— Для чего тебе холодильник в такой мороз?

— О-о-о! Что ты понимаешь!

Потом она поставила бутылку на пол, легла, прижалась щекой к щеке Зазы и тихо спросила:

— Я тебе нравлюсь?

К стальной цепи прибавилось еще одно звено. Она стала еще крепче и лязгала, смыкаясь у горла.

— Нет! — Заза отстранил руку Заиры.

Заира тихонько засмеялась и снова положила руку ему на грудь:

— Значит, нет?

— Нет! — Заза убрал руку Заиры, привстал на постели и повторил:

— Нет!

— Заза!.. — в голосе Заиры слышалось удивление.

Он не ответил. Надел сорочку и свитер, взял со стула сигареты и спички и положил их в карман.

— Куда ты идешь? — спросила Заира.

— Я уезжаю…

— Куда? — Заира вскочила и зажгла свет.

— В Тбилиси!

— В Тбилиси?

— Да, в Тбилиси.

— Ты что, рехнулся?

— Не знаю…

Он вдруг почувствовал себя в прекрасном настроении. Он знал, что никакая сила не заставит его передумать и отложить отъезд. Заира повисла у него на шее:

— Заза!

Он терпеливо ждал, когда она уберет свои руки.

— Скажи, что произошло?

— Ничего, что могло произойти? — спокойно улыбался Заза.

— Ты шутишь, да?

— Нет.

Заза наконец высвободился из ее рук, открыл дверь и сказал:

— До свидания!

Теперь Заира схватила его за локоть.

— Куда ты? Я не пущу тебя!

— Я уезжаю.

Заира выбежала за ним. Балкон был засыпан мокрыми увядшими листьями. Когда он открыл дверь, море так взревело, словно он открыл окно поезда, проезжавшего через тоннель.

— Заходи, простудишься! — повернулся он к Заире. — Какой сильный дождь! — проявленное о ней беспокойство ободрило ее: может, он все-таки не уедет!

Она дрожала от холода.

— Идем в комнату, я замерзла.

— До свидания! — сказал Заза и сбежал по лестнице.

— Ты оставляешь меня одну? Я боюсь! Заза! Заза! Я боюсь! — Заира припала к перилам. — Заза, вернись! Заза!

Он как будто не слышал.

— Бессовестный! Бессовестный! Вернись! Я боюсь!

Заза шагал по тропинке. Казалось, она покрыта ковром, так легко и бесшумно утопала йога в ворохе мокрых листьев.

Шел проливной дождь.

В темноте он разглядел колодец. Схватился за ворот, опустил ведро, наполнил его и медленно поднял. Затем обеими руками ухватился за полное до отказа ведро и поднес его к губам. Вода потекла ему за пазуху, но он даже не почувствовал, потому что дождь уже успел промочить его до нитки. Напившись, он сразу выпустил ведро из рук и перегнулся в колодец, чтобы проследить за падением ведра в глубину. Ведро сорвалось в воду, и Заза почему-то обрадовался, словно в этот бездонный колодец должен был свалиться он сам, но чудом спасся. Он должен был упасть туда с цепью на шее…

— Бац! — воскликнул Заза громко. — Вот так!

— Заза! — кричала Заира.

— Вот так! — повторил он, отворяя калитку. Выйдя на дорогу, он увидел море, оно пряталось за бетонной стеной, и только пенистые чубатые волны выдавали его присутствие.

Заза долго шел под дождем и наконец вышел на шоссе. Деревня спала. На покрытой щебнем дороге стояли необъятные лужи. Их можно было заметить, только подойдя к ним совсем близко, в темноте лужа блестела, как спина лягушки. Когда он ступал в нее ногой, она чмокала по-лягушачьи и исчезала, и потом снова объявлялась впереди, и получалось, что лужи скачут. Потом он выбрался на асфальт. Отсюда до Сухуми было девять километров. Если не будет машины, вполне можно дойти пешком. Идти под дождем было даже приятно, вот только холодно.

«Если шагать быстро, холода не почувствуешь!» Долго ему идти не пришлось. Сзади загромыхал грузовик, Заза неуверенно поднял руку. Грузовик не убавил скорости. И когда Заза уже подумал, что машина не остановится, как раз в это мгновение она резко затормозила. Вероятно, шофер вначале не хотел останавливаться, но потом передумал.

Машина дала задний ход и, поравнявшись с Зазой, стала. Шофер толкнул дверцу кабины:

— Влезай!

