И вот Магда приехала! Он завтра же мог ее увидеть. Но что он ей скажет? Они так расстались, что Зазе не следовало больше думать о встрече с ней. Но он все же думал. Ночью, перед сном, когда все невозможное кажется возможным, когда мечты приближают далекое и недосягаемое, он прогуливался с Магдой по тбилисским улицам, растерянный и счастливый, потому что Магда любила его. А наутро все принимало реальный облик: Магда была далеко, и, наверно, им никогда не встретиться.
Папуна выходил из гастронома в пальто нараспашку. Обеими руками он обнимал бутылки шампанского и спешил к машине, стоявшей у самого тротуара и, по всей видимости, ожидавшей его.
— Папуна, — окликнул его Заза.
— О, Заза, поехали ко мне! — лицо у Папуны так и сияло.
Шофер открыл ему дверцу. Папуна бросил бутылки на заднее сиденье и повернулся к Зазе:
— Поехали?
— Что случилось, чему ты так радуешься?
— Заза, я счастлив, ты понимаешь, счастлив!
— Да?
— Ты помнишь того парня?
— Которого?
— Садись, расскажу по дороге.
— Я не могу, скажи, какого парня?
— Который провожал Лейлу.
— Ну?
— Сейчас он у нас!
— Что-о?
— Он у нас. Поехали, Заза! Если бы ты знал, как я счастлив!
Заза решительно ничего не понимал.
— Постой, — сказал он, — как же так?
— Такси ждет, — сказал Папуна, — едем, я все расскажу тебе по дороге.
— Ладно, я доеду до площади, — Зазе очень хотелось узнать, что случилось.
— Черт с тобой, поехали!
Они сели в машину. Папуна хлопнул рукой Зазу по колену:
— Помнишь? Я же тебе рассказывал!
— Помню…
— И вот сегодня я возвращался домой… Вхожу в переднюю, а дверь в комнату приоткрыта. Слышу — разговор, узнаю его голос. Я чуть не упал… Понимаешь?
Он что-то хотел сказать, но, видно, не нашел подходящего слова.
— Понимаю, — сказал Заза нетерпеливо.
— Так вот, я тихонько подхожу к двери. Знаю, знаю, что некрасиво, но… — Папуна поднял вверх обе руки: — Что делать! — он смущенно улыбнулся. — Грешен!
— Дальше! — торопил Заза.
— Дальше… Ты не можешь себе представить. Ну-ка, угадай, что я услышал?
— Понятия не имею.
— Ну, так и быть… Я услышал голос Лейлы, голос Лейлы! — с такой радостью воскликнул Папуна, словно Лейла до того момента была немой.
— Потом?
— Что потом? Да… слышу я голос Лейлы…
— Об этом ты уже говорил.
— И ты знаешь, о чем она беседовала с этим парнем?
Папуна с улыбкой вглядывался в лицо Зазы: угадает он или нет.
— Не знаю!
— Обо мне! Обо мне! Представляешь, о моих картинах! Восхваляла их до небес. Я не знал, что мои работы так ей нравятся. Я же дикарь, варвар, едва не ворвался и не убил ее. Думаю, войду, брошусь перед пей на колени и попрошу прощения. Скажу ей, что я самая, самая некультурная свинья! Ведь правда же, я свинья? Скажи, ну разве не свинья?
Он смотрел на Зазу такими глазами, что Заза был вынужден сказать ему, что он и впрямь свинья.
— Я же хотел ее убить! — Папуна громко рассмеялся, гордо и беззаботно, смехом счастливого человека.
— А сейчас что ты намерен делать? — спросил Заза.
— Я выскочил, купил шампанского, ведь он гость все-таки…
— Остановите! — сказал Заза шоферу.
— Ну поедем, Заза, не ломайся!
— Нет, спасибо, Папуна!
— Не забывай нас, — крикнул ему Папуна, — захаживай, Лейла будет очень рада!
Торнике приезжает в гости к Андро. Торнике и Адам. Званый вечер у Андро. Тина
Для жителей маленького городка местом развлечения служит вокзал. Если где-то гуляют в парках, на улицах, здесь все заменяет станция.
Закончив свои дела, молодежь обычно устремляется к вокзалу. И не только молодежь. Если те, кто помоложе, разгуливают по платформе, то люди пожилые, солидные усаживаются на скамейку, выкрашенную зеленой краской, перед зданием вокзала или собираются у пивного ларька и беседуют. Здесь всегда бывает свежее пиво. Бочку с пивом выкатывают из вагона, продавец тут же открывает ее, ставит насос — и готово: пожалуйте, пейте свежее пиво. Сию минуту открыл бочку!
