На секунду мир подёрнулся дымкой.

А потом перед глазами возникла пара ног в дорогих сапогах и руки сжатые в кулаки, один из которых был перебинтован.

В животе свился болезненный узел.

Только не это!

— Очухался? — Раздался пропитанный ненавистью голос моего обидчика. — Да, это я, — подтвердил Ишен Винсан. — Или думал, я так просто спущу тебе с рук свое оскорбление? За ошибки надо платить.

Было очень больно двигаться и, тем более говорить, но я прохрипела:

— Ты же должен быть в лазарете.

— Должен? — Винсан всплеснул перебинтованным кулаком. — Ну, во-первых, я никому ничего не должен. А, во-вторых, лазарет — не тюрьма. Встал и ушёл.

— Сбежал, — сообразила с трудом. Перед глазами прыгали темные пятна, в груди всё горело от боли.

— Ладно. Сбежал. Дальше что? Побежишь жаловаться куратору? Нет, ты никуда не побежишь. Потому что прямо сейчас я тебе наваляю. Держите его, ребята.

На руки навалились сильнее. Справа — блондин с пухлым лицом, слева: приземистый, невзрачный парень, вонявший потом.

Ишен гаденько усмехнулся и, когда я рванулась, с размаху ударил в живот. Дикая боль выжгла все чувства, окунув в колючую, беспощадную темноту. Захлебнувшись, я обмякла тряпичной куклой. Мир завертелся. Мысли стали ватными, тело тоже, а я все так же не могла нормально дышать. Сипло глотала воздух и чувствовала, что прямо сейчас потеряю сознание.

Приехав сюда, я и представить такого не могла.

Темные коридоры всегда пустынны. От пола до потолка гуляют зловещие сквозняки, где-то вдали гремит штормовой прибой. А я одна. Даже на помощь позвать не могу. Хотя, если закричу, кто вообще услышит? В этом крыле — ни души.

Вот же дура. И надо было именно сейчас отправиться за учебниками. Знала ведь, что обиженный герцог точит на меня зуб. Говорила себе быть осторожной, и все равно не доглядела.

— Слабак, — брезгливо бросили у меня над головой.

Багровый сумрак медленно расползался, возвращая в пустой коридор, залитый светом чадящих факелов. Острая боль пронзала рёбра, сводя ноги до коленей.

— Отпустите это ничтожество, — велел Винсан. — С него достаточно.

Хватка ослабла, я рухнула на каменный пол. В глазах все так же мельтешит, грудь будто разрывает изнутри. Еще никто не поднимал на меня руку. Духи стихий, как же это унизительно. Но еще противней валятся у этих нелюдей в ногах, пока они потешаются моим бессилием.

— Смотрите, а это что?

Один из прихлебателей Винсана сел на корточки и вздёрнул мне руку.

— Браслет? Кажись, драгоценный.

— Из золота, — возопил второй — вонючий, словно дворовый пёс. — Точно. Золотой!

Дымку боли прорезал хмык Винсана.

— Откуда у нищего такая дорогая вещь? Да ты вор, Сатро! — Воскликнул герцог со смехом. — Вот так сюрприз. Ректор придёт в восторг.

Я перевалилась на бок с желанием рявкнуть, что браслет только мой, но вместо слов издала булькающий стон. Комок боли стиснул грудь шипастым панцирем и отпускать не собирался.

— Возьмём себе? — Предложили дружки герцога. — Деревенщина все равно никому не скажет. А даже если начнёт болтать, кто поверит. Слово нищего, против слова сына герцога, Ишен. Соглашайся. Ты ничего не теряешь.

Он задумчиво тер подбородок.

Нас окружили свист ветра, грохот волн и треск огня в каменных чашах. Время замерло, приковав к этому холодному гладкому полу, и вдруг, когда уже ничего хорошего не ждала, тишину прорвал спокойный, твёрдый вопрос:

— На что он должен согласиться? И почему ничего не теряет?

Сквозь слезы заметила вдалеке незнакомца. Он явно не принадлежал «банде» Ишена. Поступь уверенная и очень лёгкая. Чуть слышный шелест одежды, скрип сапог. А еще я разобрала грудной рык. Будто рядом возник свирепый хищник, логово которого потревожили.

— Иди куда шёл, старшекурсник, — гневно плюнул Винсан. — Тебя это не касается.

— А, по-моему, касается. Вы напали втроем на одного. Считаете, это честный поединок?

— Не твое дело. Уходи, — пригрозил аристократик уже не таким уверенным тоном. — Или пеняй на себя.

