В”ыг захлопнул глаза, и голова его превратилась в отвратительный череп с глянцевитыми бликами на висках.

– Ты не понимаешь, человек, – поднял он тяжёлые веки, оживая своим обликом. – Нам открыто только будущее. Только оно даёт многообразие, а значит, и возможности нахождения в нём всего сущего, в том числе, и инородных тел, каковым, например, являюсь я. Только будущее полно жизни, в нём сосредоточено реальное.

– Но мы, ходоки, ведь ходим в прошлое, – возразил Иван. – И находим его приемлемым для реализации в нём.

На его возражение в”ыг высказал нечто новое для размышления КЕРГИШЕТУ:

– Ходоки не ходят, – сказал он веско. – Они протискиваются, грубо расталкивая время. Ходишь только ты, так как ты Тот, Кто Останавливает Время. Ты – Бог Времени, а они – никто и ничто!

Но Иван не принял его утверждений.

– Оставим разговор о Богах, тем более, я уже сказал, что к Богам себя не отношу. Те Боги Времени, которые себя называют таковыми, лживые Боги. Есть только высший разум – ваш и наш! Всё остальное – выдумка.

– Не мне судить, человек, Бог ты или нет. Но наше прошлое для нас – мёртвая стена. Нам её не преодолеть. Нам не остановить время. Не остановить время для нас, небольшого численностью вымирающего хидра. Поэтому мы обратили наше внимание на доступный нам поток времени. С надеждой на приход к нам из будущего того, кто остановит для нас время. То есть вернёт хидр по обратному потоку хотя бы на восемнадцать с половиной тысяч лет назад, где можно просто жить и не бояться отравиться пищей, не умереть в мучениях от неведомых болезней, не видеть закат нашего некогда процветающего вида…

«Вляпался, – тоскливо подумал Толкачёв. – Но любопытно-таки. Ведь они ходоки во времени, но как бы наоборот, что ли. Нам, вернее обычным ходокам, открыто прошлое, им – будущее. Может быть, у нас мозги по-разному устроены? И тогда вопрос: всё-таки можно ли их пробить на тот промежуток времени, который назвал Ждущий? Да и вообще протолкнуть их через ту мёртвую стену, которой им представляется прошлое? Это вопросы, по сути своей, – вопросы их надежд. А для меня? Сам-то я смогу ли дойти до их времени? Тут миллионы лет получаются, а мои горы недоступности в поле ходьбы, по сравнению с ними, почти что под боком располагаются…

Проще всего сказать «нет» – и голова не болит. Забыть о Ждущем, о его хидре, об их надеждах, а ходокам заказать появляться вдоль этой струны времени.

Проще-то проще, но заноза отказа помочь кому бы то ни было будет сидеть в его сознании всегда и мешать жить, тем более, что Ждущий продолжит ждать, надеяться и, конечно, напоминать о себе. И что тогда?»

В смятение, охватившее Ивана, в”ыг добавил будто бы равнодушно, но выверенно:

– Мы тебя просим, Тот, Кто Останавливает Время. Иначе все наши ожидания – тщетны, а надежды – ничто, как пустота. Но мы так долго ждали, что многие ушли в небытие, уповая, что о них не забудут и тоже дадут возможность увидеть наш мир таким, как гласят легенды и те крохи знаний, которые дошли до нас.

– Вы что, думаете, – не поверил услышанному Иван, – что можно вернуть и тех, кто умер?

– А почему нет? Все они остались в прошлом, а, значит, возможность сдвига против иглы времени позволяет застать их там в живых. Мы думаем, это так.

– Это вы заблуждаетесь! – воскликнул Иван, до конца потрясённый логикой в”ыга.

Но тут он столкнулся с проблемой незнания, как в двух словах объяснить Ждущему его заблуждение.

Эффект последовательности встреч в прошлом или запрет на их непоследовательность смущал Ивана с первого дня вступления в поле ходьбы. Казалось, чего проще, если дорога времени может увести его от знакомства с человеком в его старости к встрече, когда тот был молодым? Но на практике этого не происходило.

– И не пытайся, – как-то предупредил Сарый. – Только неприятностей наживёшь. Шишек набьёшь.

И ни слова в объяснение. Симон, тот вообще всегда обходил этот вопрос стороной.