Заза поднялся в кабину и захлопнул дверцу. Дождь не проникал сюда, было сухо и тепло.

— Жаль, думаю, беднягу, — улыбнулся шофер.

Заза вытащил сигареты и протянул шоферу, тот отказался: только что курил. Сигарета размокла. Заза опустил стекло и выбросил ее. Потом вынул носовой платок, тщательно вытер руки, взял новую сигарету, закурил и, выпуская дым, сказал:

— Ну и дождь!

— Да, — кивнул ему шофер, — в Сухуми едешь?

— Хочу поспеть на поезд.

— На какой?

— Все равно. Утром я должен быть в Тбилиси.

Шофер довез его до станции. Заза выбежал на перрон и, на счастье, увидел поезд. В дверях одного из вагонов стоял проводник с зажженным фонарем в руках.

— Какой поезд? — крикнул Заза.

— Ереванский.

— До Тбилиси довезешь?

— Почему нет, а билет у тебя есть? — И торопливо добавил: — Поднимайся, билет купишь здесь.

«Начало недурное!» — подумал Заза, сам не зная твердо, что он имел в виду.

Дома его дожидалось письмо: срочно вызывали в театр. Число стояло вчерашнее. Заза поспешил в театр. У входа за стеклянной перегородкой сидел вахтер, угрюмый, как бюст Гиппократа в аптеке.

— Вах, Заза! — при виде Зазы он так и подскочил. — Весь театр тебя разыскивает, где ты?

— Что случилось?

— Почем я знаю. — Он засуетился: — Пойду доложу!

Он побежал тяжело и неуклюже, словно нес посуду, которую боялся уронить. Заза улыбнулся. Наверное, дело серьезное, иначе вахтер не стал бы бегать. Он направился к кабинету директора.

В дверях он столкнулся с вахтером:

— Входи, входи, — зашептал он.

Георгий Гобронидзе был один. Вначале он вроде и не заметил, что вошел Заза, даже головы не поднял. Потом взглянул на Зазу и спросил:

— Явились?

Он опять вернулся к бумагам и небрежным жестом предложил ему сесть. Заза опустился на стул.

Георгий Гобронидзе отложил бумаги в сторону, снял очки и взглянул на Зазу:

— Вы, вероятно, слышали, — начал он, — что Сандро Канчавели заболел…

Заза, разумеется, знал об этом. Потому-то он и взял отпуск: это был первый случай, когда в середине сезона кто-нибудь уходил в отпуск.

— Да, я знаю, — ответил Заза.

— М-да, — Георгий помолчал, он как будто не ожидал, что Заза знает об этом.

Наступило молчание.

— Вы сейчас в отпуске, верно?

— Да…

— Есть решение, чтобы вы продолжили работу над спектаклем.

— Я?

— Мы надеемся, что вы серьезно отнесетесь к делу.

Этого Заза никак не ожидал. Он прямо остолбенел от неожиданности и не знал, что отвечать.

— Вот так, — произнес директор, давая попять, что разговор окончен.

Заза встал.

— Да, по…

— Посмотрим, на что молодые способны. Хотя делать там уже нечего, и я надеюсь, что вы ничего изменять не станете.

— Тогда зачем же я нужен? — спросил Заза.

— Нет, вы меня не так поняли…

— Я прекрасно вас понял…

— Машина уже двинулась, — сказал Георгий Гобронидзе, — не можете же вы ей на ходу менять колеса? — засмеялся он. — Вы должны немного подтолкнуть ее.

— Но ведь я в отпуске.

— Вы должны вернуться. Так нужно для театра. Свой отпуск используете потом. Кстати, учтите, вас прикрепили к этому спектаклю по моему предложению.

— Благодарю.

— Я надеюсь, вы оправдаете доверие, — директор тоже поднялся, — вы можете сейчас же приступить к делу, актеры уже предупреждены.

Заза ничего не ответил.

Полоний: Если через час я не уйду…

Горацио: Свидание?

Полоний: Я должен взять билеты в цирк для детей…

Горацио: Завидую тебе!

Офелия: А эта девочка что тут торчит?

В самом углу съежившись сидела Нинико.

Королева: Откуда я знаю! Ты видела Этери?

Офелия: Видела.

Королева: Ну и что?

Офелия: Тот отрез на платье она возвращает обратно, тс-с!

Вошел Заза и сел за режиссерский столик.

Король: Начнем?