— А вы догадываетесь? — с беспокойством спросила Элен.　

— Ну, может быть, она вовсе не женщина, как мы с вами, может быть, она…　

Миссис Оутс внезапно остановилась и уставилась на что-то. Элен оглянулась и увидела, что в открытой двери стоит сестра Баркер.

Элен отступила перед взглядом сестры Баркер, ибо ей никогда не приходилось видеть такую открытую и беспощадную ненависть в человеческих глазах.　

Было совершенно очевидно, что сестра Баркер слышала слова миссис Оутс, но Элен сделала слабую попытку объяснить их по-иному:　

— Мы только что говорили о леди Варрен. Удивительная женщина, верно?　

Сестра Баркер игнорировала эту увертку. В торжественном молчании она прошла по кухне и взяла с плиты чайник.　

— Нет горячей воды, — сказала она.　

— Мне очень жаль, но печка потухла, — извинилась Элен за миссис Оутс. — Если бы вы подождали несколько минут, я вскипятила бы воду на своей спиртовке.　

— Мне не надо помощи, — отрезала сестра Баркер.— Я умею делать свое дело. И доводить его до конца.　

Слова, сами по себе совершенно безобидные, были произнесены таким тоном, который придавал им мрачное звучание. Так же торжественно и многозначительно сестра посмотрела на бутылку, стоящую на столе, потом на миссис Оутс, которая развалилась на стуле, словно мешок муки.　

— Бренди, — заметила сестра. — В доме трезвенников.　

Миссис Оутс тотчас же вызывающе подняла стакан и, запинаясь, сказала:　

— Ваше здоровье, сестра! Ваши злые пожелания да вернутся к вам сторицей.　

Сестра Бартер коротко засмеялась.　

— Понятно, — сказала она. — Скоро у меня на руках окажетесь еще и вы. Ну, с вами-то я знаю как обходиться.

Миссис Оутс не успела опомниться, как сестра удалилась.　

— Ну и ну! — выдохнула миссис Оутс, принюхиваясь. — Что за скверный запах! От нее так и разит бренди. Пусть она лучше не пытается устраивать со мной свои штучки, и нечего меня обзывать, или я дам ей по уху… Меня этим не проведешь.　

— Этим? — отозвалась Элен.　

— Этим самым. Кто может сказать — она женщина или мужчина?　

Голос миссис Оутс опустился до хриплого шепота, и Элен уяснила весь ужас своего положения, когда миссис Оутс, схватив стакан с бренди, жадно осушила его большими глотками. Было ясно, что последний хранитель Элен ускользал от нее, оставляя ее наедине с тайной загадочной сиделки.　

Конечно, Элен могла надеяться на моральную поддержку профессора и его сестры, но они вряд ли взяли бы на себя труд помочь ей. Они всегда уплывали к доступным лишь им далям — бесстрастные и неуязвимые, словно тени.　

Ребенком Элен была известна тем, что никогда не плакала, но сейчас она не выдержала и жалобно крикнула:　

— Не надо! Я больше не вынесу.　

Видя ее слезы, миссис Оутс удивленно посмотрела на нее.　

— В чем дело, дорогуша? — спросила она.　

— Я боюсь, — ответила Элен. — Вы все пьете. Скоро вы повалитесь, как бревно, и она будет делать с вами, что хочет. Вы как будто напрашиваетесь на это. Конечно, я сделаю все, что смогу, но она ведь может легко со мной справиться, так что от меня останутся рожки да ножки. А те наверху не поверят ни одному моему слову, пока не будет слишком поздно.　

Элен почти кричала, и ее страстная речь имела желаемый эффект — миссис Оутс немного протрезвела. В свою очередь она прибавила мрачных красок в предполагаемую картину будущего.　

— Она охотится за вами, — сказала миссис Оутс.— Она хочет избавиться от меня, чтобы с вами было легче справиться. Ну ладно, мы ей это не позволим! — С трудом проглотив слюну, она подвинула Элеи бутылку бренди. — Поставьте ее куда-нибудь, чтобы я не могла достать.　

Элен быстро оглядела кухню, не замечая, как миссис Оутс, уже раскаявшаяся в своем благородном поступке, наблюдала за ней с болезненным интересом. Элен подвинула к высокому комоду табурет, став на него, забралась на комод, и, наступив ногой на полку стеллажа —  рискуя свалиться обрушив ее, —  водрузила бутылку на самый верх. Миссис Оутс не сможет достать ее оттуда, и Элен почувствовала себя немного более уверенно.　

