Случилось. Один из тех солдат с ружьями, кто прибыл с ревизором, держит за волосы нашу Настёну, а второй приставил нож к горлу Дарёны.

- Немедленно прекратите, так вас и растак, а ну вон пошли и дорогу сюда забыли! – начала я.

- Стойте, маркиза, - холодный голос раздаётся из-за моей спины, оказывается, Астафьев шёл за мной. – Не дурите, и ваши люди останутся живы. Выполните всё, что скажем – и мы их отпустим.

- И что же вам от меня нужно? – поинтересовалась я как можно спокойнее.

- Вы сейчас позовёте сюда здешнюю лекарку. Она послушает вас и придёт.

- Зачем это она вам? – ну вот ещё не хватало, Дуню звать!

Дуне было велено сидеть у себя и носа в деревню не показывать. Но конечно же, о ней разболтали, и сейчас уже не важно, кто. Кто-то бестолковый.

- Не ваше дело, маркиза. Она – не подданная вашего короля, вы не можете её от меня укрыть. А побеседовать с ней необходимо.

- Кому необходимо – идут и беседуют, и не угрожают убийством, - начала было я, но мужик дёрнул Настю за волосы, та заплакала.

Я дёрнулась в сторону своей комнаты за зеркалом – ну, я сейчас вам позову, сами удивитесь, кого позову – но Астафьев тормознул меня.

- Ни с места, госпожа маркиза. Пусть ваша камеристка принесёт вам зерцало, - произнёс он по-франкийски, показывая, что скрыть от него наши переговоры не получится.

- Мари! Мари, принеси зеркало, пожалуйста, - крикнула я.

- Где остальные? – спросил тем временем Астафьев у мужиков.

- Девка сбёгла, и парень ейный тоже, белобрысый. На ровном месте сбёгли, мы их не успели поймать, - сказал тот, что держал Дарёну.

Слава всем высшим силам! Северин приведёт помощь. Я выдохнула, постаралась невербально передать Дарёне с Настёной спокойствие – всё, мол, будет – и взяла зеркало у подошедшей перепуганной Марьюшки.

- Отпустите их, я позову Дуню.

- Вот сначала позовите, маркиза. Эти двое – за вашу лекарку. Придёт – отпустим. Ваше дело – уговорить её прийти. И не вздумайте звать кого-то другого, ясно? – статский советник злобно сощурил глаза. – Убьём на месте.

- И ещё государевыми людьми называетесь, - фыркнула я. – Обыкновенные убийцы. Вот оно какое, ваше истинное лицо.

- А с вами, здешними, иначе нельзя, вы по-доброму не разумеете, - вежливейше улыбнулся он мне.

Может быть, Дуня придёт, и мы вместе что-нибудь придумаем? Я вздохнула и принялась чертить чары вызова.

Она откликнулась сразу же.

- Мне пора, я верно поняла? – вздохнула, улыбнулась. – Ждите, буду.

Кажется, прошло всего лишь несколько мгновений, когда дверь из сеней открылась, и Дуня возникла на пороге. Тот из солдат, что держал Настю, осклабился.

- Явилась, паскуда, нелюдь поганая? Вот теперь поговорим.

_____________________

Много скидок на весь магический мир - сегодня, завтра и послезавтра. Заглядывайте!

15. Ножом и шантажом

- Евдокия Медведкина? – спросил Астафьев.

Смотрел изумлённо, потому что редкую красоту Дуни не скрыть ни чёрным платком, ни невзрачным платьем, ни старым тулупом.

- К вашим услугам, - кивнула Дуня. – Отчего же просто не позвали? Зачем ни в чём не повинных людей пугать?

- Кто вас знает, вдруг не явились бы, - произнёс Астафьев. – Стойте смирно!

Я обернулась к Астафьеву.

- Как вам удалось обмануть всех?

- Обмануть? – он как будто не понял.

- Да, обмануть, - тянуть время, тянуть время. – Даже отца Вольдемара. Вы ведь на самом деле никакой не статский советник и не на службе, так? Вы просто добываете деньги у ничего не подозревающих местных? Ножом и шантажом, да? Вы обычный разбойник?

Почему-то это его задело, аж вскинулся.

- Отчего это я разбойник? Даже и не думайте.

- Не обессудьте, не верю. Теперь – не верю, - отрезала я. – И сделаю всё возможное, чтобы об этом узнали. Наверное, вместе с дружками ограбили настоящего Астафьева да прикопали где-то в лесу, и личину навесили, чтоб наш Кириллыч вас узнал, он-то не маг!

