Из ближайшего дома — когда-то это была кондитерская, судя по уцелевшей вывеске, вышел коренастый человек, одетый в камуфляж.

— Лорд Грей, ну зачем же так… — он ткнул пальцем в валяющуюся винтовку. — Парни лишь выполняют свою работу…

Грей скривился:

— Я тоже выполняю свою работу, констебль Йорк. И не люблю, когда мне мешают. Серебряные пули, которые я вам прислал, распределили?

— Да, лорд Грей, благодарю вас за помощь — и винтовки, и пули теперь есть у всех в достатке.

— У вас все готовы?

Бывший полицейский хмуро кивнул:

— Все, кого нашел. Ждем. Только вы уверены, что оборотни устроят прорыв именно тут?

— Уверен, — Грей не одарил его взглядом, поднимая лицо вверх и вглядываясь в красную Хэму, уже поднявшуюся над горизонтом. — Возвращайтесь на позиции.

Лицо Грея стало странно меняться, приобретая нечеловеческие черты — вытянулась челюсть, прорезались вибриссы, глаза налились желтым…

Йорк дернул вверх свою винтовку, но напоролся на плазмомет Эйч, упертый ему в грудь:

— Руки прочь от оружия!

— Он же сам…. — еле выдавил Йорк.

— Плевать! Руки прочь! — зло фыркнула Эйч.

И тут раздался вой, заставляя вздрагивать — громкий, страшный, бьющий ужасом по нервам, и в тоже время немного грустный и полный странной печали…

Краем глаза Эйч отследила движение справа и выстрелили наугад, надеясь, что успеет. Результата она увидеть не успела. Запястье обожгло болью — когти резко впились в кожу, нещадно разрывая её, а потом были рывок под хор ответных завываний оборотней со всех сторон и привычная тошнота — они с Греем вновь шагнули в другой мир.

Эйч опустила голову вниз, упираясь руками в колени. Отдышалась, прогоняя тошноту, скосила глаза на выглядевшего уже обычно Грея. Посмотрела на запястье в потеках крови, но подозрительно здоровое.

Огляделась, пытаясь понять, куда их занесло…

Высокие стволы деревьев… И снега́ кругом… Снега́ почти по колено.

Эйч выпрямилась:

— Слушай, ты бы хоть предупреждал…

Грей холодно заметил:

— Я не оборотень. Это просто заклинание смены личины.

— Я не об этом — предупреждай, когда переходим в другой мир. Меня, знаешь ли, укачивает на ухабах.

Грей рассмеялся:

— Забавная реакция. Тебя не напугала моя трансформация? Даже Йорк не выдержал…

— Хуже ты все равно уже не будешь. Кстати, что пел-то? — Она засунула мёрзнувшие руки себе подмышки.

— Пел?

— Ну, орал. Выл. Кричал… — Она подняла глаза вверх, где сквозь сосновые лапы просвечивали звезды и смотрела вниз все так же кроваво-блестевшая Хэма.

— Это была песнь любви, Эйч. — пафосно сказал Грей.

— Зима же… Какая песнь любви? Думаешь, там кто-то клюнет на такое?

— У волков и у оборотней, к твоему сведению, свадьбы зимой.

Эйч глубокомысленно кивнула:

— Яяяясно! А ты не хочешь вернуться и попраздновать дальше?

Грей отрицательно качнул головой:

— Нет. Сами справятся. Их же мир. Да и ты не воин. С чего бы тебя потянуло обратно?

Изо рта Эйч вылетело облачко ледяного пара:

— Да я бы рада и тут остаться, но хххххолодно же!

Грей шагнул в сторону, пальцем поманив Эйч за собой:

— Я тебе обещал сказку.

— А более теплого варианта сказки не нашлось?

Грей прикрыл глаза:

— Какая ты…

— Я, несмотря на то, что выросла в холодном мире, еще теплокровная. Тут сколько градусов?!

— Минус тридцать где-то. Может, чуть больше…

Он взял её за руку, и вновь накатила тошнота. В этот раз они оказались на опушке леса, а перед ними была небольшая долина с каменными низкими строениями. Бегали под луной волчата и лисята, рядом с ними носились дети… Человеческие дети. И играли со зверьми.

…Или оборотнями…

— Ой, — обернулся Грей на побледневшую Эйч. — Переход.

