— Я думал, тебя все же волнует судьба твоего мира.

— Нет, — Бес дёрнул головой, — не волнует. Только Мышка. Но у меня есть послание к тебе.

— Вот как? — Ллойву опустил взгляд. — Неожиданно.

— Твой мир в опасности. Люди прознали, что твоя земля богата и полна чудес. Тебе же важно не дать её погубить.

— Я… — скверные новости, — я думаю об этом.

— Будет много боли. Чёрная кровь ушла, и теперь осталась лишь жидкая алая… — Бес плотоядно облизнулся, но быстро взял себя в руки.

— Аст’Эллот некому защитить… — прошептал Ллойву, вдруг осознав гнетущую его правду.

— Некому, — согласился Бес. — Я могу дать людям повод для охоты, чтобы они забыли на время про твою землю и отвлеклись на новую цель. Но только на время. И, как ты понимаешь, это не отвлечёт их надолго и чревато новой охотой на ведьм. Ты бы согласился?

— Но зачем ты говоришь это мне? — Ллойву растерянно оглянулся, словно желая поддержки. — Я думал, тебе безразлично.

— Это забавно, — Бес сделал пару шагов в сторону, — я надеялся, оставить все земные привязанности в прошлом. Но пока это невозможно. Мышка привязывает меня к миру людей. И пока это так, я вынужден вмешаться. Не подумай, что мне дороги эти человеки. Я желаю дочери лучшей доли. И это возможно, если рядом будешь ты…

— Ты навязал нам её, и я… — начал Ллойву.

— Это был не я, — оборвал его Бес, — я хотел, чтобы она оставалась в Мелях. Там проще её укрыть и защитить. Но вмешалась судьба, и Мара прибыла следом за тобой прямо в эпицентр событий. Я, как и ты, вынужден следовать за судьбой. Можешь относиться ко мне как угодно: ненавидеть, желать погибели, боготворить. Мне безразлично. Я помогу тебе оттого, что ты — ключ к моей цели.

— Весьма ненадёжный, — усмехнулся Ллойву.

— Чёрная кровь даёт вам силу и долголетие, — согласился Бес, — но даже она может вырождаться и вскоре растворится совсем, это неизбежно. Ты впитал лучшие черты своего дома, и если тело может подвести тебя, то рассудок никогда. Решайся, благородный асатр дома Лир. Всё в твоих руках.

— Что это значит? — Ллойву сжал пальцами виски, — взгляни, сколько на этом поле игроков много сильнее меня! Мне не справиться одному. Это безумие!

— Ты уже заронил зерно своей победы, — прошептал Бес, приблизившись, сколько мог, — теперь не отступи.

— Хватит говорить загадками! Все проблемы от недомолвок, ты знаешь об этом?

— Я не могу дать тебе прямого ответа, это будет вмешательство в дела людей, — рассмеялся Бес, — у меня тоже есть правила, от которых не стоит отступать.

— То есть выход есть? — немного злила иносказательность стоящего напротив. Но кто знает, может, у дьяволов тоже есть барьеры, за которые запрещено заходить.

— Он есть всегда…

— Так где же он?

— Ищи внутри себя… — лес начало заливать рассветной дымкой, постепенно стирая и деревья, и стоящего меж ними Беса.

— Подожди! — опять чёртовы загадки! — всё вокруг растворилось в тёплом золоте восхода.

Ллойву проснулся неожиданно отдохнувшим. Значит есть выход, значит, ещё не всё потеряно. Он осторожно поднялся, уложив спящую девочку на землю. У костра сидит Дженве, борясь со сном.

— Джев.

Дженве поднял голову, значит это не сон.

— Нам надо вернуться к башне.

Олаф был бы рад отмахнуться от многочисленных посланников, но тьярд заперся у себя в покоях уже второй день, отдав своему брату все полномочия. Хитрец был рад этому обстоятельству, но зная брата, можно быть уверенным, что вскоре все, кто радовался, пожалеют об этом. Прибыли гордарские купчины, привезли хартию о торговле и дорогие ткани. Корабли стояли в бухте, ожидая разрешения на отбытие. Просили аудиенции и местные гильдии, умоляя отсрочить срок исполнения податей. Олаф внимательно всех выслушал и отложил решение до лучших времён.

