— Скверно, — пробормотал Стефан.　

— Да, все думали, что ее повесят, — продолжала миссис Оутс. — На дознании ей задали несколько очень неприятных вопросов, однако она настаивала на том, что это был несчастный случай, и адвокат вызволил ее… Но к ней стали относиться в этих местах так, что она уехала за границу, — вообще-то, она и так бы уехала, потому что ненавидела этот дом.　

— Потом в нем никто не жил? — спросила Элен.　

— Нет, профессор оставил Оксфорд, приехал сюда и вел себя точно так же, как его папаша, — постоянно сидел в четырех стенах и никуда не выходил. Старая леди Варрен вернулась только когда заболела.　

— А что с ней? — поинтересовалась Элен. — Чем она больна?　

Миссис Оутс поджала губы и покачала головой:　

— Тяжелый характер и раздражительность, больше ничего.　

— Но, миссис Оутс, она должно быть серьезно больна, раз ей нужна сиделка и доктор велит ей лежать.　

— Он считает, что так она доставит меньше хлопот. А она полагает, что ей так удобнее ставить дом вверх дном. Она развлекается, выставляя одну сиделку за другой и запугивая новеньких.　

— Но мисс Варрен сказала мне, что профессор очень беспокоится за ее сердце, — настаивала Элен.　

— Ах, разве можно пренебрегать матерью, которая тебя родила? — заявила миссис Оутс, впадая в сентиментальность.　

— Но ведь она же только его мачеха, — возразил Стефан. — У нее никогда не было детей. Они ждут, что леди скоро отдаст концы; коршуны уже собрались над ее головой. Симона сказала мне, что старушка грозит составить завещание и все свои деньги отказать благотворительным заведениям. У нее испорченный вкус, и, по всей видимости, она хорошо относится только к Ньютону. Во всяком случае, она назначила ему ежегодное содержание, которое перестанут выплачивать после ее смерти. Вот почему он здесь.

— Его папаша послал за ним, — объяснила миссие Оутс.　

Элен подумала о холодных как лед глазах профессора и отсутствующем взгляде мисс Варрен. Невозможно было поверить, что им обоим не чужды финансовые соображения.　

— Ой, — вдруг сказал Стефан, подскочив на столе, куда он небрежно уселся. — Что это такое?　

Он вытащил из-под себя деревянный брусок, который Элен тут же выхватила у его с виноватым видом.　

— Простите, — сказала она. — Это от ставни в коридоре. Очень хорошо, что вы напомнили мне о ней. Я постараюсь там кое-что исправить, зафиксировать оконную раму.　

После всего, что она услышала, ей хотелось как можно быстрее закончить эту работу и подняться наверх в Синюю Комнату.

«Но что можно сделать без инструментов?» думала Элен, вновь оказавшись у неисправного окна, на этот раз одна.

Идея, вот валяется какая-то бечевка! Она привязала один конец бечевки к оконной ручке, второй прикрутила, предварительно закрыв одну створку  ставни, к той ее детали, куда вкладывался брусок. Все, болтаться и стучать не будет! Она закрыла вторую створку ставни, заложила ставни бруском  и вернулась в кухню.

К ее удивлению, Стефан помогал миссис Оутс чистить лук.　

— Она всегда заставляет меня работать, — пожаловался он. — Так она объясняет присутствие мужчины в кухне, когда возвращается Оутс. Кстати, почему он так задерживается? Ставлю пять шиллингов, что он сбежал с красивой новой сиделкой.　

Миссис Оутс фыркнула:　

— Если она похожа на прежнюю, то ей придется схватить Оутса за нос, чтобы заставить поцеловать… Вы действительно намерены подежурить у леди Варрен, мисс?　

— Я спрошу, может мисс Варрен разрешит мне.　

— Тогда запомните, что я вам скажу, и будьте настороже. Я уверена, что она далеко не так беспомощна, как все они думают. И ходит не хуже, чем мы с вами. Она всегда готова подстроить какую-нибудь каверзу. Кстати, вы слышали, как она говорит, когда забывает, что она слабая старушка? Вы слышали ее голос?　

Элен вдруг вспомнила низкий голос, почти бас, доносившийся из Синей Комнаты. Здесь была какая-то тайна. Охваченная любопытством, Элен направилась к двери почти бегом.　

