Прикрылась более-менее крепким плетением. И чуть не пискнула, когда спустя мгновение — оно прогнулось и жалобно затрещало.

Винсан старался от души. Плёл шары, сферы, полукружья и закидывал меня градом «сметающих» заклятий. Удары сыпались один за другим. Заставляли щит стонать и расходиться сеточками трещин.

По спине струился пот. Колени дрожали, рук я не чувствовала. Но из последних сил поддерживала плетение, вливая в золотисто-белые узоры собственную магию.

— Недурно, Сатро, — прошипел Винсан, когда так и не смог разбить мой щит. Затем зло всплеснул руками, избавляясь от остатков магического вещества.

Я перевела дыхание и согнулась.

Сердце колотилось, в горле пересохло. Учеба давалась очень тяжело.

— А как тебе такое заклятие? — Вдруг «партнёр» поднял боевой артефакт и что-то в нем подкрутил. — Справишься, деревенщина?

Еще до финального вопроса, я поняла — Винсан мухлюет.

Куратор строго запретил менять полярность артефакта. Тот был установлен на самый низкий уровень, дабы не причинить первокурсникам вреда. Винсан пошел против правил и увеличил ударную мощь любого заклятия в разы.

Это в корне меняло суть тренировки. Сильное боевое заклятие легко пробьёт слабенький щит и сожжет меня заживо прямо на глазах у всей группы. И никто не успеет помешать!

— Ты не посмеешь, — процедила, глядя в бешеные глаза.

— Мой отец в совете попечителей Эвер-Ниара. Скажу, что несчастный случай и выйду сухим из воды.

— Ректор все равно узнает правду.

— Узнает и смолчит. Подумаешь, покалечили безродного мальчишку.

Я с ужасом метнулась к куратору. Даже воздуху набрала позвать на помощь и в этот момент с холеных пальцев герцогства сорвалась пламенеющая лавина.

Тело обожгло с такой нечеловеческой яростью, ослепляя и вырывая из легких хрип, что я мгновенно перестала чувствовать боль. Рот наполнился кровью. Кажется, прокусила язык. И, вот так, давясь густыми кровавыми сгустками, я поняла, что умираю.

Боевое заклятие пригвоздило меня к каменным плитам. Осело на кожу бурым пузыристым налётом и немилосердно затянуло в багровую тьму.

* * *

Высоко над головой раскинулось бескрайнее небо, присыпанное пушинками облаков.

Еще утром я думала, как редко Север балует ясными деньками. Сегодня было холодно, сияло солнце. И это небо — насыщенное, ярко-синее, словно отшлифованный сапфир — красивое и безмятежное в своей недосягаемости будет последним, что я запомню перед смертью.

Кажется, надо мной склонились тени. Обтирали лицо, громко кричали, а я все равно давилась кровью.

Где-то сбоку хныкал Винсан:

— Не знаю, как так вышло. Артефакт работал исправно и вдруг… Я очень сожалею. Очень. Если могу что-нибудь сделать…

— Ты уже всё сделал, — зло перебил Дис. — Не путайся под ногами.

Внезапно небо качнулось.

Оказалось, доктор заворачивает меня в плащ, поднимает на руки и уносит с крыши. Яркая синева размазывается. Со всех сторон зажимают каменные тиски. Над головой один за другим мелькают арочные потолки.

Рэн тихо говорит. Просит, чтобы держалась, обещает поставить меня на ноги, но я не могу. Тело горит, во рту — страшная сухость, язык болит. Легкие разрывает огнём и металлом. Хочется кататься от боли, но я боюсь лишний раз пошевелиться. А потом воспоминания обрываются.

… Я пришла в себя на койке.

Голова страшно кружилась, меня подташнивало, язык горел.

Кое-как приподняла обессиленные руки. Кожа была чистой, молочно-сливочной, бархатистой. Провела пальцами по безжизненному лицу и вздрогнула. Ожоги пропали. Но как?

Пошевелилась под одеялом. Лежу на простыне в одном нижнем белье. Не удивительно. Одежда превратилась в лохмотья, а моё тело — в кусок обожженного мяса. Странно, что по-прежнему дышу.

Нашарила пальцами серебряную ласточку. Маленький, гладкий талисман покоился на груди и источал приятное тепло. Собралась обратиться к духам-защитникам с благодарностью за исцеление, когда на пороге послышался шум.

