Антоний, послав два легиона в Тибур, наконец прибыл в Рим и не нашел уже здесь Долабеллу, отправившегося на Восток. 21 и　ноября прошли в надежде и страхе, сменяющих друг друга;　ноября вдруг узнали, что заседание переносится на 28-е,[341] потому что Антоний уехал к своим легионам в Тибур, не известно, по какой причине.[342] Антоний с некоторого времени, видимо, был очень обеспокоен тайной работой, которую агенты Октавиана при помощи консерваторов вели в его легионах, и узнал, что уже недовольные и дурно осведомленные по поводу настоящих намерений молодого человека солдаты порицали новое преследование, направленное против Октавиана. Возможно ли, чтобы один из наиболее дорогих для Цезаря генералов угрожал сыну диктатора за то, что тот набрал небольшую горсть ветеранов с целью поспешить отомстить за своего отца? Неужели с целью уничтожить Октавиана Антоний так быстро двинулся в Рим? В последний момент Антоний, несомненно, был напуган каким-то более худшим известием и поехал привлечь ветеранов к себе новыми обещаниями раньше, чем будет нанесен смертельный удар сыну Цезаря. Как бы то ни было, эта отсрочка была выгодна Октавиану, потому что за четыре дня могло произойти много событий! И действительно, до возвращения Антония Октавиан был уведомлен, что новые, направленные против него нападки, гнев, вызванный казнями, и, наконец, обещанные им 2000 сестерциев способствовали тому, что марсов легион объявил себя на его стороне и, покинув два других легиона, заперся в Альбе.[343] Теперь, когда почти три тысячи ветеранов оставили его, он мог по крайней мере среди этих солдат укрыться от опасности. Кроме того, Цицерон, который не мог оставаться в бездействии, наконец поддался увещаниям Оппия, Марцелла и Филиппа и решил отправиться в Рим, куда прибыл 27 ноября.[344] Но в этот же день приехал и Антоний; он узнал о мятеже в Тибуре и тотчас же направился в Альбу; там он попытался заставить открыть ворота города, чтобы снова склонить солдат на свою сторону, но не имел успеха.[345] Поэтому он вернулся еще более злой на Октавиана и решил отомстить ему за себя на следующий же день. Судьба вторично спасла Октавиана, потому что, как кажется, накануне 28 ноября Антонию пришло известие, что четвертый легион, особенно благодаря влиянию квестора Луция Эгнатулея, перешедшего по не известным нам причинам на сторону Октавиана,[346] последовал примеру марсова легиона. Возникла чрезвычайно странная ситуация: Октавиан заявил консерваторам, что он — друг убийц своего отца, а два старых легиона Цезаря ушли от Антония к Октавиану, обвиняя первого в том, что мщение за великую жертву слишком затянулось, хотя он готовился к тому, чтобы удалить Децима.

Этот второй мятеж до такой степени испугал Антония, что он отказался от своего намерения немедленно покончить с Октавианом. Он боялся, как бы и другие легионы не взбунтовались, если бы он продолжал его преследовать. Не окажется ли он тогда в полной власти консервативной партии? Таким образом, в несколько часов положение совершенно изменилось. Резко изменив решение, Антоний отправился в сенат; он не говорил ни об Октавиане, ни об его вооружениях; напротив, дал знать, что Лепиду удалось наконец заключить мир с Секстом Помпеем при условии возместить ему убытки за конфискованные отцовские имения, и предложил торжественное молебствие в честь Лепида.[347] Это было одобрено, так же как вознаграждение Помпею. Антоний распустил тогда сенаторов и собрал своих друзей для обсуждения положения. Вполне вероятно, что он был склонен сделать первые шаги к примирению, но дома его ждали жена и брат, приведенные в отчаяние крушением своих надежд и решившиеся склонить его к крайним мерам. Нужно было, чтобы он тотчас захватил Цизальпинскую Галлию, столь богатую и населенную, не давая консервативной партии времени осознать положение и воспользоваться выгодами данного момента! И еще раз Антоний уступил. Сенат еще не распределил по жребию провинции на 43 год, которые не были указаны Цезарем. Было бы. глупо со стороны Антония позволить его торжествующим противникам распределить их между своими друзьями. Поспешно, в тот же самый день, был и созваны сенаторы на вечернее заседание в необычный час, и на этом заседании наспех и без формальностей были распределены провинции таким образом, что слишком рациональный жребий был очень благоприятен для друзей Антония. Поэтому Македония, например, досталась Гаю Антонию, а старая Африка — Кальвизию Сабину.[348] Ночью Антоний уехал в Тибур, чтобы принять там начальствование над легионом, уводя с собой большинство ветеранов, которых он смог собрать.[349]

Положение в Риме после отъезда Антония. — Реорганизация консервативной партии. — Последние колебания Цицерона. — Третья и четвертая филиппики. — Первые известия об осаде Мутины. — Шестая филиппика и посольство сената к Антонию. — Седьмая филиппика. — Предложения Антония. — Восьмая и девятая филиппики. — Письмо Марка Брута из Македонии. — Контрреволюция Марка Брута в Македонии. — Десятая филиппика. — Одиннадцатая филиппика. — Переписка Октавиана, Гирция и Антония во время осады Мутины. — Двенадцатая филиппика. — Тринадцатая филиппика. — Начало несогласия между Марком Брутом и Цицероном. — Битва при Forum Gallorum. — Четырнадцатая филиппика и битва при Мутине.

Когда на следующий день узнали об отъезде Антония, первая реакция среди сенаторов, всадников и богатых римских плебеев ощущение ужаса. В течение пяти лет, начиная с 49 года, было пять междоусобных войн, неужели начинается шестая? Действительно, уже объявляли, что Децим Брут набрал четыре новых легиона и что у него, таким образом, имеется армия из семи легионов;[350] ввиду быстрого хода событий он, вероятно, ускорил начатый им набор. Поэтому многие из влиятельных граждан отправились в Тибур попытаться организовать примирение.[351] Прежде всего оказалось, что Антоний, который боялся гражданской войны так же, как и консерваторы, решил возвратиться в Рим. К несчастью, и на этот раз вмешался Луций, и ему, как говорили, с помощью угроз,[352] удалось заставить Антония отказаться от его намерения. В первых числах декабря Антоний направился в Цизальпинскую Галлию с двумя легионами, преторианской когортой, кавалерией и ветеранами, которые почти все покинули Рим, чтобы последовать за ним. Он уносил с собой также все, что еще оставалось в государственной казне.

Одновременно с ветеранами к Антонию, являвшемуся теперь, после явной измены Октавиана, главой партии, присоединилось большое число цезарианцев. Среди них были Децидий Сакса, Т. Мунаций Планк, Цензорин, Тремеллий и Волумний, которого Антоний хотел сделать начальником своей инженерной части. Многие из них поехали на средства, взятые взаймы у Аттика,[353] ссужавшего деньгами обе партии; помогая одновременно консерваторам, он платил эту страховую премию для борьбы против революции. Таким образом, цезарианская партия, изгнавшая в апреле консерваторов из Рима, теперь ввиду неожиданного поворота судьбы была вынуждена сама поспешно оставить метрополию, а это означало выпустить из своих рук все управление, в то время как консерваторы могли свободно вернуться и захватить власть. Остатки непримиримых консерваторов, родственники Помпея и заговорщиков, сразу же поняли, что это был единственный удобный случай разрушить цезарианскую партию и освободить республику от ее опасных врагов. К несчастью, Брут,