И все же, успокаивая себя этими доводами, Элеи была полна страха. Что-то двигалось ей навстречу — что-то медленное, но огромное, заставляющее события развиваться по своей воле, и она была не в силах помешать этому неведомому или хотя бы приостановить его.　

Эту цепь кажущихся случайностей нельзя было приписать только слепой судьбе. Ход событий, казалось, был естественным, неестественной была лишь та сложность, с которой они переплетались. Весь процесс протекал слишком гладко и словно по заранее составленному плану. Время событий было рассчитано с таким совершенством, словно за всем этим скрывался гениальный мозг, руководящий тщательно обдуманной операцией.　

Видя, как миссис Оутс постепенно превращается из разумной и решительной женщины в пьяную развалину, Элен решилась на отчаянный поступок.　

— Отдайте мне бренди! — крикнула она, схватив бутылку.— Как вам не стыдно!　

Она поняла свою ошибку, когда на нее обрушилась ярость миссис Оутс.　

— Ну-ка положи обратно! — завопила та.　

Элен, делая вид, что шутит, побежала к двери. Миссис Оутс преследовала ее.　

— Ну, не глупите, — старалась она успокоить женщину, крепко прижимая к себе бренди. — Опомнитесь!　

Миссис Оутс, задыхающаяся, с покрасневшими глазами, загнала ее в угол кухни, вырвала из рук бутылку и дала пощечину.　

Покачнувшись от удара, Элен едва не упала, а миссис Оутс схватила ее за плечи и буквально вытолкнула из кухни.　

— Выметайся отсюда! — кричала она, захлопывая дверь. — И чтобы я тебя здесь больше не видела!　

Элен поняла, что ей понадобится помощь. Она постеснялась обратиться к профессору и отправилась в библиотеку. Мисс Варрен, сгорбившаяся над книгой, встретила ее не очень любезно.　

— Я надеюсь, мисс Кейпел, вы оставите меня в покое хоть ненадолго, — сказала она.　

— Нет, — возразила Элен. — Это очень важно. Миссис Оутс пьяна.

Мисс Варрен недовольно нахмурилась и посмотрела на часы.　

— Ничего страшного, — спокойно произнесла она. — Проспится и завтра примется за работу, как обычно.　

— Но она еще не напилась до потери сознания,— настаивала Элен. — Если бы вы с ней поговорили сейчас, то могли бы остановить ее.　

— Я не буду спорить с полупьяной женщиной,— сказала мисс Варрен, — а работа моего брата слишком ответственна, и его нельзя отвлекать. Самое разумное для вас — не вмешиваться… Такое случалось и прежде.　

Мисс Варрен снова взялась за книгу, показывая, что разговор окончен.　

Чувствуя себя весьма скверно, Элен побрела по коридору в холл. Однако, увидев телефон, она немного приободрилась. Вид аппарата напомнил ей, что хотя ей кажется, что она абсолютно одинока, словно выброшенный на необитаемый остров человек, все же дом не потерял связи с цивилизацией.　

«Я позвоню в бар, — решила Элен. — Надо выяснить, где Симона. А потом позвоню доктору Перри».　

Тревожное ожидание охватило Элен, когда она сняла трубку. В такую бурю валились телеграфные столбы, ломались деревья, может быть, рушились дома. Столько всего происходило в эту ночь, что Элен боялась, как бы не прервалась телефонная связь.　

Она очень обрадовалась, услышав голос, который с сильным уэльским акцентом уведомил ее, что говорит мистер Вильямс — владелец бара.　

Затем мистер Вильямс сообщил ей, что мистер и миссис Варрен прибыли благополучно и останутся на ночь в меблированных комнатах при его заведении. Он добавил, что мистер Райс ушел вместе со своей собакой сразу же по их прибытии, вероятно, для того, чтобы освободить комнату для молодой леди Варрен.　

— Куда же он пошел? — спросила Элен.　

— В дом приходского священника. Он сказал, что священник наверняка устроит его на ночь, потому что любит собак.　

Вооруженная семейными новостями, которые должны были послужить ей извинением, если ее застанут у телефона, Элен позвонила доктору. Он немедленно снял трубку. Голос его звучал устало и без особого энтузиазма,　

— Только не говорите мне, что у старухи припадки. Имейте совесть. Я только что сел ужинать.　

— Я хочу посоветоваться с вами,— сказала Элен.— Я могу просить об этом только вас.　