— Высшие Изначальные. — Голос ректора. — На тебя больно смотреть. Как себя чувствуешь, Киаррэн?

Мгновение тишина, затем вполголоса отвечают:

— И тебе добрый вечер, Бри.

— Не уходи от ответа. Невыносимо видеть тебя таким.

— Каким? — А это явная насмешка.

— Будто умер и вернулся с Изнанки. Осунулся. Похудел. Я забыл, когда ты в последний раз спускался в столовую.

— На днях.

— Киаррэн!

— Терпимо, Бри. Я чувствую себя — терпимо.

Оказывается, Мальер сидел за рабочим столом в каких-то пяти шагах. Друг от друга нас отделяла тонкая шторка-перегородка и пара свободных коек.

Я затаилась, чтобы не издать ни единого шороха. Было интересно дослушать разговор до конца.

— Кого обманываешь, друг? — Возмутился Дюрбэ.

Тихо скрипнуло. Похоже, сел на кровать.

— Не отходишь от парня четвертый день. И все это время вливаешь в него собственную «благодать». Может, хватит? Если свалишься, кто будет лечить студентов?

— Миссис Эллайн, — серьёзно ответил демон.

Ректор фыркнул.

— Нашёл замену.

Я нахмурилась.

Валяюсь в лазарете четыре дня? При этом доктор не отходит от меня ни на шаг, да к тому же делится жизненными силами, что, в общем-то, делать не обязан.

И тут душу царапнуло. После удара Винсана я потеряла власть над заклятием иллюзии и оно, разумеется, рассыпалось. А Рэн вновь его восстановил.

Духи света.

Сначала господин демон сохранил мою тайну. Теперь спас от разоблачения. Зачем ему это? Почему помогает?

— Я категорически против, чтобы ты лечил парня благодатью, — вернул назад голос Дюрбэ. — На ногах не стоишь.

— Я крепче любого человека, — прорычал Мальер. — Если сказал, все нормально, так и есть. Винсан серьёзно ранил «Эдварда». Я не брошу его исцеление на середине.

— Но это перебор.

— Отчитываться перед тобой не буду.

— Ладно. — Ректор вздохнул. — Методы лечения пациентов в твоем ведении. Если считаешь, что иначе не выходить….

Повисла пауза, потом вопрос:

— Кстати, как он там?

— Спит. Даю ему сонный отвар.

— Долго планируешь держать мальчика в лазарете?

— До тех пор, пока не поправится. Благодать исцелила внутренние повреждения, зелья ускорили процесс заживления ожогов. Скоро встанет на ноги.

Койка вяло скрипнула.

— Раз у тебя все под контролем, пожалуй, пойду.

— До завтра, Бри.

Шаги ректора растаяли, лазарет окутала тишина. Настолько звенящая, что я не рискнула ворочаться на жесткой кровати. Спина и шея затекли, конечности гудели, под ложечкой противно ныло, но лучше так, чем новая встреча с проницательным доктором, близость которого окунает в пряную смесь стыда, страха и очарования.

Он, к слову, сидел за столом. Занимался бумагами.

Я, напротив, размышляла и тянула ниточки к пламени. В груди вяло разогревалось, огонёк ненадолго вспыхивал и магия умолкала.

Как мне удалось выжить?

Благодаря чему?

Заклятия такого уровня любого человеческого мага превратят в горстку пепла. Не убережет ни резерв, ни прочность «плетений». Учитывая, что щитом в тот последний раз я прикрыться не успела, огненная лавина должна была меня испепелить. И, тем не менее, я жива.

Похоже, защитила таинственная Сила в крови.

Спасла мне жизнь и пропала. Видимо, ей нужно время на восстановление. С другой стороны, хорошо, что Унсурэ молчит.

В нашу первую встречу с доктором оно сорвалось с цепи и чуть не выжгло хозяйке сердце. В лазарете меня продержат еще, как минимум, несколько дней, доктор постоянно будет рядом. Не хочу, чтобы это повторилось.

Только подумала о Рэне, шторку сдернули вбок.

Не зря говорят, помяни демона — объявится.

К кровати шагнул пугающий объект моих размышлений. Статный. Стремительный. С суровым лицом и белыми, как лунные лучи длинными волосами.

— Доброй ночи, мисс дель Сатро, — поздоровался. — Давно проснулись?