— Он там, кажется, что-то ставит?
— То есть как? Не что-то, а «Гамлета», он ставит «Гамлета»! Скоро премьера.
— Я, может, приеду.
— Непременно, ты непременно должен приехать! — Как будто Мамия спрашивал у него совета.
В зале ожидания Торнике положил портфель на скамью, сам подошел к окну и выглянул на улицу.
— Замечательный городок! — повернулся он к Мамии с воодушевлением.
— Так себе.
— Всю жизнь мечтал работать в таком городке, — вздохнул Торнике, — обыкновенным врачом в маленькой провинциальной больнице. — Говоря это, он пристально вглядывался в лицо Мамии: верит он или нет его словам.
Мамия, разумеется, верил.
— Но разве тебя отпустят, — печально улыбнулся Торнике. — Разве я хотел быть заместителем директора института, какой из меня администратор? Пусть направят меня куда-нибудь в поликлинику, вот мое призвание! — Он давал понять Мамии, что является заместителем директора института.
— Ты, оказывается, большой человек.
— Какой там большой человек… А ты что поделываешь?
— Учительствую, что мне еще делать.
— Отлично, отлично. Вот оно, самое благородное дело!
— Кто его знает…
— Хоть бы и я был учителем! — сказал Торнике и снова положил руку на плечи Мамии.-Нет, нет, — воскликнул он, — мое истинное призвание быть учителем!
Мамия подался назад, сделав вид, что хочет достать сигареты, и осторожно высвободился из объятий Торнике: ему не нравилось, когда его хлопали по плечу.
— Зачем ты приехал сюда? — спросил его Мамия. — Небось в командировку?
— Сюда? — ухмыльнулся Торнике. — Нет, по личному делу.
Мамия постеснялся расспросить подробнее.
— Ты знаешь Андро Бардавелидзе? — спросил Торнике.
— Андро? Кто же не знает Андро?
— Вот я к нему и приехал.
— Ты приехал к Андро? — удивился Мамия.
— Да, к Андро. А почему ты так удивился?
— Где ты с ним познакомился?
— Я не знаком с ним. А что он за человек?
— Не знаешь?
— Нет.
Торнике сел на скамью, заложил ногу за могу.
— Мамия, мне незачем скрывать от тебя…
Мамия сел рядом с Торнике.
— Я женюсь, — объявил Торнике. — Приехал к будущему тестю.
— Ты собираешься жениться на Нинико?
— Да, а ты что, знаешь ее?
— Знаю.
— Да, я женюсь на Нинико. Дело это решенное. А теперь я хочу поговорить с родителями, понимаешь, как-то некрасиво…
— Ты прав…
Торнике лгал. Нинико и слышать не хотела о нем. Потому он и приехал сюда, в надежде на помощь ее отца. Торнике знал, что Нинико сбежала из дому, и поэтому был уверен, что ее отец сделает все, чтобы это уладить.
Тогда Андро поймает двух зайцев: помирится с дочкой и обретет хорошего зятя.
. — Какой он человек? — спросил Торнике.
— Обыкновенный.
— А мать?
— У Нинико нет матери, она умерла.
— Но, кажется, Андро женат. Я слыхал, что…
— Да, жена у него есть, Тина…
— Тина… Ага!
— Он женился три года назад… По соседству с ним жила девушка-сирота, на ней он и женился. У нее мать была прикована к постели, Андро чего только не делал для них…
— Ах, вот как!
— Потом он женился на этой девушке, а мать ее умерла, бедняжка…
— Прекрасный человек Андро, оказывается, — сказал Торнике, — благородный!
— Тина немногим старше Нинико…
— Ты посмотри на него!
— Ты знаешь, здесь еще Адам!
— Кто?
— Адам, он учился вместе с вами!
— Что ты говоришь! А что он здесь делает?
— Мост строит.
— Молодец! Обязательно повидаюсь с ним, если успею.
— С ним повидаться нетрудно, он живет тут же.
— Нет, дело — прежде всего!
— Разумеется, разумеется! Но Адам был бы рад.
— Я завтра должен вернуться в Тбилиси. Будь моя воля, я с удовольствием остался бы здесь.
Мамия не мог понять, что так понравилось Торнике. Ведь пока, кроме зала ожидания, он ничего не видел.
— Гостиница далеко отсюда? — обратился к Мамии Торнике.
