— Как я могу пропустить такое? — Улыбнулся первый. — Мне кажется, Джев, тебе следовало открыть трактир. Ты готовишь лучше, чем любой другой. Из тех, кого я знаю.

— И многих ты знаешь? — усмехнулся Дженве, — кроме госпожи Лиссы и Висметии?

— Всё равно вкусно, — промурлыкал его спутник, закрывая глаза.

— Какой план, Ллойву? — Посерьезнев, спросил второй. — Мне кажется, или мы импровизируем…

— План прост, Джев. Нам нужно попасть к тьярду на аудиенцию. Далее по обстоятельствам.

— Боюсь, они и слова то такого не знают, — проворчал Дженве, — Для этого мы тащим с собой кучу ненужного хлама? — Дженве кивнул на тюки. Ненужным хламом он назвал золото и драгоценности, что они смогли собрать перед отъездом.

— Именно. Думаю, золото откроет нам дорогу. На этой земле все падки на него. Оно их завораживает, — согласился Ллойву. Дженве с трудом оторвал взгляд от фигуры брата. — Нам необходимо вызволить Джария, нашего гостеприимного хозяина.

— Думаешь, мы успеем?

— Я не знаю, но попытаться необходимо, я так считаю…

Дженве помешал в котелке закипевший бульон. Ллойву задумался, вперив взгляд в звездное небо над головой, а Дженве невольно вернулся в воспоминаниях на несколько дней назад, когда они лишь планировали поездку.

… После победоносной битвы против армии люди в Черной Башне Лиры остались пережидать ночь. На следующее утро Дженве едва ли смог найти хоть кого.

Все обосновались на одном уровне, но в разных комнатах. Дженве прошелся по коридору, тыкаясь в каждую из них. Створки отворялись без препятствий. Пусто. Попробуй, найди кого-то в этом огромном лабиринте. Дженве вздохнул и поплелся вперёд наудачу. Прошел в залу, где вчера кипел бой. Нагромождения мебели, служившие им баррикадой, так и остались возле лестницы. И рядом горы иссохших трупов. Иссохших? Дженве пригляделся. Павшие люди выглядели, словно пролежали здесь лет сто, при этом тлен не захватил их тел, а плоть иссушена до состояния камня. Что произошло? Ведь бой был только вчера. Неужели, он проспал сто лет? Такое возможно? Да, нет…. это глупо… Дженве усмехнулся мыслям, и уверенно двинулся наверх по лестнице в кабинет бежавшего отца.

Дверь в комнату была открыта. Дженве пальцем толкнул створку, ожидая увидеть пустоту, но к своему облегчению, увидел дремавшего в отцовском кресле Ллойву. На груди его лежала раскрытая книга, поверх расслабленная ладонь. А окуляры сползли на самый кончик носа. Дженве осторожно поднял книгу, а Ллойву открыл глаза.

— Доброе утро, — улыбнулся Дженве, разворачивая книгу к себе. Ликаон Салле. Аст’Эллотский поэт и драматург. Его пьесы ставили и после бегства Советника.

— Уже давно день, — зевнул Ллойву. — Всегда удивлялся, как можно спать до обеда.

— Поэзия? — Усмехнулся Дженве, закрывая книгу и откладывая ее на стол.

— Первое издание… — Ллойву ласково погладил переплет, — было бы преступлением потерять его.

— Мне кажется, или ты влюблен в него? — Рассмеялся Дженве. — Ты завтракал?

— Это не любовь, — возразил собеседник. — Я лишь отдаю дань уважения тем, кто сохранил для нас это сокровище.

— Они донимали меня в школе, а затем и в Инститосе, — отмахнулся Дженве. — Не начинай и ты.

— Нет, я не завтракал. Меоке куда-то пропал, а с ним и Мильен, — поменял тему разговора Ллойву. — Я ждал, пока ты встанешь.

— Что ж, я встал, пошли, поедим.

— Мне кажется, Меоке ушел… — Ллойву поднял на брата темно-зеленые глаза.

— Это его выбор, — Дженве пожал плечами. — Ему всегда нравилось быть на стороне победителя. И он решил, что это не мы.

— Нас снова двое… — Усмехнулся Ллойву, окидывая взглядом отцовскую библиотеку. — Нужно сохранить все это. Некоторым экземплярам нет цены. Знаешь, Джев, вид этих книг даёт мне успокоение. Они столько пережили, стольких пережили… возможно, переживут и нас…

— Возможно, — не проникнувшись настроением брата, кивнул Дженве, — сделаем, как ты скажешь, — беспечно отозвался он. — Пойдем, поедим.

