- Имеет под собой какие-то основания, так, госпожа маркиза? – спросил старец, и остро глянул на меня.

- Верно, - кивнула я.

И вообще хорошо, что мы говорим не на местном языке. Хотя бы деревенские сплетники если и услышат, то ничего не поймут. А будут ли франкийцы подслушивать и сплетничать – не знаю. И ладно.

- Дуня боится мести неприятного человека. К сожалению, я не смог защитить её, когда всё случилось, и её родной дед тоже не смог. Тогда я увёз её с собой. И все эти годы она жила здесь – в тишине и забвении, но жила.

- И что же, кто-то готов её здесь искать? – не верю, вот в самом деле не верю.

- Кто ж знает? Велимир Елизарьев – неприятный человек.

- Я не знаю, кто это, - покачала я головой. – К слову, а должна?

- Нет, маркиза, не должны. Это… человек, унаследовавший графский титул и немалые владения в Понизовецкой губернии, правда, особой силы и влияния при дворе государыни не имевший. И насколько сюда доходят слухи – до сих пор не имеющий.

- И чем наша Дуня его обидела? Она ж безобидная совершенно!

- Дуня-то безобидная? – усмехнулся старец. – Куда там! Целитель не может быть безобидным, просто потому, что знает – как оно там у нас, внутри, устроено, и что сделать, чтобы душу-то от тела освободить. А Дунюшка – не только целитель.

- Всё равно, она не из тех, кто молниями швыряется направо и налево, - фыркнула я, - или язык на привязи не держит, вроде нашего великого мага.

При упоминании Асканио старец вздохнул… и даже чуть улыбнулся.

- Вы, маркиза, на него слишком сильно собак-то не спускайте, или кто тут у вас вместо собак? Коты? Так вот, я за хвост-то его, бестолковца, оттаскал уже.

Я не удержалась, прыснула. Представила, как Алексей свет Кириллыч нашего Асканио за хвост таскает.

- Толку-то, - вздохнула. – Он же снова притащится и привяжется.

- Его влекут загадки, а Дуняша для него – одна большая загадка, теперь и вовсе, как я вижу, - усмехнулся Лосев. – Где она, кстати?

- Спит, бедная. Мы ж с ней ночь почти не спали, потому что кто-то вчера изволил выйти в кожаных сапогах на лёд, - скривилась я.

- Полагаю, господин герцог жив?

- Тоже спит, - отмахнулась я. – Утром порывался забрать весь свой бродячий цирк наверх, но я не дала. Сил у него пока немного, и жар ещё не спал, спорить не выходит. Так что там с Дуней, господин Лосев? Чтобы понять, как лучше её защитить, нужно знать – от кого. Почему-то я думаю, что когда наши маги придут в себя – все, они составят нехилую такую силу. И если кто-то попробует Дуне навредить, то утрётся. И для того, чтобы навредить, ещё нужно сюда попасть, а это в ближайшую пару месяцев затруднительно.

- Верно говорите, маркиза. Понимаете, Дуня в самом деле убила кое-кого, но я считаю, что она права, и можете думать обо мне, что угодно. Я жалею только, что Иван не дожил, и что не спасли её ни он, ни я.

- Рассказывайте, Алексей Кириллыч. Для того, чтобы понимать, от чего защищать и как, нужно знать. А я не знаю ровным счётом ничего. Дуня немало помогла лично мне, теперь моя очередь.

