К несчастью герцога она была упряма, и верила, что её красота и неотразимость растопят его лёд отчуждённости.

Гвен видела, каким он может быть обаятельным и обходительным, но, увы, не с ней. Он был обворожительным, галантным и в то же время манящим и искушающим. Она наблюдала его таким, когда Его Сиятельство общался с другими дамами. А с ней был всегда вежливо холоден. Только, так легко, леди не собиралась сдаваться, у неё ещё было в запасе время и она собиралась его использовать по полной.

Весь сегодняшний вечер лорд Давей чувствовал странное возбуждение, похожее на предчувствие приближающейся грозы, вот только его ощущения совсем не были связаны с природными явлениями. Даже после такого утомительного мероприятия как бал, он не был уставшим, наоборот, полон сил и готов к новым свершениям.

И это всё благодаря красивой незнакомке. Она его чем-то зацепила, Его Сиятельство пока не мог определить - чем же, но внутри зажегся огонёк интереса. Огонек совсем ещё небольшой, но уже дающий надежду хотя бы на лёгкий флирт. Оказывается, прошедшие месяцы ему именно этого и не хватало. Нет, он не забыл Мари, и ни одна девушка больше не вызывала тех чувств, что были отданы Лисе. Но природа охотника брала свое. Определенно, легкое увлечение пойдёт ему на пользу. Впервые за полгода кровь быстрее побежала по жилам, а сердце чуть сильнее забилось.

Была в этой Джейн какая-то загадка. И герцог с удовольствием её разгадает.

Он скинул праздничный фрак и приказал подать коньяк. От ежевечернего чая после случая с дурманящим зельем герцог давно отказался и не по тому, что боялся вторичного отравления, а просто этот напиток теперь вызывал дурные ассоциации.

После того, как верный Берт принёс поднос с напитком и легкими закусками, Его Сиятельство налил немного прозрачной жидкости на дно бокала, слегка покачал, глядя как она характерно стекает по стенкам выпуская «ножки», и с наслаждением отпил глоток. А когда коньяк достиг желудка, взорвавшись там горячим комом, и по телу разлилось приятное тепло, удобно расположился в кресле у столика с шахматами, погрузившись в раздумья. Со стороны можно было подумать, что герцог просто сам с собой играет или разучивает сложную партию. Но это лишь для непосвященного зрителя.

Если чуть внимательнее присмотреться, станет заметно, что на шахматной доске гораздо больше ключевых фигур, чем должно присутствовать в самой игре. Это была совсем не шахматная партия, таким образом глава Тайной канцелярии обозначил расклад на политической арене страны.

Только Его Сиятельство знал, кого обозначает та или иная фигура, и каждой отводилась своя роль. Несколько фигурок лежало рядом с доской, и именно стольких противников уже удалось устранить. Иногда они перемещались с одной стороны поля на противоположную, иногда повержено складывались прямо на черно-белые квадратики. Герцог двигал ими так, как ему было угодно.

Основных фигур невидимого противника оставалось три, и ни одна из них не обозначала принца. Тот был всего лишь марионеткой в чужих руках.

Улыбнувшись своим мыслям, герцог взял одну фигуру с доски и поднёс к глазам, минуту рассматривал, и с явным удовольствием зашвырнул в ящик. Сегодня на балу он получил известие, что ещё один противник повержен.

Именно здесь он разрабатывал сложные комбинации, продумывал неожиданные ходы. Там пустить слух, тут подбросить письмо, кого-то уличить в измене, а кому-то и спровоцировать эту самую измену. Манипулировал людьми, отыскивая и надавливая на самые уязвимые точки. А они были у каждого. Глава Тайной канцелярии не гнушался никакими методами, вплоть до физического устранения противника.

За последние полгода ему удалось совершить то, на что раньше необходимы были годы подготовки и длительной работы. Чаши весов вновь склонились в его пользу, и пусть пока этого ещё никто, кроме него, не видит, но скоро… Давей расплылся в предвкушающей улыбке - самым сокрушающим ударом должен послужить его развод. Мероприятие по раскрытию заговора он наметил провести с размахом, а апогеем сего действа должно стать расторжение его брака. Весь город встанет на защиту своего любимчика, и он уже позаботился, чтобы стать таковым, начав с закона о «Свежей крови» и еще позже, проведя несколько реформ. Его авторитет в глазах простого люда за последнее время основательно возрос.

