Я тоже знала больше, чем Амелия, но людям нравилось стрелять в посланника, а я не хотел принимать эту пулю. В любом случае, она предпочитала существовать в состоянии преднамеренного невежества.

Что же касается того, чтобы вернуть Люка после этого, то я явно ошиблась. Может быть, я все же сделала.

Неужели я совершила одну и ту же ошибку дважды?

Выражение лица Пола стало жестким, темно-синие глаза злобно заблестели. — Все, что я хочу сказать, это то, что если ты полна решимости быть хоккейной зайкой, вероятно, есть лучшие варианты.

— Извини меня?

— Прямо из девушки Моррисона в девушку Картера — это нехорошо, тебе не кажется?

Мудак.

Я уставилась на него, внутренне пытаясь что-то сказать, но поднявшись с горестно пустыми руками. У Чейза было бы что-нибудь резкое и остроумное, чтобы отстреливаться. К сожалению, я не была так быстра, когда дело дошло до возражений на лету.

Особенно, когда мой мозг взрывался.

— Ты можешь сохранить свое ложное беспокойство, — сказала я. — Что касается статьи, у меня есть все, что мне нужно.

Закинув сумку на плечо, я развернулась на каблуках и выбежала из кофейни, едва не задев двух человек, стоявших у двери, которые бросились у меня на пути, когда я приблизилась.

Ради моего положения в газете и портфолио я бы написала статью дипломатично, даже если бы хотела разорвать Пола и его раздутое эго на куски, слово за словом, абзац за абзацем. В комплекте с заголовком, который гласил что-то вроде «Помощник капитана с комплексом неполноценности наслаждается отсутствием капитана».

В названии было приятное кольцо. Понятно, что я не могла это опубликовать. Но я могла бы написать это в любом случае для моего собственного мелкого удовольствия.

Продолжая свой быстрый шаг, я промчалась по выложенному плиткой коридору и толкнул стеклянную дверь, выйдя из студенческого общежития. Свежий, свежий воздух омыл меня, и я втянула воздух, но это не уняло тошноту в животе. И, конечно же, я забыл свой недопитый кофе на столе. Ясно, что сегодня даже самые незначительные вещи могут пойти не так.

Я планировала пойти в офис Callingwood Daily , но не могла встретиться с Зарой и Ноэль. Мой желудок подкатил к горлу, а руки дрожали — они бы поняли, что что-то не так, как только увидели бы меня, а я была не в том состоянии, чтобы обсуждать интервью из ада. Вместо этого я повернула направо и пересек двор, направляясь в библиотеку, чтобы спрятаться за столом где-то в глубине стеллажей.

Пока я шла, я пыталась смотреть на вещи объективно. Намерения Павла не были искренними. Это было данностью. Вероятно, он пытался насолить Чейзу, надев меня. Но, несмотря на это, небольшая часть меня задавалась вопросом, правда ли то, что он сказал. Если бы Чейз флиртовал с какой-нибудь девушкой… или того хуже. Я не хотела, чтобы это было правдой, и я хотела исключить это, но я ошибалась в этих вещах раньше.

И был ли я просто кем-то, кто превратился из хоккеиста в хоккеиста? Хоккейная зайка?

Я сказала себе, что возьму день, чтобы подумать. Один день превратился в два. Два дня превратились в три. А отношения с Чейзом становились все более натянутыми. Я плохо справлялась с делами. Я знала это. И в прошлом каждый раз, когда я пыталась решить проблему, я неизбежно усугубляла ее. Почему-то я всегда спотыкалась. Все пошло не так, и все взорвалось у меня перед носом.

Это всегда превращалось в драку, а я ненавидел драку.

Может быть, я была нелогична, но это было похоже на страх перед пауком — иррациональный, физиологический страх, от которого я не могла избавиться.

Я слишком остро реагировала? Вероятно. Но меня затянуло в этот водоворот, наполненный ужасными, знакомыми чувствами, и я не знала, как выбраться обратно. Как будто попал в ловушку автомата для игры в пинбол, прыгая туда-сюда между страхом, надеждой, недоверием и чувством вины.