Девушки и парни прогуливаются отдельно: девушки в обнимку друг с дружкой, парни чинно, группами. Поравнявшись с девушками, парни со смехом кинут им словцо-другое; у девушек на лицах — полнейшее равнодушно. Они даже не смотрят в сторону ребят. Иногда они дружно расхохочутся, словно стая птиц вспорхнет. От этого смеха парни деревенеют, каждый думает: в чем дело? Уж не надо мной ли смеются?
Девушки похожи на заговорщиков. Когда поезд останавливается, они продолжают гулять и почти не глядят в его сторону. Даже непонятно, для чего они вышли на перрон?
Парни — напротив: долго смотрят на состав. Поезд всегда полон тайн. Он может увезти тебя далеко, и ты очутишься совсем в другом городе. С поезда сходят пассажиры. Одни бегут к пивному ларьку, другие прохаживаются по перрону, разминая ноги. Если с поезда сходит красивый парень, девушки поворачиваются как по команде в его сторону.
Так вот почему выходят они к поезду! Но нет, они так же равнодушно проходят мимо незнакомца, хотя тот нечаянный поворот все же не остается незамеченным местными ребятами. Лучше уж этому приезжему парню поспешить в вагон, хватит с него и того…
— Чего?
— Да того, что он едет в поезде!
Со станции ползут в городок всякие новости и сплетни. Весь город знает о том, кто уехал или к кому приехали гости. На перроне всегда полно людей. Но только в хорошую погоду. Впрочем, некоторые приходят сюда и в дождь, по привычке, купят газету, постоят в зале ожидания. Если заметят приезжего, тут же выяснят, кто он и по какому делу прибыл. Мамия приходит на станцию почти каждый день. После уроков он направляется прямо сюда. Раскрывает свой зонт и стоит.
На этой станции поезда останавливаются часто, но очень редко кто-нибудь приезжает.
Вдруг Мамия увидел Торнике. Он даже не узнал его сперва, до такой степени не ожидал увидеть здесь.
Торнике только что сошел с поезда. Он был в дорогом черном пальто, с дорогим черным портфелем. Очутившись на перроне, он вынул из кармана берет, надел его, поднял воротник пальто и направился прямо к Мамии, потому что Мамия стоял у самого выхода. Когда он подошел ближе, Мамия окончательно убедился, что это Торнике. Он часто встречал его в Тбилиси. Ведь Заза и Торнике учились в одном классе! Он и потом приходил к ним. Прежде чем окликнуть Торнике, он сложил зонтик: постеснялся предстать перед столичным жителем с зонтом:
— Торнике!
Торнике остановился, посмотрел на Мамию, любезно улыбнулся, но, видно, не узнал его.
— Здравствуй, Торнике!
Торнике не растерялся, подошел к Мамии вплотную и пожал ему руку:
— Здравствуйте, как поживаете? Простите, я спешу!
Он повернулся, направился к выходу и обернулся еще раз с улыбкой.
Мамия так и застыл на месте.
— Торнике?!
Торнике остановился, потом повернулся и подошел к Мамии:
— Простите…
Улыбка не сходила с его лица.
— Не узнаешь? — спросил его Мамия.
— Как же, как же!
— Я Мамия, брат Зазы!
— Что ты говоришь? Мамия! — Торнике всучил Мамии портфель, обеими руками схватил его за плечи и затряс. — Мамия!
После этого он взял у него свой портфель обратно.
Мамия никак не ждал от товарища Зазы, что тот схватит его за плечи и так фамильярно затрясет. Друзья брата разговаривали с ним всегда почтительно, Мамия был старше, а впрочем, теперь они уже сами стали мужчинами. Напрасно ты обиделся, Мамия!
Мамия улыбнулся:
— Да, это я, Мамия!
Он никак не мог отделаться от неприятного чувства, возникшею, когда Торнике сделал вид, что узнал его.
— Невероятно! — с чувством произнес Торнике. — Зайдем в помещение, мы промокнем.
— Здесь все время дождь.
— Что ты говоришь?
— Да, все время.
— А в Тбилиси снег.
— Ты Зазу не видел?
— Как же, как же! У него все в порядке, все хорошо.