Спустившись с опасных высот, Элен сказала:　

— Вы поступили замечательно! Если бы вы только продолжали в том же духе! Я вам обещаю, что вы завтра утром допьете вашу бутылку у меня в гостиной. Я задержу Оутса и никого не пущу к вам.　

— Поклянитесь, — потребовала миссис Оутс.　

Элен послушно исполнила ритуал, перекрестив грудь.　

— Ну а теперь я сварю немного крепкого кофе, чтобы вы почувствовали себя лучше, — сказала она.　

— Кооофе! — простонала миссис Оутс. — Лучше пусть пьют эту гадость мужики, которые ленятся поднять с места свой зад, спаси Господи беднягу Оутса!　

Элен весело насвистывала в своей маленькой гостиной. Когда она зажигала спиртовку, ей живо вспомнился доктор Перри. С тех пор как он ушел, она испытала столько противоречивых чувств, что у нее не осталось времени подумать о нем. Но теперь, восстанавливая в памяти разговор с доктором, Элен была счастлива.　

Она вспоминала, как блестели его глаза, когда он предсказал ей, что она очень скоро выйдет замуж, с какой готовностью он обещал ей прийти, если понадобится. Словно заново она переживала тот момент, когда стояла этим вечером, глядя в угрожающую темную даль, туда, где находилось ее надежное убежище — «Вершина».　

Теперь ей казалось, что она смотрит сквозь угольно-черный туннель, в конце которого сияет мягкий золотистый свет. Но между ней и завтрашним утром свернулась черная змея бурной ночи.　

Когда вода закипела, Элен заварила кофе, налила чашку крепчайшего темного напитка и понесла его миссис Оутс.　

— Вот вам, — сказала она. — Кофе, черный как ночь и горячий, словно адское пламя.　

— Адское пламя! — повторила миссис Оутс, зажимая нос, и проглотила кофе одним глотком.　

— Миссис Оутс, — вдруг спросила Элен. — Доктор Перри помолвлен?　

— Еще нет, но, может быть, скоро будет помолвка,— ответила миссис Оутс. — Я всегда спрашивала его, когда он наконец женится, а он всегда говорил, что ждет такую девушку, которую можно было бы схватить в охапку и забросить на Луну.　

Несмотря на то что слова миссис Оутс могли быть продиктованы желанием угодить своей собеседнице, Элен улыбнулась, чувствуя, что должна с кем-нибудь поделиться радостью.　

— Я отнесу немного кофе наверх сиделке, — сказала она. — Боюсь, что мы только что ее обидели.　

Подойдя к дверям Синей Комнаты, Элен несколько раз постучала, но сестра Баркер не показывалась.　

Немного подождав, Элен приоткрыла дверь и заглянула в комнату. В ней царила полутьма: лампа под потолком не горела, комнату освещали лишь голубоватое сияние ночника у кровати и пляшущее пламя в камине. По толстому ковру на цыпочках Элен прошла мимо кровати, где различила между темно-синими занавесями очертания пушистой кофты леди Варрен. Старуха спала, и храп ее вмещал все звуки от баса до до свиста..　

Элен боялась разбудить ее и поэтому не могла предупредить сиделку о своем визите. Свет, проникавший из смежной комнаты, показывал, что сестра Баркер находится там.　

Элен застала ее врасплох. Сестра Баркер, по всей вероятности, наводила красоту — она стояла перед зеркалом, внимательно изучая свое отражение. Когда она провела пальцем по подбородку, Элен заметила, что в ее кулаке зажат какой-то маленький блестящий предмет.　

Сестра сильно вздрогнула, когда Элен тихонько стукнула костяшками пальцев о дверную панель, и подозрительно посмотрела на девушку.　

— Господи, — с горечью произнесла она. — Это единственное место, где, как я думала, меня оставят в покое и где я смогу побыть одна.　

— Да, комнаты расположены ужасно, — согласилась Элен. — Я подумала, что вы бы не отказались выпить немного кофе.　

— Спасибо.

Сестра Баркер взяла чашку, церемонно отогнув мизинец, и стала отпивать кофе маленькими деликатными глотками, напомнив Элен пьесу, которую она видела когда-то.