— Но, сэр, у меня важное свидание.

— Значит, вы не пойдете на него, — сухо заметил профессор.

— Но я ведь не ребенок.

— Докажите. Если вы действительно взрослый, то должны понять, что нам угрожает опасность и что долг каждого из нас, мужчин, остаться сегодня дома.

Стефан не сдавался:

— Я бы конечно остался, если бы в этом был какой-то смысл. Но ведь это чушь. Конечно, никто из женщин не должен выходить, но дома их никто не тронет. Этот тип не заберется в дом.

— Вы забыли о девушке, которая была убита в собственной спальне? — спросила мисс Варрен.

— Она оставила окно открытым, — объяснил Стефан.

— Но вы слышали, что сказал доктор? — настаивала мисс Варрен.

— И вы слышали, что я сказал, — сурово заметил профессор. — Я хозяин этого дома и не допущу, чтобы из-за вашего упрямства кто-нибудь подвергался опасности.

Профессор окинул взглядом Элен, и она почувствовала глубокую признательность.

— Прошу соблюдать еще одну меру предосторожности,— продолжал профессор. — Я хочу, чтобы сегодня никого не впускали в дом. Если кто-нибудь постучит или позвонит, то он или она останутся за дверью. Я запрещаю открывать двери при каких бы то ни было обстоятельствах.

На этот раз возразил Ньютон:

— Это уж слишком. Может прийти кто угодно: например, полиция или кто-нибудь захочет сообщить что-то важное.

Профессор взял со стола бумаги, показывая, что устал от споров.

— Прошу, чтобы мои указания были исполнены,— сказал он. — Я хочу только, чтобы этой ночью все, кто находится под моим кровом, были в безопасности. Но и предупреждаю вас. Всякий, кто выйдет из дома хотя бы на минуту, — больше в него не войдет. Дверь будет заперта за ним или за ней и больше не откроется.　

Элен представила себе, что может случиться, и прежде всего подумала о докторе Перри, который может прийти по делу, касающемуся только ее. «Неужели он останется за дверью, под дождем?»　

— Но если мы узнаем голос, разве этого недостаточно? — робко спросила она.　

— Конечно нет, — ответил профессор. — Это может быть обман. Повторяю: вы не должны открывать никому — мужчине, женщине или ребенку.　

— Но, профессор, вы ведь не можете серьезно говорить о ребенке! — воскликнула Элен. — Если я услышу, что за дверью плачет ребенок, я сразу же впущу его.　

Профессор слабо улыбнулся.　

— Вероятно, это дитя будет поджидать вас, чтобы схватить за горло, — сказал он. — Вы, наверное, слышали по радио артистов, безупречно подражающих детскому голосу?　

— Пусть себе пищит, пока не лопнет, меня ему не разжалобить, — грубо сказал Стефан. — Все мои надежды на богатство пошли прахом из-за неожиданного появления ребенка в моей семейке… И вот, что я могу вам еще сказать: я не сделаю ни шага ради любой женщины в этом доме.　

Симона окинула его вызывающим взглядом, который перехватил Ньютон. Он коротко засмеялся.　

— Когда-нибудь слышали о Шекспире, Райс? — едко спросил он. — Может быть, вам знакомы такие слова: «Так часто слышим мы ее отказ!» Вы утверждаете, что родились женоненавистником, но где доказательства?　

Профессор постучал по столу, словно восстанавливая тишину во время бурной сессии парламента, и сказал:　

— Это все. Мисс Кейпел, не будете ли вы так любезны передать мои указания миссис Оутс и сестре Баркер?　

— Хорошо, профессор, — сказала Элен, но вдруг подумала о супруге миссис Оутс и спросила.

— А как же Оутс?　

— Останется за дверью, — последовал неумолимый ответ. — Он может поставить машину в гараж и остаться там до утра.　

— Но леди Варрен может понадобиться кислород!　

— Леди Варрен придется потерпеть. Я придерживаюсь мнения, что безопасность — прежде всего. Может быть, я лучше понимаю, как обстоят дела, чем вы все… Я помню, как однажды в дни моей молодости, когда я был в Индии, тигр кружил у загородки для скота. Он прорывался снова и снова, несмотря на все предосторожности. — Потом он добавил очень тихо: — А сейчас тигр кружит возле этого дома.　