– Так устроен мир, – однажды проговорил он нехотя, но отговаривать ученика от проверки этого утверждения не стал, предоставляя ему право самому убедиться в том.

Но так ли устроен мир, как говорят Учители?

Ведь всё могло быть и проще. Каждая встреча – это обоюдное желание или знание, где и когда искать того или иного человека. Если ни того, ни другого нет, то поиск превращается в процесс нахождения определённой капли в море.

С другой стороны, кое-кто из ходоков, как и большинство людей, ведут вполне оседлый образ жизни. Перкунас тому пример. Уленойк тоже…

Иван в замешательстве стоял перед в”ыгом.

– Мы понимаем, – напомнил о себе Ждущий наставительно и твёрдо. – Тот, Кто Остановит Время способен сделать для них то же самое, что и для остальных.

– Но они же мертвы!!

– Это так. Но в прошлом они были живы, – уверенности в”ыга можно было позавидовать. – А значит…

– Ничего это не значит! – раздражённо парировал Иван.

– Значит! – в тон ему ответил в”ыг. – Ибо пирамида хидра держится и на них. И они ждут.

Похоже, круг замкнулся.

Ивану стало неуютно.

В последних словах Маршрака проглядывалось истинное зерно утверждения. Пирамида хидра (что это такое, он ещё не знал) строилась на каком-то основании, а вершина её достала до современности.

Вот он – в”ыг. По сути, последняя особь канувшего в Лету разумного вида. И для него, и для Ивана все остальные не только умерли, но и атомы, из которых они когда-то состояли, навсегда и многократно развеяны в миллионолетиях. Вдруг и в нём, в Толкачёве, нашёл свой приют один из тех, который когда-то обитал в плоти одного из соплеменников Ждущего? А почему и нет? Вернее, так и должно, наверное, быть!

Но коль скоро всё это так, то… что теперь? Остановить для всей этой пирамиды время? Так на это всей, даже обновляемой в Кап-Тартаре, жизни не хватит!

И что им не сидится там, в их реальном мире? Да и какая прорва времени до них? И сколько их там?..

– Мой кимер, – упавшим голосом сказал Иван и пояснил: – мой промежуток движения во времени, всего несколько сот тысяч лет. Мне не дойти до вас.

– Это не проблема. Пирамида поможет. Она же поможет вернуться назад.

Иван вымученно усмехнулся. В”ыг опережал его вопросы.

А он не мог сказать ему «нет». Но и сказать «да» – язык не поворачивался. Оттого тянул время.

– И сколько вас в пирамиде? – наконец задал он вопрос, который мог склонить чашу его решения в какую-то сторону.

Если их там до тысячи, загадал он, то ещё можно как-то справиться, а если больше – пусть сами разбираются в своих делах.

– Не так много, как хотелось бы. Всего сто сорок три живых и столько же мёртвых. И совсем немного остальных, кому пирамида не поддаётся.

Иван непроизвольно покачал головой. Деление на живых и мёртвых, но равных для пробивания в прошлое, ему претило.

– То есть, примерно триста? – уточнил он с лёгким вздохом.

Их оказалось не так уж много.

– Да.

– И если быть точными, то, как далеко вы хотите уйти в прошлое?

– На восемнадцать тысяч восемьсот пятьдесят лет. Это примерный год, когда началась повсеместная экспансия.

– Кого или чего?

– Экспансия в”ыгов на планете.

– Ну да! Хотите поспеть? Приключений вам захотелось? Романтики? – насмешка у Ивана вырвалась непроизвольно.

– Нет, человек. Это позволит нам появиться в том времени незамеченными в виде обычной колонии. Как это было у вас. Люди тоже постепенно осваивали планету, порой встречая себе подобных там, где их как будто не должно было быть. А кто они и откуда – не важно. Главное, чтобы другим не мешали жить. А через поколение-два уже никому не будет дела до нашего необычного появления.

История Клааха, примерно так, как послышалось Ивану, в”ыги называли обитаемую часть планеты – шельфы и прибрежные водоёмы, для Ждущего была известна отдельными фрагментами. Из чего Иван сделал вывод, что у представителей предыдущей нечеловеческой цивилизации память имела сходные черты с современными носителями разума. Например, если бы его спросили об истории человечества на Земли, он мог бы поведать не очень-то многое: произошли от обезьян – это точно.