– Ты меня не хочешь отсюда выносить на руках? – по-своему поняла его вопрос Ил-Лайда.

– Вынесу. Но я вообще хочу знать, есть ли различия при входе и выходе сюда и отсюда.

– Наверное, есть. Отца сюда вносит, так он говорит, а отсюда ему надо бежать, чтобы преодолеть уходящую из-под ног землю.

– А ты?

– И я. Я сюда иду… я же тебе уже говорила… Иду сквозь какие-то столбы. Не знаю из чего они, но думаю, что, наверное, каменные… Я тебе это тоже уже говорила… Там такая теснота… А назад я опять протискиваюсь сквозь эти столбы, но недолго, а потом плыву… не знаю через что. Может быть, через реку. Там вода, я вхожу и плыву, выхожу на берег… Вот и всё.

– Когда я тебя сюда переносил, ты эти столбы видела?

Она вдруг хихикнула и прикрыла рот ладонью.

Иван с удивлением посмотрел на неё, она и вправду смеялась. Он тоже улыбнулся.

– Ты чего?

– Я не могла их видеть. Я смотрела на тебя.

– Эх ты! – Иван прижал её за плечи к себе.

Ил-Лайда обхватила его рукой со спины. Они так и пошли по длинной аллее, в конце которой можно было уже различить многоэтажное строение: как представлялось Ивану, окраину Фимана.

Ходоки и временницы стекались со всех сторон к месту их утреннего выхода из поля ходьбы.

Появились возбуждённые неизвестно чем Сарый и Перкунас.

Лоб жреца под короткой чёлкой закрывала тёмная повязка, скрывающая ужасный шрам. Сарый, похоже, уже был заведён, что пружина в часах, на свою сакраментальную фразу:

– Каждый верт паршивый… или чахоточный…

Перкунас его успокаивал, голос его был мягок. Однако он мало влиял на речи разгневанного Сарыя.

– Я ему когда-нибудь устрою весёлое приключение. Он меня узнает! – выкрикивал он, ни к кому не обращаясь.

– Ничего ты ему не сделаешь, – негромко говорил жрец и быстрым взглядом осматривал собравшихся.

Иван и Ил-Лайда подходили к шумящей толпе не одни.

По дороге к ним присоединились, выйдя из малоприметной дорожки парка, Симон и Манелла. Предводительница временниц делано, но радостно удивилась, приветствуя «молодых друзей». Ил-Лайда, завидя её, отпрянула от Ивана, смутилась и быстро проговорила:

– Мы гуляли.

Симон сделал неопределённую отмашку рукой, обозначив своё отношение к сказанному Ил-Лайдой, мол, перестаньте оправдываться, или, может быть, он хотел выказать ещё что-нибудь, но тут его от «молодых друзей» решительно оттеснила Манелла.

– Ах, чудесно! Вы хорошо сделали, гуляя совершенно одни. Это так романтично. Особенно здесь, в Кап-Тартаре. Ах, Ил-Лайда!.. Как я рада за тебя!

Иван присоединился к приотставшему Симону.

– Почему здесь нельзя оставаться на ночь? – негромко спросил Иван Учителя.

Тот задумчиво покивал головой.

– Ил-Лайда сказала?

– Она. Я её спросил, но она не знает почему.

– Обычный предрассудок. На самом деле, просто таким, как мы, пренебрегающим Фиманом, ночью некуда податься. Кроме того, по временному каналу откуда-то сюда по ночам просачиваются какие-то твари. Или, всё может быть, и это местные ночные хищники. Вот они-то выходят на охоту в тёмное время суток и якобы могут напасть, в том числе и на людей. Но на моей памяти ничего такого не было.

– Не оставался никто или не нападали?

– Вот этого не знаю. Сам я не остаюсь. Ты же видел: днём здесь прекрасно. Что ночью делать, если дня хватает? А? – Симон, прищурившись, посмотрел на Ивана.

Иван вызова не принял, не хотел распространяться о том, что он здесь делал с Ил-Лайдой днём. Его больше занимала Манелла, уточкой ходящая вокруг Ил-Лайды. Она её о чём-то заинтересованно выспрашивала, на что Ил-Лайда потупилась и упорно молчала.

– Нет дыма без огня, – сказал Иван, продолжая начатую тему. – Я же встречался с подобными тварями.

– Наверное, – слегка пожал плечами Симон. – Но Джордан утверждает, что так оно и есть, как я сейчас сказал. Ему, конечно, можно верить. Или нет…

– Кто он, этот Джордан?

– Местный ходок. Верт. Из Кап-Тартара не выходит.