В храме не возникнет проблем, тут он предусмотрел любой вариант. Гвен предупредил заранее, что её ждёт освидетельствование невинности. Девушка восприняла эту новость с удивлением, но без страха, хоть в этом вопросе она была чиста, и герцог надеялся, таковой и останется. Иначе… Он красочно расписал бедняжке дальнейшую судьбу за монастырскими стенами, если она нарушит их соглашение.

Суд над посягнувшими на трон будет проходить, правда, при закрытых дверях. Это условие короля. О роли принца во всей этой истории никто не должен знать, только при таком раскладе власть перейдёт принцессе. Не лучший, конечно, вариант, но из двух зол выбирают меньшее, и он выбрал её. Принцесса была капризна и своенравна, но Давей знал, как с ней совладать. К сожалению, из двух детей нынешнего короля ни один не годился на выбранную для него судьбой роль главы государства. Девушка не обладала нужными качествами для правителя страны, но вот её муж… Чем больше герцог общался с этим человеком, тем больше уверялся в своём решении отдать ему бразды правления. Тем более что власть эта будет номинальной, а настоящая сосредоточится все же в его руках. Все важнейшие посты займут или уже заняли его люди.

Лишь одна фигурка не вписывалась в его расклад. Он думал, что она всего лишь пешка в чужой игре, но она оказалась королевой, его королевой. Без нее вся эта суета не имела какого-либо смысла. Всё что он делал сейчас, какие бы ни затевал интриги, и с каким бы противником только ни сталкивался, всё лишь для того, чтобы в его жизнь вновь вернулась маленькая Лисичка. Герцог больше не мыслил жизни без этой нахальной, дерзкой и такой родной девочки. Раньше он и представить себе не мог, что может так кем-то заболеть. А это было очень похоже именно на болезнь, как будто все краски убрали из этого мира, а из него самого высосали всю жизненную энергию. Ничто не радовало, ничто не приносило удовлетворения, и даже радость от расправы над врагами отходила на задний план.

Только бы найти её. Уже несколько раз его люди сообщали, что обнаружили девушку то в одном, то в другом селении. Первое время он мчался, как помешанный, загоняя лошадей, но каждый раз это оказывалась не она. В последнее время герцог всё чаще отправлял Адена в разведку, и ждал с замиранием сердца его возвращения.

Она красиво покинула город. Его Сиятельство внимательно слушал исповедь перепуганных насмерть стражников городских ворот, а внутри улыбался. Это был жест для него. Лиса приурочила свой триумф ему в наказание.

Какие чувства тогда ею обуревали? Скорей всего, она посылала все мыслимые проклятия на его голову. И Дав знал, что заслужил это. Заслужил своей беспечностью, эгоизмом. Никогда и ни в чем не зная отказа, он привык, что ему всё доставалось легко, в том числе и женщины. Не ценил того, что имел и, лишь потеряв, осознал насколько ему дорога Мари.

И нужно же было ей украсть именно этот перстень. Плутовка, скорей всего, и не подозревала, какой козырь оказался в её руках. Просочись хоть малейший слух о том, что символ королевской власти - всего лишь подделка, и нынешнему правлению придет конец. Все подписанные за это время договора и указы потеряют свою силу. И в первую очередь это коснётся его ведомства, а значит и авторитет главы Тайной канцелярии сильно пошатнётся. Но Лиса не предпринимала никаких шагов, хотя Давей был готов и к подобному сценарию. Обиженная женщина - страшна в своём гневе, уж ему-то это известно. А раз после кражи не последовало никаких действий - значит, мстительница не имеет понятия, каким оружием обладает, и какое влияние может иметь на политическую ситуацию в стране в целом, и на него, герцога Лаисского в частности. Или же знает, но не пытается воспользоваться осознанно, а это значит… При этой мысли на сердце теплело.