— Да, — Ллойву поднялся, попутно убрав окуляры в футляр. Дженве показалось, что рана на щеке брата раскрылась, и он осторожно потянулся коснуться пальцами рубцов. На щеке остались капли черной крови и зелень от воспаленной раны.

— Не надо, — Ллойву дернул головой.

— Она кровоточит, — возразил Дженве.

— Я знаю. Это закономерно… — И Ллойву отправился вниз.

После завтрака Дженве обошел все уровни, даже спускался в подземнье, заглянул в бывшую свою камеру, где остатки выкрошившегося камня напомнили ему о заключении. Башня была абсолютно пуста за исключением двух обитателей. Меоке и Мильен ушли, не оставив даже записки. Дженве это обстоятельство расстроило, Ллойву же отнесся ко всему философски. Он просидел в кабинете весь следующий день, разбирая отцовский дневник, пока Дженве рыскал в покоях.

К вечеру у Ллойву был план, который они теперь и осуществляли. Собрав, все ценное, что нашлось в башне, братья тронулись в путь, предварительно закрыв все входы, так, что башня стала похожа на монолитный столб. Родится ещё одна легенда в мире людей, легенда о Черной башне…

Дженве встряхнулся. Похлебка уже почти готова. Ллойву заложил руки за голову.

— Никогда не устану смотреть, — вздохнул он, не отрывая взгляда от черного неба, усыпанного звездами.

Дженве мельком глянул наверх. Звёзды не так сильно его трогали, как дела на земле. Вот Ллойву, казалось, другое дело, он больше походил на мечтателя.

— Ты не знаешь, куда делся твой друг? — Спросил он, вручая брату ложку.

— Кто? — Не понял Ллойву.

— Бес. Где он? Он не показался ни разу, как все закончилось, — Дженве разрезал хлеб и поделил его поровну.

— Я не знаю, куда он пропадает, и откуда появляется, — Ллойву пожал плечами. — И, кажется, не желаю этого знать. Но он рядом… — Ллойву вздрогнул от холода. — Я чувствую…

— Хорошо, — Кивнул Дженве. — Преинтереснейший тип.

Ллойву улыбнулся. Поели в молчании.

— Мы поедем домой после этой миссии? — Жуя, спросил Дженве. — Я считаю, что тебе надо показаться Валлару.

Ллойву не ответил. Казалось, что миссия их затянется, а возможно, и не закончится вовсе.

— Я буду настаивать, — добавил Дженве с нажимом.

— Хорошо, — последовал ответ. — Настаивай… — Котелок опустел, был тщательно выскоблен и убрался к остальным вещам. Ночь склонилась к своему экватору, но обоим братьям не спалось. Ллойву снова что-то чиркал при свете огня в своей записной книжице. Дженве, разлегшись по другую сторону костра, наблюдал за языками пламени.

На грани слышимости почудились шаги. А Искра дала обоим знать, что землю тревожит чьё-то присутствие. Дженве положил ладонь на холодную землю. Так и есть. Трое и три кобылы. Ступают осторожно, с опаской.

— К нам гости, — буднично сказал он. Ллойву не ответил. Убрал книжицу и окуляры.

Наконец, запоздавшие путники приблизились к костру. Дженве разглядел трех плотных бородатых мужчин, одетых в плащи и одеяния до колена для дальнего путешествия.

— Здр-равия, — произнес один из нежданных гостей, останавливаясь на почтительном расстоянии. Голос его был низок и на некоторых буквах съезжал до рычания.

— И вам не хворать, — кивнул Дженве, поднимаясь.

— Мы заплу-утали. На этом тракте опасно ночью, — Продолжил второй, чуть растягивая буквы, почти подвывая. — Мы можем сослу-ужить дру-уг-дру-угу слу-ужбу, если переждем ночь вместе.

— Что ж, — Дженев развел руками. — Я не против. А ты, Ловкач?

— Если так нужно… — Ллойву тоже сел.

— Мы вас не стесним, — Все трое подошли ближе, и теперь стало видно, что одежда их истрепалась. Дженве почувствовал беспокойство, с тревогой вгляделся за спины путников.

— Где же ваши лошади? — Спросил он.

— Лошади? — Удивился первый. Второй, молча, подсел к костру, поджав под себя ноги, рядом с ним устроился и третий. Первый сел рядом. Дженве взглянул на гостей. С виду люди, как люди, но что-то неуловимо тревожное было в их облике. Бороды — густющие, путанные до груди, черного цвета, глаза под кустистыми бровями. Только теперь стало видно старые, истрепанные плащи и ветхое одеяние.