Так вот, ей нравилось летать, нравилось взмахом руки убираться у себя дома, нравилось читать великолепную историю её народа: про свершения Акации Мудрой, Розы Храброй, Азель Первозданной… И даже Лукреции Ужасной/Великолепной, — за последние годы дебаты о том, какую роль следует ей отвести в историческом процессе, сделались крайне оживлёнными, особенно после монументального исторического исследования, которое доказало, что именно она была автором ужасной чумы, превратившей «мужчин» в зеленокожих орков…

Ещё ей нравилось быть ведьмой потому, что только чары могли исправить её низкий рост (1.49, старшие сёстры говорили, что её, наверное, испортили в пробирке) и кучерявые волосы, и по другим многочисленным причинам.

Не нравилось ей быть ведьмой в те моменты, когда нужно было надеть лабораторный костюм, напялить защитные очки, подписать, — на добровольно-принудительной основе, — завещание и формуляр, по которому она была согласна, чтобы её органы, в случае непредвиденного происшествия, перешли на исследовательские нужды, а затем войти в покрытую стальными пластинами комнату и стать перед трещиной, которая сверкает прямо посреди пространства…

— М-может сперва отправим что-нибудь другое… Животное, например, — робко пролепетала Грета, приобнимая посох, который был выше её собственного роста.

— Ответ отрицательный, — раздался механический голос. — Постановление Верховного шабаша восьмого месяца двести восемьдесят девятого года запрещает эксперименты над животными.

— Понятно, — опустив голову сказала Грета. — А вы точно не знаете, что с другой стороны?

— По нашим данным, — снова ответил голос. — Данный портал ведёт в другой мир.

— Какой?

— Неизвестно.

— А может быть, что это мир гигантских плотоядных акул?

— Вполне.

— Или огромных пауков?

— Вполне.

— И-или гигантских саблезубых куриц?

— Очень даже.

— Или тортиков?

—…

«Почему она молчит? Почему она только теперь решила замолчать⁈» воскликнула в душе Грета, но сама не сказала ни слова.

— Начинайте процедуру, — раздался голос.

Грета кивнула, поправила свои кучерявые волосы, набрала побольше воздуха в лёгкие и пошла вперёд.

Сперва она коснулась трещины кончиками пальцев. Сглотнула. Закрыла глаза и, повторяя про себя: «Только бы тортики, только бы тортики…» шагнула вперёд.

На секунду пространство вокруг неё потеряло свою материальность. Мир вспыхнул и завихрился. Ветер света резко обдал её с ног до головы, и Грета подумала, что, если откроет глаза, наверняка увидит что-нибудь великолепное.

Она не открывала.

Боялась.

Наконец Грета почувствовала лёгкий толчок.

Окружающий мир снова сделался материальным.

Грета перевела дух, помялась и быстро прокрутила в голове варианты, что именно увидит, когда откроет глаза — в этот момент все её предположения слились воедино, — и наконец…

— Хм?

Сперва Грета заметила запах — приятный кремовый аромат, похожий на тот, который витает над булочной, возле которой она проходит по дороге на работу. Удивлённая, она приоткрыла глаза… И растерялась. Нет, остолбенела. Нет, совершенно ошалела. Ей показалось, что ещё немного, и собственные глаза выскочат у неё из орбит.

Грета увидела… торт — большой, ароматный, похожий на башенку из тёмного и светлого шоколада, — самого лучшего, который делают из какао архипелага Набура, что в Царстве На.

Рядом был другой тор — клубничный. Я рядом ещё один — жёлтый, с банановым кремом. А с ними ещё, ещё и ещё… Великое, неисчислимое множество самой разнообразной выпечки усеивали каждый сантиметр этого мира. Из них были сделаны горы, холмы, океаны; на глазах у Греты струились шоколадные реки, в которых, точно листья в ручейках, плыли тарталетки; на горизонте возвышался огромный, как вулкан, яблочный пирог.

Грета разинула рот.

Когда же она пришла в себя, то немедленно вытерла рот рукавом своей мантии и вздрогнула.

