стороны оправдания, предложения, ответы. Октавиан поручил ему сказать Антонию, что он хотел оказать ему услугу, взяв легионы Калена, чтобы не оставить в руках молодого человека войска, которые Секст Помпей мог постараться привлечь на свою сторону;[798] Антоний, со своей стороны, поручил передать Октавиану, что он признает ошибочность действий Фульвии.[799] Пока Кокцей беседовал с Антонием и Октавианом, солдаты проводили крупные манифестации в пользу мира.[800] Невозможно было сопротивляться более их желаниям. Антоний отправил Домиция в Вифинию и написал Сексту Помпею, чтобы он удалился в Сицилию.[801] Можно было, таким образом, организовать обсуждение нового соглашения, но не прямо между обоими триумвирами, а между Азинием Поллионом как представителем Антония и Меценатом, представителем Октавиана.[802]

Таким образом, осенью 40 года в Брундизии было заключено принципиально новое соглашение. Это был новый передел Римской империи, включавший на этот раз и восточные провинции, о которых не было речи после битвы при Филиппах. Октавиан получал все европейские провинции, включая Далмацию и Иллирию, а следовательно, и Нарбонскую, и Цизальпинскую Галлии, ранее принадлежавшие Антонию; последний же получал все восточные провинции — Македонию, Грецию, Вифинию, Азию, Сирию, Киренаику;　

Лепиду была оставлена одна Африка.[803] Октавиан возвращал Антонию легионы Калена,[804] но получал два легиона, которые ему был должен Антоний, а также три легиона, еще не отданные ему Лепидом, и сохранял три легиона, только что набранные Планком; таким образом у него оказывалось шестнадцать легионов (два отнял у него Секст).