Ллойву прошел следом за хозяином и уложил девочку на приготовленное ложе. Дитя почти уместилось на небольшом пуфе. Значит, Вилмур Скорнь желает повидаться. Асатр огляделся. С виду — обычный кабинет, разве отличается тайным ходом. Опасности нет, как будто. Отчего не дождаться.

— Я подожду, но не дольше вечера. Дитя, верно, голодно и утомились. Задерживаться я не стану.

— Покормим, — с готовностью согласился хозяин, — прошу, останьтесь гостем… Хотя бы до вечера…

— Хорошо, я подожду, — Ллойву не спросясь присел в жёсткое гостевое кресло, — можно попросить немного воды?

— Конечно, и не только воды, — хозяин с готовностью поспешил прочь, чтобы исполнить желание гостя.

— Как странно, — Ллойву вздохнул, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает его. Ничего. Всё можно решить. Бес сильно подставил себя и девочку своей выходкой, но дал возможность уйти от рыцарей. Не слишком ли большая цена за чудесное спасение? Скоро откроются все карты. Или хотя бы часть. И он станет на шаг ближе к цели.

— Ты уже знаешь? — тьярд грузно переваливаясь ввалился к брату в покои, одним жестом отпуская своих охранителей. — Ты видел?

— Что именно? — Олаф одним движением смахнул карты со стола в стопку. Ни к чему брату видеть торговые пути, что собирается проложить новый тьярд. Старг с подозрением покосился на стол и поджал тонкие губы. Он догадывается, определенно. Надо спешить с планом иначе можно оказаться в подвале на месте почившего Калевала.

— Весь город только об этом и говорит! Видели дракона! Как я тебя вижу! Что это, как не исполнение предначертанного? — Старг тяжело ступая прошел к скамье у стола и сел, обмахивая лицо полой от рубахи. — Восстанут мёртвые и вернётся Жнец. Вот и оно, вернулся! Теперь жди конца времён. Поднимется твердь земная и воды океанические.

— Это точно? — с сомнением переспросил Олаф. — Дракон действительно был?

— Точнее не бывает, я сам выслушал ратуя, он всё видел своими глазами. На площади теперь дежурят эти еретики в белых плащах!

— Истинники? Я бы советовал…

— Знаю, — отмахнулся тьярд, — они видят во мне лишь преграду на своём пути к власти. Я им не дам, и не позволю рвать танъёрд на части. Я бы выжег каждого из них! — процедил он с изрядной долей яда. — Повисели бы на дыбе, посмотрим, так ли они крепки в своей вере.

— За ними стоит около пяти тысяч воинов, Старг, не думай, что ты сильнее. Они копили мощь задолго до того, как ты взошёл на престол, — разумно заметил Олаф.

— Кучка фанатиков. Какой от них толк! Разве они предотвратили второе пришествие Жнеца? Молчишь? Я отвечу! Нет! Всё, что они делают, рыскают по моей земле! И клянчат подати! Жирные, как коровы, вот с кого стоило бы поживиться. Но ты прав, у них сила…

Старг надолго замолчал, пережидая приступ кашля. Пот обильно тёк по побагровевшим щекам. Олаф послушал свистящее дыхание. С каждым днём оно становится всё тяжелее и тяжелее. Никакие знахари не помогут брату. Вопрос, сколько бед тот сможет принести прежде, чем упокоится.

— Как считаешь, если Жнец вернулся, чего он хочет? — осторожно заметил Олаф. — Как думаешь?

— Не знаю. Говорят, он исчез так же как и появился. Может, и не было никакого дракона, а? Может, истинники решили выкинуть фокус, чтоб показать, что они тут правят толпой? А ратуй в сговоре. Прикажу поспрошать снова, пусть только попробует солгать, пёс, кхе-е, — тьярд почти выхаркал лёгкие, но отдышался.

— Один может и солгать, а многие?

— То-то и оно, — тьярд тяжело вдохнул, — то-то и оно…

Новости, прямо скажем, скверные. Олаф замолчал надолго, переваривая новость. Вчера он встречался с Магистром и истинниками. Те заявили, что мирские дела их волнуют мало, лишь бы вера в людях была крепка, а порождения адовы не проникли на землю. И если тьярд не желает им помогать в этом, они найдут другого покровителя. Олаф едва убедил их в собственной полезности. Сейчас важно не потерять их доверия, а значит, надо убедить брата, никак не трогать орден. И, если все так, как говорит тьярд, то может снова надвинуться хаос. Люди хотят простых вещей, сложные хитросплетения интриг не для них, они и так ропщут на излишнее внимание тьярда к собственной персоне. И если истинники пообещают людям мир без страха, за кем они пойдут? Северные таны давно для себя все решили, как решил и тьярд. Готовится поход, большой, будет много крови, и появление в столице чудовища лишь оттянет неизбежное, если не ускорит его. Старг не глуп. Скорее его люди уже там, у «белых плащей», а значит, надо быть первым.

