Расположившись на лестнице, ведущей в кухню, — удобное место для наблюдения, откуда все видно и слышно, — Элен удивлялась. Откуда эти резкие перемены в настроении миссис Оутс, обычно такой уравновешенной? Это явно не в ее характере. Чего это она раскачивается взад-вперед, как флюгер? Откуда взялся таинственный ветер, заставлявший ее резко менять направление? Да, сегодня в доме явно что-то неладно.

Услышав вдали голос доктора Перри, Элен крикнула миссис Оутс, что доктор собирается уходить, и бегом бросилась в холл. Увидев Элен, доктор двинулся навстречу. По его покрасневшему лицу было видно, что он с трудом сдерживается.

— Мисс Кейпел, — сказал он, обращаясь к Элен официальным тоном, — если зайдет речь о том, чтобы вам провести эту ночь в комнате леди Варрен, то имейте в виду, что я этого не рекомендую.

Элен сразу поняла, — сестра Баркер перестаралась, со своим бесцеремонным поведением. Хотя сердце Элен пело от радости, опыт подсказывал, что решение доктора должно подтвердить лицо, облеченное властью.

— Конечно, доктор, — сказала она с преувеличенной покорностью. — Но если сестра Баркер обратится к мисс Варрен, то она добьется своего.

— В таком случае, — рассердился доктор, — я пойду прямо к профессору. Я не позволю женщине командовать мной! Если к моим рекомендациям не прислушиваются, я могу уступить больную другому врачу. Я хожу сюда только потому, что леди Варрен напоминает мне мою дорогую мамочку, у которой такой же язычок, — от него может вскочить даже волдырь на спине у черепахи. Вот почему я отношусь со снисхождением ко всем старым ду… душечкам.

Подойдя вместе с доктором к двери профессора, Элен остановилась.

— Пойдемте со мной, — приказал доктор.

Несмотря на страх перед профессором, Элен охотно повиновалась. Любопытство, которое заставило бы Элен проникнуть в нору какого-нибудь неизвестного науке дикого зверя, внушило ей страстное желание увидеть своего хозяина в его обжитом логове.

Ее поразило сходство комнаты профессора с кабинетом его сестры. Так же, как у нее, мебель была лишь подставкой для книг и бумаг, с тем только различием, что у профессора было больше толстых томов и различных рефератов. Не было и следа характерного для помещений, занимаемых одними мужчинами, — ни потрепанного кресла, ни старых шлепанцев, ни коробок с табаком.

Профессор сидел за своим рабочим столом, прижав кончики пальцев к вискам. Когда он поднял голову, лицо его было бледным и осунувшимся.

— Головная боль? — спросил доктор.

— Да, немного, — ответил профессор.

Элен прикусила язык, чтобы не посоветовать профессору принять аспирин, понимая, что в этом случае предпочтение должно быть отдано совету специалиста.

— Что-нибудь приняли? — небрежно опросил доктор,

— Да.

— Хорошо… Новая сиделка хочет, чтобы сегодня ночью мисс Кейпел сменила ее. Я запрещаю это. Сердце леди Варрен в плохом состоянии, и ее положение слишком серьезно, чтобы оставлять ее на попечении девушки, не имеющей специальной подготовки. Вы проследите, чтобы все было в порядке?

Слушая доктора, профессор прижал кончики пальцев к глазам.

— Конечно, — согласился он.

Выйдя из комнаты, Элен повернулась к доктору, глядя на него благодарными влажными глазами.

— Вы не представляете, что вы для меня сделали, — сказала она. — Вы…

Ее прервал пронзительный звонок телефона, стоящего и холле. Элен подбежала к нему и сняла трубку.

— Подождите минутку, — сказала она. — Доктор Перри, это вас. Кто-то звонит из бара и спрашивает, здесь ли вы.

С неувядающим интересом к чужим делам Элен пыталась реконструировать недоступную ее ушам часть разговора по репликам доктора Перри.

— Это вы, Вильямс? — спросил он. — В чем дело?

Его небрежный тон постепенно превратился в недоверчивый, а затем в нем появились почти истерические нотки:

— Что?.. Не может быть… Какой ужас! Сейчас иду!

Когда доктор Перри повесил трубку, по выражению его лица было видно, что он услышал что-то ужасное.