Слова Пола заиграли в моей голове, как заевшая пластинка, запустив порочный круг размышлений. Я колебалась между тем, чтобы отвергнуть это как нелепое, и сомневаться в себе, задаваясь вопросом, может ли это быть правдой. Иногда я думала поговорить об этом с Чейзом, но если бы это было правдой, он бы никогда этого не признал. А если это было не так, я не хотела расстраивать — или оскорблять — его.

Я прокручивала это снова и снова в своей голове.

Единственный вывод, к которому я пришла, заключался в том, что я понятия не имела, что делать.

После нескольких дней тяжелого напряжения дома, одной громкой ссоры и слез, которые я подслушала, пока пыталась уснуть, Даллас и Шивон, наконец, сделали все официально.

Уорд был на седьмом небе от всего этого, как вялый щенок, и с тех пор они стали очень ласковыми.

Я был рад за них. Действительно, я был.

За исключением того, что что-то происходило с Бейли.

Запершись в своей комнате после неудачной тренировки, я уставился на свой телефон, как будто он каким-то образом выдавал ответ. Перечитывание текстовых сообщений в десятый раз ничего не дало. Меня охватила беспокойная энергия, и я спустился вниз, потому что не мог сидеть на месте.

Спустившись на нижнюю ступеньку, я обнаружил Шив, свернувшись калачиком на диване в гостиной, что-то подчеркивая в учебнике по биологии. Спросить ее стоило попробовать, я догадался.

— Ты недавно разговаривала с Бейли? — Я прислонилась к стене, безуспешно пытаясь говорить непринужденно.

Она взглянула на меня, желтый маркер в воздухе. «Не тонна», сказала она, выглядя задумчивой. — Мы немного переписывались, но она была занята уроками и сборами вещей.

— Ах. — Я кивнул. Это была та самая фраза, которую Бейли скормил мне. Несколько раз.

— Почему спрашиваешь? — Шив изучала мое лицо, нахмурив темные брови.

— Нет причины.

За исключением того, что она целыми днями отвечала сообщениями из одного-двух слов, оправдывалась, когда я пытался строить планы, и вообще отмахивалась от меня. Всего сто восемьдесят меньше, чем неделю назад.

Сначала я подумал, что у нее просто был плохой день. У всех нас они были. На второй день я дал ей презумпцию невиновности. Я не хотел быть необоснованным или требовательным. Но сейчас было уже восемь вечера, четвертый день этого дерьма. Я до сих пор почти не разговаривал с ней, и не потому, что не пытался.

Я не понял, когда Уорд не знал, что случилось между ним и Шивом. Теперь я ел свои слова гребаной вилкой, потому что понятия не имел, что происходит с Бэйли. Я прямо спросил ее, и она сказала, что все в порядке.

Это явно не было.

Хуже того, я не знал почему.

Весь день я был чертовски рассеян. Школа была отстойной, а практика — огнем покрышек. После того, как я ушел со льда, тренер Миллер сделал мне строгий выговор за провал почти в каждом упражнении. И некоторые из них были невероятно прямолинейны. Катайтесь прямо и стреляйте, что-то в этом роде. Было откровенно стыдно.

Не помогало и то, что она была повсюду. В моем мозгу, в моей постели, в моем грузовике, в раздевалке, в углу проклятого катка.

К черту это.

Если бы она не пришла ко мне, то я бы пошел к ней.

Вопиющим образом нарушив ограничение скорости и сделав одну сомнительную остановку в четыре стороны, я добрался до комплекса Бейли и случайно припарковался в зоне для посетителей. Я заглушил двигатель и хлопнул дверью со стороны водителя, а затем на скорости прошагал к ее месту, словно ракета с тепловым наведением.

Я взбежал по ступенькам и с визгом остановился перед темно-синей дверью, уставившись на разрозненные царапины и потертости на краске. Делая все возможное, чтобы сосредоточиться, я глубоко вдохнула и задержала дыхание на несколько секунд, прежде чем тяжело выдохнуть через нос, выпрямив голову, как будто направляясь на лед.

Это не сработало. Вообще.