Элен изложила создавшуюся ситуацию. Но в конце своего рассказа ей не удалось убедить даже саму себя в серьезности своего положения. Ей показалось, что она преувеличивает, придавая слишком большое значение мелочам.

Видимо и доктор подумал также.　

— Да, веселое дело, — сказал он. — Но тут уж вы бессильны. Не дразните больше миссис Оутс.　

— Но я хочу, чтобы она протрезвела. Я ведь совсем одна, — пожаловалась Элен.　

— Вы боитесь?　

— Н-нет, — нерешительно ответила она.　

— Потому что, если вы боитесь, я немедленно иду к вам.　

Как он и ожидал, Элен отказалась. Доктор Перри проголодался, промок и устал как собака, и, несмотря на его любезное предложение, в данный момент огонь в камине и трубка значили для него больше, чем самые прекрасные глаза.　

— Я знаю, что в таком доме, похожем на сторожевую вышку, не очень-то уютно в бурю, — сказал он. — Но прочитайте парочку молитв, и все будет в порядке. Конечно, сегодня вечером вы переволновались и, естественно, чувствуете себя одиноко, раз все они ушли. Но все же кое-кто остался. Закройте все двери и окна и ничего не бойтесь.　

— Ладно, — ответила Элен, вздрагивая от оглушительного треска, раздавшегося за одним из закрытых окон.　

— Если вы ляжете и запрете дверь, сможете уснуть в такую бурю? — спросил доктор Перри.　

— Не думаю. Моя комната наверху и качается, как колыбель.　

— Тогда не гасите огонь в своей гостиной и перебейтесь кое-как эту ночь. Не успеете опомниться, как наступит утро.　

— Понятно утром все выглядит иначе, — согласилась Элен. Подумав «Легко быть храброй, когда слышишь этот веселый и успокаивающий голос!»

— Помните, — сказал доктор Перри, — если вы почувствуете, что вам страшно, позвоните мне, и я сразу же приеду.　

Несколько успокоенная этим обещанием, Элен повесила трубку. Но, оглядев пустой холл, она почувствовала, что ее уверенность отступает. Казалось, наполненный зловещими звуками дом вот-вот рухнет под натиском бури. Громкий рев раздавался из каминной трубы, и девушка словно слышала непонятные слова, смутные угрозы.　

Чувствуя, что любой прием со стороны миссис Оутс будет лучше, чем одиночество, Элен снова спустилась в кухню. К счастью, миссис Оутс встретила ее, как гостеприимная хозяйка долгожданного гостя. Ее лицо было уже почти багровым, а уровень бренди в бутылке заметно понизился.　

«Нельзя раздражать ее!» — подумала девушка. Она присела возле миссис Оутс, хлопнула ее по коленке и бодро произнесла:　

— Мы с тобой друзья, старушка, правда?　

— Да, — кивнула та. — Оутс сказал: «Смотри за маленькой мисс». Это были его последние слова перед тем, как я проводила его. «Смотри за маленькой мисс».　

— Ах, не говорите о нем так, словно он умер! — воскликнула Элен и, гладя миссис Оутс по руке, заговорила с ней, словно убеждая ребенка: — Но как вы сможете смотреть за мной, если вы выпили?　

— Я выпила совсем мало, — возразила миссис Оутс. — Я могу пройтись по одной доске. И я покажу каждому, кто осмелится хоть пальцем коснуться маленькой мисс.　

Она встала и, немного покачиваясь, прошлась по комнате, нанося такие сильные удары кулаками воображаемому противнику, что Элен даже поверила, что женщина не совсем пьяна.　

«Если бы ее можно было удержать хотя бы в таком состоянии, — подумала Элен, — то она справилась бы с любым мужчиной».　

Миссис Оутс остановилась, отдуваясь, как дельфин, и Элен захлопала в ладоши.　

— Я тут сидела, — объявила миссис Оутс, — и думала. Я долго раздумывала. Меня беспокоит эта сиделка. Почему она всегда говорит, словно ее рот полон крошками, или хлебными корками, или другой едой?　

— Не знаю, — ответила Элен.　

— Я все сидела здесь и думала, — сказала миссис Оутс. — И теперь я знаю. Она пытается говорить не своим голосом. Она говорит на разные голоса — своим и чужим, как старуха наверху, в Синей Комнате. И ходит она не своей походкой. Она все время должна помнить о том, чтобы не стучать ногами, словно давит тараканов. Ну, догадываетесь теперь?