Элен смотрела на него, дожидаясь, пока он заговорит, но и это время в холл вошла мисс Варрен.

— Мисс Варрен, — сказал доктор Перри. — Помните девушку, Сервиден Оуэн, которая работала в вашем доме? Так вот, — она мертва. Только что в саду нашли ее тело.

Услышав это имя, Элен вспомнила разговор в кухне. Сервиден — та самая красивая легкомысленная девушка, чьи поклонники терпеливо ждали ее у дома, прячась за деревьями. Элен думала, что видела одного из них в молодой роще, возвращаясь с прогулки сегодня вечером. Выходило, что он ждал ее напрасно.

— Все это очень странно, — сказал доктор Перри.— Вильямс говорит, что капитан Бин возвращался домой из магазина. Было темно, поэтому он зажег спичку, чтобы найти замочную скважину. И при этом свете он увидел ее — она, свернувшись, лежала в темноте рядом с дверью. Он тут же бросился в бар и попросил Вильямса позвонить ко мне домой. Домоправительница посоветовала ему поискать меня в «Вершинах».

— Ужасно, — заметила мисс Варрен. — Думаю, что это может быть сердечный приступ, или давление. У нее всегда было такое красное лицо.

— Скоро узнаю, — ответил доктор Перри. — Вот что меня удивляет: коттедж капитана Бина находится по ту сторону посадок. Почему он не пришел к вам, вместо того, чтобы бежать целую милю под дождем в бар?

— Он поссорился с моим братом. Профессор указал на ошибку в одной из его так называемых научных статей. И по-моему, у него были неприятности с миссис Оутс из-за каких-то продуктов, кажется яиц, которые он нам продал.

Доктор Перри понимающе кивнул. Капитан Бин был мрачным и раздражительным отшельником, который с одинаковой яростью стал бы выступать и против теории Эйнштейна, и против обвинения в том, что продал тухлое яйцо. Он владел небольшой птицефермой, сам выполнял все работы по дому и писал статьи о верованиях и обычаях туземных племен в труднодоступных районах земного шара.

Доктор Перри понимал, что человек, полностью оторвавшийся от общества, настолько теряет ощущение реальности, что легкая обида может в его глазах перерасти в несмываемое оскорбление, и догадывался, что капитан предпочел страдать под дождем, лишь бы не просить у соседа разрешения воспользоваться его телефоном.

«Я пойду через рощу, — решил он. — Это будет скорее. Потом я вернусь за мотоциклом».

Услышав звук гонга, призывающего к обеду, он поспешил уйти, оставив за собой, как след, тревожное чувство. Когда семья Варрен собралась за столом, приправой к супу стал разговор о смерти Сервиден.

Ньютона и его жену совершенно не интересовала судьба какой-то прислуги, но Стефан вспомнил ее.

— Это не та ли девочка с зовущими глазками и влажными красными губами? — спросил он. — Ее, кажется, выставила леди Варрен?

— Животный тип, — заметила мисс Варрен, но, спохватившись, добавила траурным тоном: — Бедняжка,

— Почему бедняжка? — довольно агрессивно спросил Ньютон, —Мы должны ей только завидовать. Она наконец растворилась в эфире.

— Исцелившись от скорби жизни, пусть спит она в мире, — пробормотала его тетушка, заканчивая какую-то цитату.

— Нет, — не согласился Ньютон, — никаких снов. Это слишком рискованно. Можно снова проснуться. Лучше сказать так: благодарю я без пышных слов любых благосклонных к нам богов, что никто еще вечной жизнью не жил, что мертвые не встанут вовек из могил, что самый усталый речной поток…

— Засохни, наконец! — прервал его Стефан. — Заткни свой фонтан.

— После таких новостей хочется напиться, — продолжил Ньютон. — Но к сожалению в этом доме это невозможно.

— Всегда можно пойти в бар, — напомнил ему Стефан.

— И провести время с несравненной официанткой, — многозначительно добавила Симона.

— О, Ньютон хорошо знает Белочку, — ухмыльнулся Стефан. — Но я отбил ее. Я всегда отбиваю у друзей женщин,верно, Варрен?

Элен была довольна, что они сменили тему разговора, хотя новая тема была тоже довольно неприятна. Ей было противно слушать высказывания о желании смерти, ведь она была полна жаждой жизни. Больше всего ей не нравилось скептическое отношение к существованию души