Но как же у неё тепло, у этой маркизы. Наверное, в том всё и дело, что у неё тепло и сыто, вот его и развезло. Нужно уже отправляться к себе наверх, нечего занимать её мягкую перину.

Чёрная бархатная лапа с когтями бесцеремонно коснулась его носа – правда, очень осторожно. Вся кошка пододвинулась ближе к подбородку Анри, и замурчала с удвоенной силой. Глаза закрылись словно сами собой.

В другой раз Анри проснулся, когда в окно заглянуло солнце. В комнате не было ни кошек, ни их хозяйки. Можно было встать и попытаться умыться и одеться.

Жар отступил, но осталась слабость – какая-то просто невероятная слабость. И простые действия давались нелегко, однако, Анри справился и вышел из комнаты.

Ох, как, оказывается, в той комнате было душно! Оставить дверь открытой, что ли?

Держась за стену, он дошёл до большой залы, и обнаружил там местное сообщество. Его радостно приветствовали, Северин подскочил и повёл на лавку, Рогатьен оглядел со всех сторон и одобрительно хмыкнул. А маркиза отставила чашку арро, тоже поднялась, тоже оглядела Анри, улыбнулась ему и сказала, что ему следует садиться и поесть, процедуры потом. И пошла куда-то.

Из своих, кроме Северина и Рогатьена, был ещё Асканио. Он не сводил глаз с целительницы, и эта целительница, хоть и ощущалась совершенно как раньше, вид имела совершенно другой. Носила раньше личину, видимо. И под той личиной скрывалась особа прекрасной внешности, Анри понимал Асканио – на такую хотелось смотреть, не отводя глаз.

Правда, тут вернулась маркиза, она принесла ему тарелку и прибор, и сама положила в тарелку кашу, и кусочек масла, и спросила – налить ему чай или, тут она почему-то запнулась, арро?

- Давайте попробуем арро, госпожа маркиза, - Анри было улыбнулся ей, а потом вспомнил, что нечего заглядываться на… на неё, в общем.

Или улыбка – это просто вежливость, и ничего особенного?

Он понадеялся, что на лице не отразились его тяжкие раздумья. А она просто наполнила его чашку из небольшого котелка, и налила туда сливок из кувшинчика, и пододвинула блюдо, на котором лежали пышные свежие лепёшки – несколько штук, и две вазочки – с вареньем и со сметаной.

- Ешьте, - сверкнула глазами, - вам нужно есть, чтобы встать уже на ноги.

- Мне уже значительно лучше, благодарю вас, - Анри поклонился, как смог. – Я думаю, что пришла пора поблагодарить вас и отправиться к себе.

Она приподняла бровь.

- Утро начинается традиционно, да? Ладно вам, скажите честно – неужели вы чувствуете себя настолько прочным, что готовы отправится через некромантские тени или пешком в гору?

Правду сказать, прочным Анри пока себя не чувствовал совершенно. А чувствовал каким-то очень тяжёлым, неповоротливым и неуклюжим.

- Скажи-ка, Дуня, перед нами мужчины как они есть – только отлегло от известного места, как сразу же бежать, - ворчала со смешком маркиза. – А то, что есть ещё и восстановительный период после температуры и что там у него было – это в голову не приходит. Вы как будто ранены никогда не были, господин генерал. А вроде бы были, какие-то шрамы я на вас помню. И туда же – ноги не держат, а бежать. Вас там что, дела ждут неотложные? Или не дела, а что-то другое, или кто-то другой?

- Насколько мне известно, с делами всё благополучно, а ждёт его там разве что Жак, но он справляется, - сказал вдруг Асканио.

Надо же, перешёл на сторону маркизы и компании? Когда успел?

Впрочем, когда после завтрака его вернули в хорошо проветренную комнату и на перину, ему осталось только выдохнуть с облегчением. Пришедшая госпожа целительница велела лечь и закрыть глаза, и обследовала его своей светящейся ладонью, это было щекотно. Потом пришла маркиза с чашкой тёплого отвара, и ещё попросила какую-то мазь, и целительница ей дала.

- Руку давайте, господин генерал, - скомандовала маркиза, усевшись возле него на кровать.

Анри повиновался, не задумываясь – для чего это ей понадобилось. А она открыла баночку и принялась брать оттуда какую-то приятно пахнущую мазь и втирать ему в кончики пальцев. Это ещё что такое?