– Что так?

Симон пожал плечами и покривил губами.

– Не интересовался.

– Такое на Вас не похоже, Симон.

– В данном случае, похоже. Джордан… Хотя и ходок, но пренеприятнейшая личность. Я людей его типа не люблю и стараюсь обходить стороной. У него вот с Каменом всегда неурядицы происходят.

– Так это он о нём вещает, когда возвращается из Фимана?

– О нём.

По-видимому, и сегодня Сарый что-то не поделил с этим самым Джорданом, так как продолжал выкрикивать:

– Ничего не сделаю? Да ты меня плохо знаешь. Я ему…

– Ты же первый задрался, – без надежды на успех, увещевал его Перкунас.

– Ну и что?! Какое ему дело? – кипятился Сарый.

Он был занят только собой и не видел, наверное, кто стоит у него на пути. А на этом пути ненароком оказалась какая-то временница. Сарый бесцеремонно оттолкнул её локтём в сторону.

Толкнул, не заметил и пошёл дальше.

– Ты мне потолкайся ещё! – возмутилась женщина и обратилась к подходящей Манелле. – Эти грубияны никак не научатся, как с нами обращаться. Толкается каждый и не извиняется!

Последние слова её прозвучали подобно призыву к действию.

Все временницы, будто подхваченные ветром, сбежались в тесную кучку, начали жарко обсуждать событие, превращая неловкость Сарыя во вселенское явление, отчего, походя, доставалось всем мужчинам.

Среди них, почти в самом центре, оказалась Ил-Лайда.

«С жиру бесятся», – неприязненно подумал о них Иван и отвернулся, дабы их не видеть и не слышать.

Сарый, продолжая бубнить своё, наконец, наткнулся на препятствие, преодолеть которое был не в силах. Он упёрся прямо во КЕРГИШЕТА как в стену и, наконец, остановился.

– Ваня! – удивился он. – А я тут…

– Знаю. Ты меня лучше познакомь с этим Джорданом.

Сарый оцепенел.

– Ну-у, Ваня, – глухо прогудел Перкунас. – Знакомство с ним не к добру приведёт. Вот Задира, – жрец глянул на онемевшего от просьбы Ивана Сарыя, – имел такое несчастье.

– Он что, этот Джордан, монстр?

– В некотором роде. У него, что в голове, то и на языке.

– У многих бывает такое же.

– Так он же…

Между ходоками энергично втиснулась разгневанная Манелла. Лицо её раскраснелось.

– Вот что!.. – начала она сварливо и громко.

– Что случилось, дорогая? – спокойно спросил её Симон, источая участие и заботу.

– Как что случилось? И ты ещё спрашиваешь меня, что случилось? Этот… – она словно шилом ткнула пальцем в плечо Сарыя, – никогда, наверное, не научится вести себя с женщинами учтиво. Он посмел толкнуть и не извиниться…

– Ах, вот оно что. Понимаю тебя, дорогая, – кивнул Симон. – Камен, – так же спокойно обратился он к сомирнику, – ты зачем обидел Манеллу?

– Я!?. – обрёл дар речи Сарый. – Её?.. Обидел?.. Её можно обидеть?.. Когда?.. Манелла, это правда?

Уловка Симона перевести тему возникшей ссоры непосредственно на саму Манеллу удалась на славу. Теперь предводительница женской половины ходоков во времени бестолково топталась в кругу мужчин, открывая и закрывая рот.

Иван усмехнулся произошедшей перемене в поведении Манеллы и воспользовался возникшей паузой, чтобы закрепить успех Симона и настоять на своём.

– Кто бы этот Джордан ни был, но он ходок и, наверное, хорошо знает Кап-Тартар. Мне надо с ним встретиться.

– Ты уверен? – осторожно спросил Симон.

– Да.

– Ты, Ваня, погоди! – Сарый обогнул Манеллу, слегка зацепив её плечом, и придвинулся к Ивану. – Зачем тебе этот паршивый верт? Этот болтун и невежа? Этот дурак набитый, по сути дела? От него никакого толка тебе не будет. Ты думаешь…

– Я думаю, Учитель, – спокойно, подражая Симону, проговорил Иван, – где его можно найти?

– Что его искать? Да он сам тебя найдёт! Это же Джордан! Верт барахольный! Я ему ещё придумаю что-нибудь такое! – Сарый погрозил пальцем. – Будет меня помнить!..

– Что от тебя ждать, мы и так знаем, – ввернула своё Манелла. – Сам мужлан и невежа! Если ты ещё раз…