Как такое возможно? Она бредет? Может, её накачали чем-нибудь? Она же не вчитывалась в условия своего контракта. Может, всё это время на ней собирались испытывать некое вещество, которое воздействует на психику? Интересно, сколько оно будет стоить, когда поступит в продажу? Его вообще будут продавать без рецепта?..

Грета осмотрелась по сторонам, посмотрела на небо, на котором сияла ясным золотистым светом огромная лимонная карамелька, затем сглотнула и медленно, ступая носочками по шоколадной корочке, подошла к блестящему малиновому чизкейку.

Попробовать? Или не стоит? Грета дёрнула носиком. Запах был сладким и приятным. Наконец Грета протянула руку… и неуверенно отвела назад. Чизкейк был цельным, сперва его следует чем-нибудь разрезать. Грета уже было собиралась наколдовать себе ножик, как вдруг малиновый тор сам по себе разделился на равные дольки. Она обрадовалась, — как удобно! — и уже протянула руку, чтобы схватить одну из них… Как вдруг ломтики ещё немного разъехались, и между ними засверкали…

Зубы.

Длинные белые зубы.

Чизкейк приподнялся на тонких вафельных ножках и раскрыл свою огромную круглую пасть — зубастую бездну.

Грета шагнула назад.

При этом она случайно наступила на пончик и тут же отпрянула, когда последний раскрылся на две зубастые половинки и уцепился за её мантию, точно капкан.

«Ах…» подумала Грета, растерянно наблюдая за тем, как весь остальной мир медленно приподнимается и бросает на неё зубастые тени: «…так это мир саблезубых плотоядный тортиков…»

…

Когда несколько минут спустя Грета, потрёпанная и побитая, вернулась в своё родное измерение, единственными её словами перед потерей сознания были:

— Я больше не ем… сладкое…

…

…

…

Эксперимент прошёл успешно, решил Александр. И хотя Грета, по всей видимости, действительно теперь станет жертвой диабета (психологического), и наверняка ещё немало раз испытает приступы посттравматического синдрома, прохаживаясь возле булочной или захаживая с подругами в кафешки, она прекрасно выполнила свою роль.

Вслед за ней Александр отправил в новый мир обыкновенного человека из Мира Людей. Только в его случае он всё оформил иначе. Последнего похитили посреди ночи, привезли в тайное место и сказали, что с другой стороны портала находится злополучный Мир Демонов, а потом швырнули его на другую сторону. Закономерно, перед глазами бедолаги предстали сцены сущего ада: огромные вулканы, армии плотоядных монстров, сера, смрад и кровавые реки… Александр даже почувствовал некоторую горечь, припоминая, что настоящий Мир Демонов выглядел несколько менее впечатляющим… Зато более стильным и минималистичным.

После этого Александр отправил ещё нескольких подопытных кроликов и драконов, — некоторые из них увидели грандиозную обитель бессмертных; другие — небесное царство мудреца Вури, и наконец напряг воображение и самостоятельно направился в новый мир.

Пройдя через белую трещину, он попал в светлую комнату, посреди которой находилось его старое кресло и столик с чашкой кофе.

Александр постучал по столику, принюхался, — густой кофейный аромат, — и наконец присел, пригубил чашку и стал задумчиво смотреть по сторонам.

Всё вокруг был реальным, а вовсе не фантазией. Вернее, это была фантазия, но такая, которая обрела материальное воплощение.

Именно так работали законы этого мира. Он приобретал ту форму, которую от него ожидали. Разумеется, были нюансы. Великое множество нюансов, из которых можно было составить полноценный перечень:

1. Мир желаний постоянно менялся. Когда одно живое существо его покидало, и на смену ему приходило другое, форма его тоже немедленно подстраивалась под ожидания нового визитёра.

2. Если в Мир желаний заявлялось более одного существа, они попадали в как бы разные пространственные карманы, окружения в которых отвечало их сознанию. Исключения, — если даннные представления были одинаковыми либо очень похожими. В таком случае они могли попасть в один и тот же мир.