Чертовщина сегодня произошла на площади. Словно всем привиделось одновременно. Никто не пострадал, разве бродягу затоптали. Уж не частое упоминание о Жнеце, призвало его из преисподней? Надо бы поспрашивать, что там за пророчица, что напела брату все эти басни, кто да откуда, и чего ещё успела наплести. Но новости странные, лучше бы побеседовать со Скорнем, едва он вернётся из своего путешествия, где он собирал последние сплетни.

Господин Ливес, так звали гостеприимного хозяина, принял беглецов радушно, что не позволило бы заподозрить его в предательстве или подлоге. Обоих покормили и даже предоставили Ллойву перо и бумагу. Марисса, проснувшись и немного покапризничав пристроилась за столом рядом, подперев щеку рукой, наблюдая, как вязь букв ложится на бумагу.

— Что ты пишешь, — девочка ковырнула уголок бумаги.

— Надо описать для Дженве нашу ситуацию, если всё выйдет из-под контроля, он хотя бы будет знать, что произошло.

Марисса промолчала, положив голову на локоть.

— Что ты видела там, на площади? — Ллойву, не переставая писать, чуть повернул голову к девочке, — ты напугала меня… и не только меня.

— Не скажу, — надулась девочка. — Это мой секретный сон.

— Ты наделала много переполоха, и папа твой тоже, — заметил Ллойву, откладывая перо. — Где он, кстати, не знаешь?

— Нет, он уходит и возвращается, — беспечно сказала Марисса.

— А твои… видения, они всегда такие… пугающие?

— Неа, — девочка вздохнула, а потом шёпотом добавила, — хочешь расскажу?

— Конечно, — Ллойву склонил голову, надеясь услышать важный детский секрет.

— Я папу видела… не сейчас… тогда… — она вздохнула, словно опасаясь говорить дальше.

— Когда?

— Давно… когда он был… нормальный…

Ллойву промолчал. Она о времени, когда Бес был человеком? Когда же это было? Сто лет назад? Двести? Триста?

— Он делал людям больно, — всхлипнула девочка, вспоминая страшное, и из глаз её покатились слёзы, нос сразу распух и покраснел.

— Это было очень давно, — Ллойву осторожно коснулся плеча Мариссы, — сейчас он изменился. Тебе он никогда больно не сделает.

— Не-е-ет, — теперь девочка плакала в голос, вспомнив свой сон, и сжалась на стуле. Ллойву, повинуясь неясному порыву, поднялся и взял её на руки, уже не страшась окунуться в водоворот чужих видений. Марисса заскулила в ворот туники, пряча свою тоску. — Страшно-о-о.

— Все мы делаем иногда больно кому-то. Иногда нас заставляют обстоятельства, иногда по другому не получается. Но он всё равно останется твоим папой, верно? — он погладил девочку по вздрагивающей спине и присел на свое место. — Ты сама говорила, с тобой он совсем другой…

— Да-а-а, — Марисса затихла, лишь спина всё ещё подрагивала, да в шею волнами накатывало горячее дыхание. — Ты тоже делал всякое страшное?

— С какой стороны посмотреть, но иногда приходилось и мне. А где Вимлин? — Ллойву вдруг вспомнил про вторую деву, не менее непоседливую.

— Не зн-наю, я спать л-легла, а проснулась тут… Я в тебе не увидела… А про папу увидела… Он страшный, и много кому сделал больно. Его за это наказали. — Бубнило дитя в шею. Кажется, у кого-то только что сместился центр мира. «Ты хотел защитить её от людей, да? А кто защитит её от тебя?» Ллойву вздохнул. Отчего всё всегда усложняется?

— Ты что, не помнишь, как пришла на площадь и что произошло? — Ллойву чуть сдвинулся, чтобы смотреть Мариссе в лицо, хотя толку от этого было мало. Даже окуляры не спасали от размытой скверным зрением реальности.