— Да, окно больше стучать не будет, — уходя успокоила всех Элен. — И ставни закрыты. Так что сейчас мы в полной безопасности.

Пока Элен поднималась по лестнице, ее не покидало странное чувство — она словно ожидала, что произойдет нечто необыкновенное. Такое с ней случалось в детстве, когда она, забросив игрушки, разговаривала с Мистером Пауком, которого сама придумала.　

Она проводила долгие часы в углу гостиной, болтая со своим воображаемым собеседником. В сумерках, когда по стенам комнаты скользили отблески огня, пылающего в камине, ее герой оживал и становился почти реальным.　

Вначале мать была против проникновения сверхъестественного элемента в жизнь ее маленькой дочери, но потом поняла, что Элен избрала самого послушного и верного товарища детских игр — собственное воображение, примирилась с невидимым Мистером Пауком и часто расспрашивала о нем Элен, а та с воодушевлением описывала его подвиги.　

Лестница освещалась лампой, свисающей на шнуре с потолка мансарды, поэтому на лестничной площадке второго этажа царил полумрак, хотя туда и падал свет из коридора при открытой двери. В коридоре рядом с дверью на мраморном столике стояло огромное десятифутовое зеркало в резной раме, покрытой поблекшей позолотой.　

Подойдя к зеркалу, Элен увидела свое отражение — маленькое бледное лицо выплыло из глубин тусклого стекла, словно труп утопленника, поднявшийся на поверхность глубокого озера на седьмой день.　

Элен вздрогнула, и внезапный беспричинный испуг показался ей дурной приметой.　

Она постучалась в дверь Синей Комнаты, и к ней вышла мисс Варрен, побледневшая и утомленная после долгого дежурства у постели больной.　

— Приехала новая сиделка? — спросила она.　

— Нет, еще не приехала. — Голос Элен звучал почти весело. — И нам придется ждать ее еще очень долго. Миссис Оутс говорит, что дороги на холмах развезло и машине будет трудно проехать.　

— Да, это верно, — неохотно согласилась мисс Варрен. — Пожалуйста, дайте мне знать, как только она приедет. Пусть она поест что-нибудь и сменит меня.　

Элен тотчас же ухватилась за представившуюся возможность.　

— Можно мне посидеть с леди Варрен? — спросила она.　

Мисс Варрен ответила не сразу. Она знала, что ее брат ни за что не доверил бы уход за леди Варрен неопытной молодой девушке, но та казалась добросовестной и вполне надежной.　

— Спасибо, мисс Кейпел,— ответила она. — Это было бы очень любезно с вашей стороны. Леди Варрен уснула, поэтому вам придется сидеть очень тихо и наблюдать за ней.　

Мисс Варрен направилась к себе по коридору, но на ходу обернулась, чтобы дать еще некоторые указания:　

— Если она проснется и попросит что-нибудь, или если у вас будут какие-то трудности, немедленно обращайтесь ко мне.　

Элен пообещала, сознавая, что обратился к мисс Варрен только в самом крайнем случае. Она решила выйти из любого положения своими силами, втайне надеясь, что ей представится случай проявить себя.　

Любопытство Элен достигло предела, когда она наконец переступила порог таинственной Синей Комнаты. Это было просторное помещение, обставленное массивной полированной мебелью, немного мрачное из-за темно-синих обоев, ковра и гардин. В камине тлели багровые угли. В воздухе чувствовался запах гнилых яблок, который тщетно старались заглушить лавандовой водой.　

Леди Варрен лежала на большой кровати в темно-красном стеганом шелковом жакете. Голова ее покоилась на множестве подушек. Глаза старухи были закрыты, она тяжело дышала.　

С первого взгляда Элен поняла, что Стефан не ошибся: в прикованной к постели старухе не было ничего величественного. Лицо ее, испещренное морщинами, как старая карта, носило печать эгоизма и скверного характера. Седые волосы были довольно коротко подстрижены и падали на лоб и шею неровными густыми прядями, а нос был подозрительно красным.　

Пройдя на цыпочках через комнату, Элен села на скамейку у камина. Она заметила, что каждый кусок угля обернут белой бумагой, так что корзина казалась наполненной снежками. Элен поняла, что это сделано для того, чтобы угли не стучали, когда их бросают в камин, и сидела совершенно тихо, словно слившись со скамейкой.