В это время раздался громкий стук во входную дверь.

Стук прекратился, и раздались настойчивые звонки. Элен инстинктивно вскочила и сказала:　

— Я открою.　

Она пошла к двери и тут опомнилась. Никто из находящихся в комнате не пошевельнулся; все смотрели на нее сердито или с удивлением, в зависимости от темперамента.　

Профессор обратился к мисс Варрен, его глаза насмешливо блеснули.　

— Слабое звено, — тихо сказал он.　

Знакомые слова задели Элеи, вспомнившую, в какой связи они прозвучали, и она покраснела до ушей.　

— Простите, — пробормотала девушка, — это у меня инстинктивно, я забыла…　

— Вот вам пример, — недовольным тоном произнес профессор. — Я не хочу проявлять излишнюю строгость, но мы должны понять, что забывчивость в данном случае граничит с неповиновением.　

В дверь снова постучали, затем громко зазвонил звонок. Несмотря на то что Элен оказалась в центре внимания и старалась сдерживаться, ей было мучительно стоять неподвижно и ничего не делать.　

«Это все равно, что смотреть, как выкипает молоко,— думала она. — Или наблюдать, как ребенок играет с огнем. Кто-нибудь должен что-то сделать. Я уверена, что мы поступаем неправильно».　

Она заметила, что лицо мисс Варрен подергивается при каждом ударе, и посочувствовала ей.　

На минуту все стихло, затем в третий раз начался натиск на входную дверь. Вмешался Стефан, который не мог вынести напряжения:　

— Послушайте, сэр, я отношусь с должным уважением к вам и всем прочим, но не кажется ли вам, что это зашло слишком далеко? То есть я хочу сказать, что нельзя закрываться наглухо. Это может быть почтальон, доставивший мне доплатное письмо, в котором говорится, что моя кузина Фанни скончалась и оставила мне в наследство все свое состояние.

Профессор с терпением учителя, объясняющего правило не слишком понятливому ученику, сказал:

— Я распорядился, Райс. Было бы весьма неразумным с моей стороны повторить ошибку, за которую я только что упрекал мисс Кейпел. Если мы сразу же начнем делать исключения из тех правил предосторожности, которые сами установили для себя, чтобы не подвергаться опасности, то эти правила становятся совершенно бесполезными.　

— Да, сэр, — Стефан сделал гримасу, когда начался четвертый, еще более сильный натиск на дверь. — Но мне действует на нервы то, что я не знаю, кто там снаружи.　

— О, мой дорогой Райс, почему вы сразу не сказали? — По губам профессора скользнула улыбка и сразу же пропала. — Конечно, это полиция.　

— Полиция? — словно эхо, отозвался Ньютон. — Но что им здесь надо?　

— Простая формальность, поскольку наш дом находится в радиусе этого… этого дела. Они, очевидно, желают знать, не можем ли мы предоставить им какую-нибудь новую информацию. Если бы они выслушали наш отрицательный ответ и спокойно удалились, я бы, пожалуй, нарушил свое правило в их пользу.　

— Но их нельзя вечно держать за дверью, Себастьян! — воскликнула мисс Варрен.　

— Я и не собираюсь вечно держать их за дверью. Если они придут завтра, мы их немедленно впустим. Я хозяин собственного дома и, как мне кажется, уже потратил сегодня слишком много лишнего времени на всякие пустяки.

Сквозь очки он окинул голодным взглядом бумаги, лежащие у него на столе.

Элен молилась, чтобы миссис Оутс открыла дверь, — приход полиции был бы непосредственным ответом на ее молитву. Она представила себе, что в доме появляется группа плотных и решительных мужчин в форме, олицетворяющих закон, который встанет на ее защиту.

Вдруг она подумала, что сможет заставить профессора изменить свое мнение.　

— Но я могла бы рассказать им кое-что, — заметила она.

— Мисс Кейпел, — профессор говорил спокойно и размеренно, — может быть, у вас есть ясные, продуманные факты, которые могут быть полезны полиции? Например, может быть вы видели преступника и способны дать его описание?