- Что это вы делаете? – нахмурился он.

- Спасаю ваши растрескавшиеся пальцы, - ответила она. – Неудобно же, наверное?

Неудобно, всё так. Но мелочи же?

- Почему вы это делаете? Вообще всё это? Возитесь со мной? – спросил Анри.

Она взглянула на него – мгновенно и остро.

- Вы меня спасли, теперь я вас спасла. Вот и всё.

Она права, конечно. Но… как-то не так это прозвучало. Не то, чтобы он ожидал другого, но…

Вот и всё. Она права, наверное. Эх.

Будет он ещё тут спрашивать, почему я с ним вожусь!

Могу, и вожусь. Помрёт же, ей-богу, помрёт, если не возиться. Уползёт в свою груду камней на горе и там помрёт от какого-нибудь осложнения, там такому прицепиться – раз плюнуть!

Я подавила в себе сильнейшее желание показать ему кулак или сказать что-нибудь непечатное. Посмотрела на него – что это, почему это он взгляд-то отводит? Понимает, что неправ? Эх.

Я хорошенько намазала Дуниной мазью на основе гусиного жира все его пальцы – как-то так мне втирала в руки крем после маникюра мастер Надюша в прошлой жизни. Глянула сурово.

- Положите руки поверх одеяла и ждите, пока впитается, ясно? – сказала, и пошла себе.

Кликнула Мусю – иди, мол, сторожи больного-то. Муся муркнула и пошла сторожить. Не знаю, что думает о кошачьем дозоре господин генерал, но – ничего пока не сказал.

А я пошла в зал и нашла там Дуню и Рогатьена. Нужно было обдумать одну мысль. Этот твердолобый всё равно ведь потащится в свой холодильник, как только ноги начнут его хоть немного держать? Так может быть, попробовать ему там что-то улучшить? Не магией, так руками?

Рогатьен сидел за столом в большой зале, разомлев над чашкой чаю, и доедал последние оставшиеся на блюде оладьи, вымазывая из блюдца сметану.

- Ещё чаю? – я села рядом.

- Благодарю вас, госпожа маркиза, – он только что не подпрыгнул с лавки.

- Сидите, сидите. И скажите – вы так славно помогли нам здесь с магическим утеплением, почему нельзя сделать так же наверху?

- Это вы про крепость, что ли? – дождался моего кивка и продолжил. – Ну вы и сравнили! Здесь господин граф Ренар всё по уму устроил, с защитой и всеми нужными магическими каналами. А там не пойми, кто строил, и чем при том думал – тоже неизвестно, вот. Будто где-то в других краях, не в здешнем лютом холоде.

- Но у нас зима, и даже если мы переживём эту – то придёт следующая. Они здесь то и дело случаются, зимы-то, раз в год – непременно.

То есть, семь месяцев из двенадцати, если я не ошибаюсь. Многовато так-то, даже для меня. Как бы здесь было настоящей Женевьеве – я даже и судить не берусь.

- Скажете тоже, госпожа маркиза, раз в год, - хрюкнул Рогатьен.

- Ну а как? Всё раз в год. И зима, и весна, и лето, и осень. Так вот, пойдёмте и поглядим, что можно сделать. Потому что если сейчас господин генерал попадёт туда к вам – он легко подцепит какую-нибудь болячку. Нужно прогреть ваше жилище, и ещё тёплой одеждой озаботиться.

- Ну так он озаботился - валенками для солдат.

- Вот и правильно. А сам почему в кожаных сапогах без меховой подкладки ходит?

- Магией греется, - проворчал Рогатьен, и по голосу было понятно – он не одобряет, но ничего поделать не может.

Стукнула дверь, кто-то в сенях обметал снег с обуви, а потом к нам зашла Ульяна.

- Здравы будьте, Женевьева и все прочие, - поклонилась она.

Когда генерал провалился под лёд и вымок, она заглянула вечером, убедилась, что нам тут не до посиделок, и дальше разве что заглядывала и спрашивала, не надо ль чего. Мы вроде справлялись, я благодарила, да и только.

- И тебе, Ульянушка, здравствовать, - кивнула я. – Чаю с мороза?

- Да какой там мороз, название одно, - отмахнулась та. – Демьянка пошёл с утра с Платоном Александровичем лёд посмотреть, а я обед сварила, да и тоже пошла.