— Зачем тебе гостиница?
— А как же… Я же должен где-то остановиться.
— А разве у меня нет дома?
— Что ты говоришь, Мамия, как я могу тебя беспокоить?
— Что значит беспокоить? Пойдем, и мама будет рада!
— Мама разве здесь? Как поживает тетя… — Торнике замялся, и Мамия понял, что он позабыл имя их матери, и подсказал ему:
— Тамара…
— Тетя Тамара! О, какая она превосходная женщина! Она была матерью для всех нас, для всех! Не забудь передать ей привет.
— Ты сам его передашь, пошли!
— Нет, Мамия, не обижайся, но я никак не могу пойти к вам. Я должен остановиться в гостинице, обязательно!
— Почему это так обязательно?
— Есть причины, поверь мне! Я еще приеду сюда, тогда обязательно остановлюсь у вас. Куда же мне идти, если не к вам!
Если бы Торнике довелось еще раз приехать сюда, то он, вероятно, остановился бы уже у Андро.
«Зачем он столько лжет? — подумал Мамия. — Для чего нужна ему эта ложь?»
— Если ты остановишься в гостинице, Адам тоже обидится, — сказал Мамия.
— А где живет Адам?
— Недалеко… в вагоне… Для строителей поставили вагоны.
— Вагоны! — Торнике встал и повторил с пафосом — Вагоны! О, боже, как романтично! А я лишен всего этого!
— Значит, ты к нам не пойдешь? — спросил Мамия. Его стала раздражать болтовня Торнике.
— Нет, дорогой Мамия, я же тебе сказал, в следующий раз я обязательно остановлюсь у тебя!
— Как хочешь, — сказал Мамия, — тебе видней.
Торнике отказался от гостеприимства Мамии, потому что про себя решил, что этот несчастный школьный учитель наверняка спился. Он слыхал, что в провинции все пьют безбожно, а ему нужно было явиться к Андро… Там, наверно, тоже накроют стол. Он берег себя. Для того, чтобы его не заставляли пить, он всегда носил в кармане трубочку с валидолом; вынет, покажет всем, что у него болит сердце, — и все. На самом же деле он и не знал, с какой стороны у него сердце.
Известие о том, что Адам здесь, его совсем не обрадовало. Помимо того, что Адам ему не нравился вообще, ему не хотелось иметь свидетеля, который так хорошо знал его. С Адамом ему пришлось бы вести себя как со старым другом, а это превратило бы его в глазах окружающих в обыкновенного человека. Если кто-то говорит с тобой на «ты», хлопает тебя по плечу — тогда и другие перестают с тобой церемониться.
Главное, чтобы никто тебя не знал, тогда все думают, что за твоей скромной улыбкой кроется какая-то таинственная сила, которую подтверждают, укрепляют телефоны на твоем столе — не один, а несколько — и неприступная секретарша у двери.
— До гостиницы отсюда далеко? — снова спросил Торнике.
— Нет, напротив станции.
— Тогда пошли.
— Ну, раз ты настаиваешь…
Они вышли из зала ожидания и перешли улицу. Гостиница на самом деле оказалась тут же, метрах в пятидесяти.
Мамия не раскрывал зонт, ему было почему-то неудобно перед Торнике идти с раскрытым зонтом. Маленькое двухэтажное здание гостиницы было вновь отстроено. Торнике отворил дверь и вошел. Мамия последовал за ним. Они вошли в большой светлый вестибюль. Стены еще не были докрашены. Посреди стояла малярная лестница, в углу — железная бочка и ведра с известью. Пол весь был заляпан известкой. Одна стена была выкрашена красной краской, до остальных стен еще не дотрагивались. На одной из неокрашенных стен красной краской было выведено крупными буквами: «Котико».
— Вот и гостиница! — сказал Мамия.
— Администратор здесь имеется?
— Как же, имеется…
— Котико! — громко позвал Торнике. — Котико!
Появился мужчина в накинутом на плечи пальто.
— Это вы — Котико? — спросил Торнике.
— Нет, — мужчина внимательно, с ног до головы, оглядел приезжего.
— Вы здесь работаете?
— Да, я администратор.
— Та-ак, понятно! Понятно! — повторил Торнике.
Администратор испуганно посмотрел на Мамию, словно спрашивая его, не ревизор ли приехал? Все, кто приезжал из Тбилиси, казались ему ревизорами.