- Неправда, я именно тот, кем назвался, и бумаги мои подлинные. А вот в деревне у вас рассадник беглых преступников. Я же всегда стоял и буду стоять на страже справедливости. Мой долг – оберегать честных государевых подданных от беды и от произвола, и оградить их от тех, кто оступился и не раскаялся!

- О том, кто раскаялся, а кто нет, вам знать не дано, но только лишь отцу Вольдемару и через него господу. Врёте вы всё!

- Ничего подобного! Клянусь, что сделаю всё на благо здешних честных обывателей!

Я зло усмехнулась.

- Не боитесь? Маги клятвами не разбрасываются, - что-то такое я помнила из дневника Женевьев.

- Никогда не боялся и сейчас не боюсь. Евстафий где? – спросил он у своих.

Те только переглянулись… и разом случилась куча событий.

Дуня сделала какой-то мягкий, и разом очень точный жест рукой в сторону того разбойника, что держал Настёну, и попала ему по носу. Из носа хлынула кровь, пальцы, державшие волосы, разжались, Настёна упала… Дуня на неё только глазами сверкнула, немедленно, мол, вон отсюда. Детка мигом сгруппировалась, поднялась да и выкатилась в сени. Топоток известил, что и с крыльца убежала, и ладно, вроде в сенях лежала какая-то одежда, надеюсь, она там хоть платок какой схватила. Добежит до Маруси, расскажет – всё дело.

А у солдата-то нос оказался вовсе не разбит, ему словно кончик этого самого носа чем-то острым смахнули. И наверное, ему было больно, потому что он корчился на полу и выл, а потом поднялся, то есть попытался, но Дуня на него только глянула – как-то особенно сурово – он и сник. Осел на пол, сбросил шинель, выпростал подол рубахи да зажал им нос.

- Ты мне никто, и никак меня не обижал, - сказала Дуня второму солдату. – Отпусти её, и сам иди. А мы тут… поговорим.

- Не сметь, Лопатин! Стоять! – завопил Астафьев, наставил на Дуню пальцы, выпустил что-то из них… а она поймала и отбила.

Прямо в него. Он, правда, тоже не растерялся, поймал и куда-то дел, и ещё пробормотал, качая головой:

- Совсем страх потеряла, глупая баба! А ну стоять! Убью же!

- Не убьёшь, - покачала Дуня головой. – Отпусти невинных. Отпусти Дарью, она никакого зла в жизни не сделала. Отпусти Женевьеву, она тебе неподсудна, что бы ни творила. А потом я пойду с тобой.

- Дуня, рехнулась? – влезла я. – Куда это ты пойдёшь?

- Ступай, Женевьева. Забирай Дарёну и ступай. Моя судьба решилась.

- Да ни хрена не решилась, - не согласилась я.

Где там мои защитнички, куда подевались? Что-то тихо у них. И где Северин?

- Добром говорю – отпусти Дарью, - Дуня глянула на солдата по фамилии Лопатин.

- Дуня, ты их знаешь, что ли? – спросила я, чтобы ещё потянуть время.

- Вот этого знаю, - кивнула на того, что сидел на полу и зажимал кровивший нос. – Брат моего покойного мужа. Видимо, такая же гниль. Наверное, и остальные туда же, но что делать, пришла пора платить по счетам.

- Да что там ещё платить, - отмахнулась я. – Ты тут, можно сказать, врачом на поселении сколько лет отработала? Семь? Десять? Сколько жизней спасла? Отплатила уже, расслабься, - и повернуться к Астафьеву. – Вот вы, господин, называющий себя статским советником, сколько жизней спасли?

Вопрос поверг его в ступор.

- Думаю, немало, - ответил всё же. – Тем, что заботился о своевременной выплате всех недоимок и отлову всех беглых. Порядок – это тоже помощь, знаете ли, маркиза.

- Если вот так ловили, как у нас тут – то полагаю, что половина пойманных была ни в чём не повинна. Вроде Дарьи нашей. Отдаст концы от страха – кто за это ответит? Вы, господин Астафьев? Вы уж решите, или заботитесь, или у вас цель оправдывает средства. И вашим, и нашим не выйдет. Или отпускайте Дарью, или получайте на свою голову всё, что вам положено. И вашим людям тоже.

- Евстафий куда делся? – спросил чиновник.

- Так того ж, пошёл, как вы сказали, к барину Лосеву, - сообщил Лопатин.