- Дуня – внучка моего любезнейшего друга Ивана Елизарьева, к моему большому сожалению, ныне уже покойного. И ещё раз к сожалению, внучка мало того, что рождённая вне брака, так ещё и от крепостной матери. Его сын Филипп встретил Елену, и… вы понимаете, в общем. А та Елена, надобно вам знать, была наполовину нелюдью. Оттуда и красота редкостная, и сила. Правда, Елене-то как раз силы отмерили немного, она и прожила недолго, бедная, а вот Дуняша восприняла всё, и ещё немного, потому что Елизарьевы – тоже маги. Дуняшу воспитывали в господском доме, всему учили, что магу знать положено, и не только магу, знатной девице тоже, и вольную справить не забыли. А потом господь призвал сначала Катеньку, супругу Ивана, а после вскоре и его самого – в один месяц, стремительно. Приехал наследник – законный сын Филиппа, тот самый Велимир, брат Дуняши, стало быть. Бумаги все прошерстил, и для него оказалось неприятным сюрпризом наличие единокровной сестрицы, признанной дедом в числе наследников. Он уничтожил вольную, объявил её несвободной и заставил выйти за своего названного брата, с которым вместе воевал незадолго пред тем на югах. А тому, прямо сказать, Дуняша наша была слишком хороша. Он позволил себе недопустимые деяния в отношении к ней, за что и поплатился. А она сбежала, и нашла меня – попросила, чтобы помог ей уехать в Европу, там людей столько, что затеряться нетрудно. Но я уже угодил в немилость, и выбор у меня был в том моменте – ссылка или пожизненное заключение в столичной крепости. Я-то выбрал ссылку, но с меня не спускали глаз. Тогда мы с ней и придумали изменить ей внешность – она соорудила всё то, что её скрывало, и это был какой-то суровый нечеловеческий обряд, в том числе и с моей кровью, и Венедикт тоже поделился. Так только и добрались сюда, потому что её искали, и искали тщательно. Меньший Елизарьев обещал, что жив не будет, а за Матвейку своего окаянного отомстит. Что ж, пока не отомстил.

- Поняла, - кивнула я. – С вашего позволения, я поживу с этим немного, подумаю. И обещаю без вашего совета ничего не предпринимать.

- Принимается, - кивнул старец. – Благодарю вас, маркиза.

- Не за что пока. Подумаем ещё. Но Дуню в обиду не дадим.

Дверь отворилась, с мороза зашли солдаты – от них так и тянуло холодом.

- Вот и славно, - кивнула я. – Значит, будем обедать.

Перед обедом я заглянула к Дуне, та как раз пробудилась и укладывала на затылке туго заплетённую косу.

- Давай, помогу. Шпильки есть?

- Есть, - едва слышно выдохнула та.

- Вот и славно, сейчас сделаем.

Я закрепила ей узел на затылке и оглядела – всё хорошо.

- Пойдём обедать. Там Алексей Кириллыч пришёл.

- Почему… он пришёл? – нахмурилась Дуня.

- Я позвала, - я глянула посуровее, чтобы не вздумала со мной спорить. – И Северин рассказал ему всё, чему мы с утра оказались свидетелями. После чего, как я понимаю, господин Асканио оказался несколько побит, и отправился на гору приводить себя в порядок. А господин Лосев ожидает нас с тобой за столом.

Дуня вздохнула.

- А господин генерал?

- Сейчас пойду проверю. Вроде тихо у него.

- Пойдём.

Господин генерал тоже изволил проснуться – наверное, он, кроме прочего, просто давно уже не спал в тепле, вот организм и выключается. Ничего, пусть. Я первый месяц тоже мало что делала, кроме сна. И мне это ощутимо пошло на пользу, потому что бегаю и не жужжу.

У генерала, судя по всему, сохранялась небольшая температура, поэтому мы с Дуней были полностью согласны – умыться и всё, что там нужно, сделать, переодеться в сухое и чистое исподнее, поесть и спать. А пока будет есть – проветрить комнату, потому что дышать совершенно нечем.

Я позвала Северина, он пришел с совершенно сияющими глазами – как же, на кухне-то Меланья. Наверное, проболтали всё это время.

- Господин генерал, ступайте пока в залу, только оденьтесь, хорошо? – глянула я на него. – Обед вскоре, там ваши люди, наверное, что-нибудь вам расскажут, какие-нибудь новости. А мы с Евдокией Филипповной пока тут всё в порядок приведём.

Генерал глянул на Дуню – она ж теперь красавица, а не просто умелый целитель средних лет с неподвижным лицом.

- Госпожа… Евдокия, вы в порядке?

Отчего-то ему плохо давалось её имя.

- Да, благодарю вас, - кивнула Дуня. – Одевайтесь и ступайте. Я сейчас принесу отвар, нужно будет выпить перед обедом.

Мы вышли на кухню – пусть без нас переодеваются. Пока я спала, Северин приводил Рогатьена, тот глянул на генерала, убедился, что тот спит, и в относительном порядке, и обещал прийти позже, и забрал наверх что-то из генеральской одежды – привести в порядок.

Дуня согрела отвар, я достала из ледника в сенях и поставила греться замороженный куриный бульон – милое дело для больного. Ещё половину куриной грудки туда искрошила, и сушёной зелени. Свежего хлеба отрезать для всех, и чай заварить тоже для всех. И малинового варенья достать, и мёда.