Прилетела птица от Гюнта Белого, верного восточного вассала. Его тьёрд подвергся нападению и разору. Просил помощи. Первые беженцы, как первые ласточки потянулись за внешнее кольцо стен. На улицах стало неспокойно и даже усиленные фанатиками девовыми патрули не справлялись с задачей по поддержанию порядка. Пара сотен бравых воинов выдвинулась на север. Олаф на свой страх велел оставить сотню в казармах, написал брату, что для защиты города, но тот не ответил. Странно, сильно странно, уж не преставился ли братец? Как это вызнать? У прислужьей девки, что приносит ему еду.

— Могу я прос-сить твоего внимания? — господин Скорнь осторожно просочился в приоткрытую дверь. Давно его не было видно.

— Заходи, — милостиво согласился Олаф. — Ты, верно, с новостями?

— Ис-стинно так, — кивнул распорядитель, выкладывая перед господином толстую учетную книгу.

— Что ж, говори…

Распорядитель дёрнул шеей в плену гордарского шелка уже пропитанного дурно пахнущей сукровицей, и склонился к самому уху.

— Я узнал про землю эллотов, Олаф Хитрец. Тебе будет интерес-сно.

— Ну?

— Это богатая земля, в ней много чуде-с, с-сродни гордарс-ским механикам. Они называют это кинетикой.

— И?

— Они могут лечить многие болезни, — голос распорядителя стал возбуждённым, но тихим, — и ответить на вопрос-сы мироздания. Позволь с-скажу своё мнение. Разорить её, значит, отказать-сся от многих благ.

— Мы покорим её, — возразил Олаф, — и она станет служить тьярду… Кем бы он ни был.

— Ты не спасешь её?

— Если бы я мог приказать, — задумчиво проговорил Олаф, — но власть не в моих руках. Я всего лишь слуга своего господина. Как и ты.

— С-скажи ему, это важно…

— С каких пор? — Олаф присмотрелся к распорядителю, словно видел его впервые.

— Боги подняли эту землю не прос-сто так, они желали с-славы и богатс-ства тем, кто с-ступит на неё, я уверен. Но они нас-селили её эллотами. А значит, желали с-союза… Как с-с Гордарией.

— Или просто славы и богатства, — усмехнулся Олаф, — пойми, никто не станет говорить с ними, пока не найдется тьярд, готовый к переговорам. Или они покорятся или умрут.

— Как мы получим их знания? — прошипел Скорнь, — это важнее золота.

— Говорят, белоголовые колдяки пришли с той земли. Спросим у них…

Скорнь выпрямился и замер, размышляя.

— Как здоровье тьярда? — невинно спросил он.

— Он здоров, — уверенно кивнул Олаф, — насколько это возможно.

Олаф и не думал лукавить, но долгое затворничество брата не давало ему покоя. Были допрошены стражи у личных покоев, служащая девка и лекарь.

Лекарь утверждал, что оставил тьярда в здравии накануне вечером, девка клялась, что утром все было в порядке. Кто-то из них лгал, без сомнений. Стражи же наоборот утверждали, что никто не входил и не выходил.

На второй день Олаф решился прервать уединение тьярда. Минуя охранителей, постучал в створку личных покоев. Требовалось обсудить кое-что. С тем посылом и вошёл.

И почти сразу вышел, повелевая схватить и лекаря, и девку, и мальчишку-шута, и знахарку-травницу, всех, кто имел доступ в покои брата. Грузное тело тьярда растеклось на кровати под балдахином. Запах в покоях не оставлял сомнений: Старг Широкий почил в мятежности и нездоровье. Он не оставил наследников, ибо каждую из жен велел обезглавить по причине пустоты чрева. А значит… Неужели настал час? Олаф накинул на лицо скорбное выражение. Следовало не упустить шанса. Все, как Магистр предсказывал. Наступает время новой эры. Осталось разобраться с мятежниками. А после с новой угрозой с севера.

— Я не хочу ехать домой! — кипятилась Вимлин, пока небольшая процессия выбралась к свету и двигалась на север по разбитой дороге среди цветочных полей.

— Ты меня прости, дева, но тебя никто не спросил, — рассмеялся Дженве, за чьей спиной она сидела, суетливо махая руками. — Зачем вы прибыли в столицу, когда повсюду неспокойно?

— Мы желали вам помочь!

— Теперь мы желаем вам помочь!

Путешествие за пару дней превратилось в бесконечный бой. Вимлин ругалась, умоляла, угрожала лишь бы не возвращаться в Мели.