— Идёт, — усмехнулся старшекурсник. Хотя, показалось, грозно щелкнул зубами. Неспроста обидчики напряглись.

— Сам напросился. Проучите нахала. Люк! Арман!

Прихлебатели герцогства ринулись в бой.

Стук подошв о гладкие плиты, удар, потом еще и по коридору понесся дикий визг. Пухлолицый блондин отлетел в соседнюю стену и сполз по ней мокрой лужицей. Второго — Армана — старшекурсник поймал в тиски, блокировал выпад и жестко впечатал всем телом в косяк. Тот сдавленно охнул и остался лежать.

Последним в драку ввязался Винсан.

Зрение более-менее вернулось. Я сумела открыть глаза и увидела, как герцогству вломили кулаком в аристократическую физиономию.

Остро вскрикнув, он отпрянул, хватаясь за нос. По холёным пальцам хлестала кровь. А в глазах метался страх. Впервые в жизни мерзавец столкнулся с тем, кто не испугался его высокого статуса и посмел ударить. Так запросто, в обычной драке, словно тот — ничтожная пыль.

Все еще не веря в случившееся, Ишен лихорадочно потряс головой.

— Я это так не оставлю.

И попятился к торцу.

— Понял? Так не оставлю.

Вскоре, ковыляя и косясь в сторону победителя, сбежали его избитые дружки.

Обидчики исчезли и я, наконец, перевела дыхание. Под рёбрами ломило, во рту было кисло и отчего-то солоно. Села, ощущая тяжесть в голове, и тут натолкнулась на внимательный взгляд… Кая Хидинса.

— Мамочки, — отпрянула невольно.

— Я настолько страшный? — Парень улыбнулся.

Руки расслаблены, взгляд открытый. В мужской позе ни тени агрессии, отвращения или неприязни. Он действительно пришёл помочь.

— Нет, — ответила глухо. — Просто не ожидал.

— Не ожидал, что вмешаюсь и заступлюсь за тебя?

Неохотно кивнула.

— Они мерзавцы и трусы, Эдвард. Тем, кто поднимает руку на слабого и беззащитного, в Эвер-Ниаре не место. И тем более не место на факультете защитников. — Кай сел на корточки и протянул мне руку. — Хватайся.

Вложила пальцы в горячую широкую ладонь, начала выпрямляться, но тут из глаз посыпались искры.

Я застонала, хоть и понимала, что выдаю себя с головой. Мужчины обучены терпеть боль, но я не мужчина, и едва могла дышать.

— Вот так. Тихонько, Эд. Тут рядом галерея со скамейками. Дойдешь?

Стиснув зубы, повисла на Кае.

— Попробую.

Наконец, меня усадили на скамью с резными ножками. Галерея оказалась весьма уютной. Рядом еще две скамейки из белого дерева и маленький столик. Сверху льётся свет декоративных фонарей. В нишах благоухают цветы в глиняных горшках.

— Посиди, — велел Хидинс. — Соберу книги с пола.

От благодарности даже растерялась.

— Спасибо, Кай.

Боевик отмахнулся «не за что», скрылся за углом и вернулся со стопкой учебников.

— Теперь рассказывай. За что они тебя избили?

Я потупила глаза. Каждый новый вдох причинял адскую боль, хотелось просто сидеть и молчать. А еще лучше уткнуться Каю в мускулистое плечо и разреветься. Выплеснуть всю боль слезами, как делают все беззащитные леди. Но я не могла. Проглотила горький комок.

— Винсан невзлюбил меня с первого дня. Считает, оскорбляю его своим присутствием.

— Кретин, — гневно рыкнул Кай. — В Академии все равны. Завтра же обо всём доложу Дюрбэ.

Я невольно сжала его руку.

— Не надо, Кай. — И тут же отпустила, вспомнив, кого он во мне видит. Хорошо, Хидинс не заметил.

— Почему? Нельзя оставлять твоё избиение.

— Да, но понимаешь… Как только ректор об этом узнает, начнёт выяснять, кто я и откуда. Будет интересоваться родными, а у меня… — слова резали горло стеклом, — с этим проблемы.

— Какие?

— Мой опекун, — я облизнула сухие губы, — он очень плохой человек. И очень влиятельный. Когда узнает, где я, сразу заберёт из Академии и потом…

— «Потом»? — Кай настороженно сузил внимательные глаза. В слегка приплюснутых зрачках блеснула необъяснимая желтизна.