Эйч поправила его:

— Вот “ой!” нужно говорить ДО, а не после. А так — сойдет…

Она разглядывала долину, недоумевая…

Стелился дым из труб понизу, к непогоде, кажется. Или наоборот? Эйч не знала… По дороге к поселению спешила пара волков. И люди, шедшие им на встречу, не боялись их.

— Грей… — Эйч посмотрела ему в лицо, — сюда же ты серебряные пули не притаскивал?

— А они тут нужны, Хелен?

Эйч задумалась:

— Знаешь, не понимаю я тебя… Зачем прикидываться прокисшим пивом, если ты… Немного лимонад?

— Я? — возмутился Грей. — С едой меня еще не сравнивали. И я просто подумал, что у тебя может возникнуть вопрос — где я научился петь по-волчьи. Так вот — именно тут.

Эйч, уже замершая полностью, выдохнула:

— Слушай, я впечатлена твоими вокальными данными, но давай уже вернемся в тепло?

Он протянул ей руку:

— Ой?

Эйс не удержала смешка:

— Запомнил все же! — и вложила свои пальцы ему в ладонь.

После привычного приступа дурноты, Эйч огляделась и вздохнула:

— И где мы опять?

Грей, не отпуская её руки, напомнил:

— Ты же просила теплую сказку…

Было тепло. Сумрачно. Летели по ветру светлячки. Колыхались тяжелые цветущие ветви слив. Одуряюще пахло весной, прелой, теплой землей, цветами, немного дымом…

Сияли на небе две луны…

Скакал по дороге на одной человеческой ноге зонтик. Скок, скок, скок за нерадивой хозяйкой, потерявшей его.

Пел песни подвыпивший воин, шатаясь и пьяно подплясывая. Топтался на месте, пытаясь найти дорогу к дому, но ходил кругами, кажется.

И смеялась девушка, наблюдая за ним, прикрывала рот ладошкой. Хлопали, струились по ветру длинные шелковые рукава её одеяния. Звенели подвески в её вычурной прическе. И пел ветер, любуясь ею.

Дробно застучали подошвы обуви, когда девушка направилась в небольшой странный домик из дерева и бумаги, который появился по мановению её руки. А под одеждами девушки явственно видны были три длинных рыжих хвоста.

— Еще хочешь сказки? — сказал Грей.

— Хочу, — зачарованно сказала Эйч.

И снова дурнота, в этот раз накатывающая и накатывающая раз за разом. Кажется, Грей прыгал и прыгал по мирам, все больше и больше ругаясь. В результате, они оказались на улице перед “Приютом”. Грей резко бросил Эйч:

— Сказка закончена. За оплатой придешь после полудня.

— Эй… Какая муха тебя укусила? — буркнула ему в спину Эйч, но Грей её не слышал. — Не лимонад…

Лия проснулась от того, что Грей её тряс на плечо:

— Просыпайся.

— Что? — она с трудом открыла глаза. — Что случилось? Ты поссорился с Эйч?

Грей проигнорировал её:

— Начинай вписывать Кроссроад в пентаграмму — в новогоднюю ночь проведем ритуал.

Лия вздрогнула:

— Всех… Это же три тысячи жертв.

— Времени не осталось, — выдавил Грей.

Первым делом, вернувшись в свою комнату, Эйч проверила и почистила оружие, грустно констатировав, что скоро придется переходить на местное или сходить в “Клыки” —заряд плазмомета стремился к нулю.

Она убрала оружие в шкаф с одеждой — другого места для его хранения тут все равно не было. А мысли неслись дальше — им же не запретишь. Не запретишь самой себе вспоминать “Клыки” — не самое лучшее место на свете, но другого дома и детства у неё не было.

Она присела на край кровати, включила подаренный Кейт ноутбук. Быстро нашла папку с фотографиями. Их было мало, отвратительно мало, но были же.

Мать за работой, вот-вот обернется, чтобы поругаться — отвлекают тут всякие.

Братья дурачатся — им дали задание проверить состояние озимых, а они вместо этого устроили на поле битву снежками.

Снова мать в этот раз с Джейн — глаз Эйч машинально зацепился за цепочку с жемчужинкой, и она глупо подумала, что зря отдала те сережки из мира зомби. Да, не цепочка, но тоже очень красиво.

А вот фотографий отца не было — он не задержался в Клыках, хотя у той же Джейн фото её отца было.

…а я всегда в пролете…

Пара кадров с Дейвом…